Большая Игра против России: Азиатский синдром - Хопкирк Питер - Страница 108
- Предыдущая
- 108/135
- Следующая
Работа совместной Афганской пограничной комиссии из-за многочисленных разногласий затянулась до лета 1887 года, когда наконец были окончательно подписаны протоколы, касающиеся всех поселений, за исключением расположенных в восточной части границы. При этом русские сохранили за собой Панджшех, который «разменяли» с Абдур Рахманом, уступив афганской стороне находящийся западнее стратегический перевал, который ему и его британским советникам хотелось взять под свой контроль. В очередной раз русские показали себя мастерами совершившегося факта и получили примерно то, что и хотели (даже если их генералы были недовольны ограничениями, связанными с фиксированной границей). Очень приблизительно новая граница прошла по первоначальной линии, согласованной в 1873 году, если не считать изгиба на юг в районе Панджшеха, который серьезно приблизился к Герату. Войну удалось предотвратить. Кроме того, англичане решительно дали понять русским, что любое дальнейшее продвижение к Герату будет расценено как объявление войны. При всем этом многие комментаторы были далеко не убеждены, что что-либо сможет надолго остановить продвижение русских. Тем не менее история доказала их неправоту. Прошло почти столетие, прежде чем русские войска и танки зимой 1979 года пересекли Оксус и вошли в Афганистан.
Но дальше к востоку, в районе Памира, границу еще нужно было устанавливать. Это касалось той пустынной области, где сегодня проходит граница между Афганистаном и Пакистаном: теперь на ней сосредоточились интересы участников Большой Игры, которые, в свою очередь, в течение последующих десяти лет подталкивали Британию и Россию к военным и политическим демаршам друг против друга. Но на самом деле события уже развивались не по прежним схемам, что неизбежно повлияло на дальнейшие изменения в правилах игры. В ходе панджшехского кризиса, в зависимости от точки зрения, деятельность правительства Гладстона характеризовалась и как «совершенное искусство управлять государством», и как «прискорбная нерешительность», и даже как «постыдная капитуляция» — так выразился один комментатор. Многие из британских избирателей, очевидно, придерживались последнего суждения, тем более что это произошло вскоре после гибели в Хартуме Гордона, ответственность за которую полностью возлагали на правительство. В результате в августе 1886 года к власти вернулся кабинет тори, теперь под началом лорда Солсбери, человека, весьма озабоченного обороной Индии.
В значительной степени именно благодаря отважным путешественникам, таким, как Джордж Хейуорд и Роберт Шоу, британцы наконец осознали уязвимость перевалов, пересекающих Памир, Гиндукуш и Каракорум на севере Индии. Но несмотря на их отчеты об изысканиях и путешествиях и на краткую разведку, предпринятую в 1874 году отрядом под руководством сэра Дугласа Форсайта, в военном отношении о далеком севере Индии, регионе, где она граничила с Афганистаном и Китаем, известно было очень немного. А в это время русские исследователи, все те же военные, уже были заняты составлением карт и изысканиями на этой обширной безлюдной земле, расположенной намного южнее Оксуса. Сообщалось, что по крайней мере один русский генерал разрабатывал планы вторжения в Кашмир через Памир. Желая исправить это упущение, летом 1885 года отряд британских военных исследователей был послан в этот район для изучения и картографирования широкой полосы территории, простирающейся от Читрала на запад, к Хунзе, и дальше на восток. Одна из неотложных задач состояла в том, чтобы исследовать перевалы, ведущие на север к верховьям Оксуса, и окончательно дать ответ на мучительный вопрос: представляют ли они реальную угрозу для обороны Индии? Руководил отрядом полковник Уильям Локхарт, весьма уважаемый офицер из отдела разведки Макгрегора, которому позднее было суждено стать главнокомандующим индийскими вооруженными силами. Его сопровождали еще три офицера, пять местных топографов и военный эскорт. За остаток того года и несколько первых месяцев следующего им предстояло нанести на карту 12 000 квадратных миль ранее не изученной территории по ту сторону северной границы Индии. В написанном по возвращении объемистом отчете Локхарт доказывал, что существовавшие прежде опасения в отношении данного региона, и в частности перевала Бархил, были преувеличены, хотя вспомогательная российская атака по эту сторону Памира все-таки возможна — для поддержки полномасштабного вторжения, осуществляемого через Хайбер и Болан. Памирские перевалы каждую зиму засыпаны снегом; летом многочисленные реки превращаются в бушующие потоки, так что этот район уязвим только в течение короткой весны и осени. Но и тогда, если планируется задействовать крупные силы, включая артиллерию и другое тяжелое оборудование, и доставлять припасы, вначале следует построить военную дорогу. По мнению Локхарта, более подходящей стратегией является использование четырех небольших высокомобильных подразделений.
Предварительное обследование Локхартом ведущих на север перевалов заставило предположить, что такие силы, вероятнее всего, прибудут через Читрал. В регионе, где полностью отсутствуют шоссе и железные дороги, потребуется некоторое время, чтобы британские войска могли добраться до места, а затем адаптироваться к местным условиям, чтобы сражаться не хуже туземных воинов Читрала. С полного одобрения вице-короля Локхарт подписал оборонительное соглашение с правителем Читрала Аман-аль-Мулюком, которого когда-то подозревали в соучастии в убийстве Хейуорда. В обмен на щедрую субсидию плюс гарантии, что трон навсегда останется за его семейством, правитель обязался заставить своих воинственных соплеменников держать оборону против продвигающихся российских сил, пока не подоспеют британские войска.
Эта рекогносцировка Локхарта была не единственной поездкой на передовую, санкционированной в то время лордом Дафферином. Как только либеральное правительство пало, табу на отправку офицеров и политиков в миссии, расположенные по ту сторону индийской границы, были сняты. Особенно тревожился вице-король за Синьцзян, где появились русские, значительно опередившие британцев. Согласно Санкт-Петербургскому соглашению, которое оставляло Кульджу (Или) за Китаем, последний согласился на открытие русского консульства в Кашгаре. На этот пост Санкт-Петербург выбрал грозного типа по имени Николай Петровский. Воинственный англофоб,' Петровский поклялся любой ценой не допустить ни коммерческого, ни политического проникновения в Синьцзян англичан. За три года исключительно благодаря силе своего характера он сделался фактическим правителем Кашгара, наводил страх на запуганных китайских чиновников и терроризировал мусульманское население. Китайцы, прекрасно осознающие, что ближайшие российские гарнизоны стоят у самой границы, пребывали в состоянии постоянного беспокойства по поводу возможной аннексии Санкт-Петербургом, чем российский консул не брезговал им угрожать. В деловых отношениях с ним китайцы были чрезвычайно осторожны, чтобы ничем его не оскорбить и не дать русским никаких оснований для аннексии Кашгара. Могущество Петровского серьезно увеличивал тот факт, что там не было никакого британского представителя. Поле боя оставалось за ним, и он твердо намеревался это положение сохранить.
Лорд Дафферин был настроен прекратить монополию Петровского в Кашгаре прежде, чем она распространится на весь Синьцзян. Для начала вице-король хотел получить для индийских торговцев равные с их российскими конкурентами права. Хотя рынок был гораздо менее емким, чем когда-то предполагали, он существовал и был завален дешевыми, но дрянными российскими товарами, которым не было альтернативы. Дафферин также хотел разместить там постоянного индийского правительственного чиновника. Видимой функцией чиновника была бы охрана интересов живущих в Синьцзяне граждан Британской Индии, в основном индусских ростовщиков и членов их семей. Реальной же функцией резидента стало бы пристальное наблюдение за Петровским, предоставление отчетов относительно его и любых российских действий в регионе. Сейчас это неофициально проделывал инициативный молодой шотландский коммерсант Эндрю Далглиш, регулярно разъезжавший между Лехом и Кашгаром. Вице-король хотел поставить дело на более прочную основу.
- Предыдущая
- 108/135
- Следующая
