Прикладная философия - Герасимов Георгий Михайлович - Страница 9

Если говорить о втором типе, то он в большинстве случаев является продуктом социального воспитания, т.е. проявляется у человека из достаточно зрелого общества, и мы его пока рассматривать не будем. Что касаемо первого, то он проистекает из физической природы и всегда присутствует в человеке. На основе будущих удовольствий-неудовольствий первого типа первоначально возникает третий тип. В принципе он уже видимо в зачаточной форме присутствует и у животных, к примеру тех, которые делают запасы. Естественный отбор, как мы уже обсуждали, в состоянии привести животное к занятиям дающим не только сиюминутный эффект, но и в отдаленном будущем. У человека, по мере его развития практически вся деятельность становится ориентированной на более или менее отдаленное будущее. Поэтому постепенно третий, интеллектуальный, тип получения удовольствия-неудовольствия становится преобладающим в человеческой жизни и основным в его трудовой деятельности. А на основе этого соответственно возникают человеческие устремления, выражающиеся в экономическом интересе или корысти. Эти устремления, как вариант, могут быть ошибочными, но человеческий опыт, основанный как на позитивных данных, так и негативных, очень быстро приведет все в соответствие. А в результате в человеческой деятельности возникает вполне естественный принцип "экономической оправданности действий", т.е. закрепляется и остается в человеческой практике только то, что экономически обоснованно.

Взглянем с этой точки зрения на конкретный объект. Рассмотрим например общество скотоводов кочевников. Их экономический уклад слабо менялся на протяжении столетий, поэтому сделанные выводы будут применимы и к началу этого века, и к заре человеческой цивилизации.

Минимальная социальная ячейка такого общества - семья. Муж один, жен одна или больше, в зависимости от национально-религиозной традиции, дети кочуют вместе с семьей проходя воспитание и обучение в соответствии с культурой, традициями. Дробление мельче невозможно, иначе нерешенным оказывается вопрос воспроизводства новых членов общества, либо для его решения потребуется усложнять социальную конструкцию, что влечет за собой дополнительные затраты, т.е. делает систему менее рациональной.

Если кочевники живут в условиях, неблагоприятных, как например северные народности, то прироста населения практически нет, дефицита пастбищ из-за этого нет, повода для конфликтов тоже нет. Социальные структуры наращиваться не должны. Естественно из-за родственных связей остается понятие "род", возможно более крупные объединения, но они остаются символическими, не имеющими важного социально-экономического значения. Человек остается миролюбивым, готов прийти каждому на помощь, нет агрессивности, эгоизм минимален.

Если природно-ландшафтные условия более благоприятны, то будет прирост населения в регионе. Постепенно возникнет дефицит пастбищ. Начнется борьба за более удобные или более плодородные пастбища. Появляется стимул к укрупнению социальных структур. Теперь объединение нескольких семей (род) в случае конфликта, а они становятся все более частыми, в состоянии выгнать с лучших пастбищ одну семью или малочисленный род. Предложенный механизм должен приводить к неограниченной концентрации. Но срабатывает другой механизм, останавливающий процесс укрупнения. Рост человеческой группы, живущей вместе ведет и к увеличению стада, от которого эта группа кормится, а стадо питается подножным кормом. Поэтому увеличение стада приведет к более частым кочевым переходам, меньше времени остается животным на свободный выгул. Очень крупный род, кочующий вместе, больше времени проводит в пути меньше откармливает скот, начинаются трудности, экономически выгодным становится раскол крупного объединения. Таким образом, через два различных механизма, один из которых ведет к слиянию а второй к дроблению, устанавливается некий оптимум для размера основной социально-экономической ячейки, соответствующий максимуму производительности труда, т.е. богатству общества. Повышенная плотность населения и нехватка пастбищ вовлекает человека в постоянные конфликты с соседями за недостающие пастбища. Он должен постоянно отстаивать свои интересы, что делает его агрессивным, эгоистичным, воинственным.

Одновременно с этим, из рассматриваемого региона возможен отток родов на другие территории, причем родов агрессивных, воинственных, готовых к конфликтам с каждым встречным. Мало того, что у них образовался избыток энергии, который гонит их с привычных мест, но у них есть еще энергия и опыт решать спорные вопросы на новой территории путем силы. Вот один из механизмов возникновения того, что Гумилев назвал пассионарностью, при этом предложен простой естественный механизм без привлечения излучения из космоса и прочей антинаучной чуши.

Что может явиться стимулом к дальнейшему усложнению социальной структуры, т.е. объединению родов в государство? Производственно-экономических предпосылок к этому нет. Недостатка в желающих объединить множество родов под своим началом конечно тоже нет, но как уже говорилось, никакой производитель без острой нужды не желает иметь над собой лишних нахлебников, и только необходимость делает объединение устойчивым, сохраняющимся и после смерти объединителя. Единственным возможным стимулом в этих условиях становится подготовка к войне. Либо это будет объединение под угрозой вторжения извне, либо объединение тех родов, которые приняли решение - сообща ринуться на покорение новых территорий.

С точки зрения, изложенной выше, взглянем на возникновение в Монголии в двенадцатом - тринадцатом веке условий для создания мировой империи. Судя по природно-климатическим условиям современной Монголии там даже сейчас нет очень благоприятных условий для быстрого прироста и возникновения переизбытка населения. А поэтому в двенадцатом веке, скорее всего, жители этого района находились в стадии слабо оформленных родовых отношений, были достаточно миролюбивы, неагрессивны, и их было относительно мало. От натиска соседних народов их спасало то, что в столь тяжелые для жизни условия никто особенно и не стремился переселиться. Как вариант, они сами оказались там в результате вытеснения их напористыми агрессивными народами из более плодородных районов.

С очень большой долей скепсиса я готов рассмотреть вариант изменения климата, предлагаемый Гумилевым. Пусть в одиннадцатом - двенадцатом веке там были превосходные условия для быстрого прироста населения. Но мы видели, что естественные внутренние причины могут привести только к созданию сильных родов. Что могло послужить стимулом к дальнейшему объединению? Внешняя агрессия со стороны Китая? Но более цивилизованное государство с "дикарями", может само начать воевать только при условии серьезных экономических видов на территорию. Природные ландшафты Монголии не пригодны для сельскохозяйственной культуры Китая, полезных ископаемых, представляющих ценность для средневекового государства там тоже нет. Стало быть китайская агрессия отпадает. Объединять Монголию нет причин. Если один или даже несколько воинственных родов ушли на освоение новых территорий, то у них просто неоткуда взяться установке на покорение других народов. Они этого не умеют делать и не знают, для чего это. Они умеют пасти скот и максимум, на что способны, это прогнать с хороших пастбищ попавшихся им других кочевников, или в крайнем случае ограбить и разорить селение встретившееся на пути. Но они еще не знают государственности, тем более государственности многоступенчатой, когда целые государства подчиняются другому государству, выплачивая дань, они скорее всего еще не имеют денежных отношений и готовы только к натуральному обмену (своих денег у них естественно нет, но в принципе могли научиться у китайцев) и т.д. Т.е. гипотеза о том, что дикие кочевые роды, не знавшие государства, сходу, в течение одного поколения, создали колоссальную империю, охватившую полмира, это просто невежественный бред.

Поэтому на мировую империю, зародившуюся в горных степях Монголии я смотрел, как на некую историческую несуразность. Таких противоестественных алогичных аномалий в традиционной исторической картине, которые вскрываются после простейшего анализа, я встречал достаточно, но не мог их разумно объяснить. Наиболее логичное и естественное, с моей точки зрения, объяснение всем им даны в книгах А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского, предлагающим новую хронологию и иную историческую картину мировой цивилизации. Я сторонник предлагаемой ими теории в той мере, в которой хватает моей эрудиции. Впредь, в дальнейшем изложении, если это будет принципиально, я намерен придерживаться именно их версии мировой истории. Предлагаемые мною трактовки зачастую будут отличаться, но это как правило будет относиться к менее существенным элементам, чем вся картина в целом. Природа этих расхождений вероятно будет в том, что в силу колоссальности материала, который им пришлось охватить, по многим деталям они прошлись бегло, не вникая в подробности, мой же подход, основанный на иных методах обоснования, больше связанных с экономикой и психологией, иногда будет давать более углубленное рассмотрение именно этих деталей.