Выбери любимый жанр

Большая Игра против России: Азиатский синдром - Хопкирк Питер - Страница 48


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

48

Ни Поттинджер, ни шах не знали, что уже виден конец этого кажущегося безвыходным положения. Напуганное триумфом Виткевича в Кабуле и опасаясь аналогичного успеха русских в Герате, британское правительство наконец-то решило действовать. Посылка воинских подкреплений через Афганистан осажденному городу была отвергнута как слишком опасная и слишком медленная. Вместо этого решили отправить экспедиционный корпус в Персидский залив. Угроза, появившаяся на другом конце владений шаха в тот момент, когда он сам был занят на востоке, могла, как предполагалось, заставить его ослабить свою хватку в Герате. В то же самое время Пальмерстон оказал давление на русского министра иностранных дел Нессельроде, чтобы тот приказал Симоничу прекратить его незаконные действия. Обе меры привели к быстрым и эффективным результатам.

19 июня британские войска, не встретив сопротивления, высадились на острове Харк у входа в Персидский залив, в непосредственной близости от персидского берега. В глубь страны понеслись дикие слухи о том, что крупная британская армия вторжения высадилась на побережье и начала наступление на столицу, захватывая один за другим города, встречающиеся на пути. В то же самое время вернувшийся в Тегеран Макнейл послал одного из своих помощников, подполковника Чарльза Стоддарта, в лагерь шаха под Гератом, чтобы предупредить его о тяжелых последствиях, которые могут его ожидать, если он будет продолжать осаду. «Британское правительство, — говорилось в ноте Макнейла, — рассматривает экспедицию против Афганистана, в которую оказалось вовлеченным Ваше Величество, как предпринятую в духе враждебности против Британской Индии». Помимо официальной информации о захвате острова Харк в ноте обращалось внимание шаха на то, что следующие шаги Британии будут зависеть от того, какие действия он предпримет под Гератом. В ноте ему советовали не иметь больше никаких дел с «недоброжелательными людьми и не прислушиваться к советам » тех, кто подговаривал его напасть на город.

К изрядному удивлению Стоддарта, он был сердечно принят шахом, который, как он полагал, находился под сильным влиянием Симонича, Он прочел шаху вслух содержание ноты Макнейла, по ходу дела переводя ее на фарси. Когда он дошел до упоминания о «недоброжелательных людях », шах прервал его и спросил: «Вы хотите сказать, что если я не уйду от Герата, то начнется война — не так ли?» Стоддарт ответил, что именно так. Отпуская Стоддарта, шах сказал ему, что рассмотрит требования англичан и вскоре даст ему ответ. Никто не знает, что происходило между шахом и графом Симоничем, хотя Макнейл дорого бы за это дал, но через два дня Стоддарта пригласили к шаху. «Мы согласны со всеми требованиями британского правительства, — сказал ему шах. — Мы не хотим войны. Если бы мы знали, что наш поход сюда грозит нам потерей вашей дружбы, мы бы его не затевали ».

Персы полностью уступили, русские потерпели позорное поражение. Когда обычная дипломатия терпит неудачу, торжествует «дипломатия канонерок». Докладывая Макнейлу о драматическом повороте событий, Стоддарт писал: «Я ответил, что благодарю Бога за то, что Его Величество так верно понимает интересы Персии ». После этого шах отдал приказ о снятии осады, и его войска начали готовиться к возвращению в Тегеран. В 8 часов утра 9 сентября Стоддарт со специальным курьером послал Макнейлу следующее донесение: «Имею честь сообщить, что персидская армия начала движение… и что Его Величество шах собирается отбыть». В 10 часов 26 минут он добавляет: «Шах сел на лошадь… и уехал».

Но произошло и нечто большее. Все это время граф Нессельроде настаивал, что русские в осаде не участвовали, утверждал, что Симонич имел строгие инструкции сделать все возможное, чтобы отговорить шаха от похода на Герат. Он даже предложил английскому послу лорду Дюрхему показать секретную книгу, в которой были записаны его инструкции Симоничу. Сначала это удовлетворило Пальмерстона, но теперь стало до неловкости очевидно, что его просто одурачили. Либо Симонич полностью игнорировал инструкции своего правительства, либо ему было неофициально сказано не обращать на них внимания, так как за время пока он сможет не придерживаться их, если повезет, Герат окажется в руках покладистых персов. Правду, скорее всего, никто никогда не узнает, историки и сегодня все еще размышляют над этим. Но, какой бы ни была правда, Пальмерстон был вне себя от бешенства и жаждал крови.

Русского посла в Лондоне вызвали в министерство и проинформировали, что граф Симонич и капитан Виткевич (который все еще скитался где-то в Афганистане) активно проводят враждебную по отношению к Британии политику, что серьезно угрожает отношениям между двумя правительствами. Пальмерстон потребовал, чтобы обоих немедленно отозвали. Возможно, русские полагали, что англичане, как и прежде.

ничего предпринимать не станут. Если так, то в данном случае они жестоко просчитались. Более того, доказательства против Симонича были столь убийственными, что царю Николаю ничего не оставалось, как согласиться с британскими требованиями. « В деле Симонича мы загнали Россию в угол, — торжествующе заявил Макнейлу Пальмерстон. — Императору не оставалось ничего другого, как отозвать его и признать, что Нессельроде сделал целый ряд ложных заявлений».

Однако козлом отпущения сделали скорее Симонича, чем Нессельроде: его обвинили в превышении своих полномочий и игнорировании данных ему инструкций. Если это даже было и неверно и он просто подчинялся тайным приказам, все равно он не сумел захватить Герат, несмотря на многие месяцы, имевшиеся в его распоряжении, пока Санкт-Петербург тянул время. Нельзя сказать, что его английскими противниками было пролито над его судьбой немало слез, ведь он был весьма непопулярен у Макнейла и других, кому приходилось иметь с ним дело. Считалось, что он получил по заслугам. Но судьба, которая выпала на долю столь уважаемого противника, как капитан Виткевич, никому не принесла удовлетворения.

Когда того отозвали из Афганистана, он весной 1839 года в соответствии с приказом добрался до Санкт-Петербурга. Что именно там произошло, остается тайной. Согласно одной версии, базирующейся на современных русских источниках, Виткевича тепло принял граф Нессельроде, который поблагодарил его за удаление англичан из Кабула. Ему обещали восстановить статус литовского аристократа, которого он лишился, когда в молодости был отправлен в ссылку, обещали повышение в чине и направление на службу в элитный полк. Но согласно данным Кайе, который имел доступ к донесениям британской разведки из русской столицы, молодой офицер, вернувшийся полным надежд, был принят Нессельроде весьма холодно. Последний, стараясь оказаться в стороне от всего этого дела, отказался даже увидеться с ним, заявив, что не знает никакого капитана Виткевича, «если не считать какого-то авантюриста, оказавшегося замешанным в недозволенных интригах в Кабуле и Кандагаре».

Однако в одном обе версии сходятся. Вернувшись в гостиницу после посещения министерства иностранных дел, Виткевич прошел к себе в комнату и сжег все бумаги, содержавшие разведывательную информацию, привезенную из Афганистана. После этого, набросав короткую прощальную записку друзьям, он пустил пулю себе в висок. Большая Игра потребовала еще одну жертву. Как и после жуткой смерти Грибоедова в Тегеране десять лет назад, в Санкт-Петербурге заподозрили, что каким-то образом англичане и тут приложили руку. Но подобные мысли были быстро забыты в свете важных событий, которые вскоре потрясли Центральную Азию.

15. Кто делает королей

Англичане могли поздравить себя с тем, что на этот раз вышли победителями. Виткевич был мертв, Симонич — дискредитирован, Нессельроде перехитрили, и Герат — этот передовой бастион обороны Индии — не попал под влияние русских. Более того, как выяснилось, царь Николай не выказал большого желания бороться за симпатии шаха. Таким образом, заставив русских и персов отступить, англичане поступили бы правильно, прислушавшись к мудрому совету на этом остановиться. Но с того момента, когда Дост Мохаммед с презрением отверг ультиматум лорда Окленда и официально принял Виткевича, Лондон и Калькутта стали рассматривать его как человека, связавшего свою судьбу с русскими. Когда Герат все еще находился в осаде, а английский экспедиционный корпус направлялся в Персидский залив, Пальмерстон и Окленд собрались разрешить афганский кризис раз и навсегда. Бернс, которого теперь энергично поддерживал Макнейл, утверждал, что правление Дост Мохаммеда все еще остается для Британии лучшим вариантом. Но несмотря на его возражения, афганского владыку решили силой свергнуть с трона и заменить кем-то более послушным. Но кем?

48
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело