Скифы - Хорунжий Юрий - Страница 16

• Предыдущая
• 16/18
• Следующая

Но, когда до скифских рядов оставалось меньше броска копья, навстречу персам выбежала часть воинов. Гобрий даже опешил от неожиданной удачи, ведь латникам ничего не стоило смять и уничтожить неосмотрительных врагов. Скифы же, сблизившись с латниками, вдруг присели и нырнули под коней: одно колено на земле, голова и спина на уровне копыт. Когда латники проскакивали над присевшими скифами, те кинжалами и мечами наносили удары по конским животам. Обезумевшие животные сбрасывали седоков, они барахтались на земле, беспомощные в своей тяжести, а скифы закалывали их, находя в броне уязвимые места. Гобрий, опомнившись, подал сигнал к отступлению. Латники медленно развернулись и устремились назад. Им в спину посыпались стрелы и копья, не принося, правда, особого вреда. Нелегко пришлось и скифам первой линии: многие погибли под копытами, многие заколоты и порубаны. Однако атака была проиграна, латники отступили, а скифская пехота двинулась вперед.

Тогда Гобрий приказал выстроить персидских и мидийских копьеносцев, а на крыльях – конных саков. Эта линия должна принять ответный удар. Когда линия разомкнется, на средину выйдут фракийцы, каспии, фригийцы, лидийцы… Гобрий не в состоянии запомнить все племена пестрого воинства, такого охотного к грабежам. Чтобы эти горе-воины не дрогнули в решающий момент, за ними будут стоять ряды саков.

Царь Дарий с Видарной и десятью тысячами бессмертных остались возле высокого шатра. К ним присоединился и Гобрий, когда все войско построилось к бою. Теперь слово за Дарием. Он стоял в колеснице понурый, невыспавшийся.

– Начали! – хрипло бросил царь Гобрию, как будто первой схватки и не было.

Хорошо сверху видно, как оба войска медленно двигались навстречу друг другу, подымая пыль и вытаптывая пожелтевшую траву осенней степи.

Между передними линиями осталось около пятисот шагов, когда среди скифов на левом фланге поднялась суматоха. Ряды их смешались. Даже до шатра долетали приглушенные расстоянием крики.

– Что там творится? – обратился к придворным Дарий.

Сотни бессмертных полетели к войску. Все молча, обеспокоенно ждали их возвращения. И вот бессмертные доложили, что в ряды скифов вскочил испуганный заяц. Копьеносцы на правом фланге хорошо его видели. Заяц проскочил первый ряд, его заметили скифы, бросились с криками ловить, нарушили строй, к пехоте присоединились всадники. Так доложили царю.

– Эти люди совсем пренебрегают нами, если так легкомысленно ведут себя перед боем, – выдохнул Дарий и потянулся к уху. – Ты, Гобрий, верно растолковал значение даров…

– Эти грязные скифы погубили чистую тварь[34], – добавил Барт. – Нечистые взяли верх над чистым, очень плохой знак, царь.

Гобрий был озадачен. Скифы сбили с толку даже его, старого и многое повидавшего. Он ежеминутно ожидал от них новой пакости и поэтому решил быть осторожным, не бросать сегодня все войско в дело… Чтобы не попасться в западню.

Бойцы передних рядов сошлись на расстояние полета стрелы, воинственные крики понеслись над степью. Дарий и его свита видели, как приближались скифы, как выходили из безбрежной степи их многочисленные отряды. И теперь, наблюдая все это, ни Гобрий, ни Дарий, ни даже Барт и Видарна – никто не говорил о победе. У каждого крепко засели слова об убитом скифами зайце.

– Надо все хорошо обдумать и все предусмотреть, чтобы иметь возможность своевременно возвратиться к мосту, – молвил Дарий, будто забыл, что срок, назначенный грекам, давно прошел.

А битва между тем разворачивалась, как и задумал Гобрий.

Пехота скифов столкнулась с копьеносцами, после короткой стычки копьеносцы отошли на фланги. Тогда скифы схватились с теми «воинственными» племенами, которые Гобрий не ставил ни во что. Как он и предполагал, скифы мигом смяли их, но вперед не двигались. Они разгадали хитрость персидского военачальника – увидели знакомые шапки саков за линией копьеносцев.

Оба войска топтались на месте, беспокоясь больше о надежной обороне, чем о рискованном наступлении. Все понимали, что сегодняшнее – только начало большой битвы. Надо думать о завтрашнем дне. Слова Дария о возвращении к мосту не забывались персидскими военачальниками.

– Вызвать на помощь греков, – предложил Видарна.

– Видит бог, что ничего глупее нельзя придумать, – со злостью бросил Барт.

– Конечно, не стоит оставлять мост без охраны, да и те шесть тысяч гоплитов мало чем помогут, – тихо, как будто про себя, молвил Гобрий.

Гобрию, конечно, очень хотелось напомнить всем о совете в Сузах, когда он да еще брат царя возражали против похода, а все остальные только то и делали, что хвастались силой и могуществом. Но такое напоминание сейчас вызвало бы только взаимные упреки и вражду.

– Думаю, когда настанет ночь, – сказал Гобрий, – мы зажжем костры, оставим здесь больных и раненых, свяжем ослов, чтобы громче ревели, и отойдем. Надо сделать это сегодня же, чтобы скифы не успели добраться до Истра, разрушить мост или столковаться с греками.

С ним согласились все.

Наконец этот долгий для персов день вступил в свою последнюю четверть. Все так же вяло проходили отдельные стычки.

Но вот скифы начали бить в медные диски, и их воины, которые разрозненными отрядами вели перестрелку или рубились, начали выходить из боя. В этот момент Гобрий крикнул Гаусане передать приказ пешим копьеносцам снова сомкнуться в центре и хоть напоследок попробовать окружить передовые скифские отряды.

Такие приказы Гаусана выполнял охотно. Он скомандовал, и застоявшиеся кони помчали всадников. Копьеносцам тоже надоело сидеть в обороне. Совсем неожиданно для скифской конницы они двинулись с флангов, отсекая пеших скифов от конных.

Линия фронта стала подобна натянутому луку, в котором копьеносцы были тетивой, а в пространстве между тетивой и луком осталось несколько тысяч пеших скифов. Туда и бросился Гаусана с отрядом. Бессмертные летели на скифов, клюги копьев блестели в красном вечернем солнце.

Гаусана, разгоряченный боем, сразу не почувствовал удара в левое плечо: стрела. Он попробовал вытащить ее правой рукой, переложив меч в левую. Но стрела не поддавалась, и Гаусана отломил ее возле самого острия, но так, чтобы можно было потом вытянуть.

И в тот момент, когда правая рука освободилась, на него наскочил огромный скиф с секирой. Скиф держал ее за длинную ручку и целился прямо в голову. Гаусана успел уклониться, и секира попала в правое плечо, перебив ключицу. Сотник застонал и сполз с лошади.

…Остатки окруженных скифов, прорвав линию копьеносцев, под прикрытием лучников Скопасиса отходили в сторону лагеря.

Зашло солнце. Сумерки окутали оба войска. Вспыхнули костры. Персы и скифы выносили с поля боя убитых и раненых.

После краткого совета в узком кругу Дарий призвал к себе вождей и родоначальников племен и предложил новый план: он сам с латниками, копьеносцами, бессмертными, мидийцами и саками, с отрядами бактрийцев, армян и парфиян отойдут от лагеря в обход скифов, а остальные останутся здесь до утра. Раненым, больным и части обоза приказано спрятаться за насыпью, их будут охранять оставшиеся воины, если скифы попытаются прорваться в лагерь. Утром же основное персидское войско во главе с Дарием нанесет удар скифам в спину.

Оставленные в лагере связанные ослы подняли рев, и этот привычный шум и пылающие костры показывали скифам, что враг на прежнем месте. А основная часть войска персов неутомимо двигалась на юг к Истру, чтобы поскорее достичь спасительного моста и оставить эти проклятые земли. В обозе Видарны ехала ни о чем не подозревающая старшая служанка Тия, уверенная, что, как только они остановятся на ночлег, Гаусана позовет ее к себе.

Когда же наступил день и отряды скифов двинулись на лагерь, оставшиеся увидели свое бессилие и поняли, что брошены на произвол судьбы. Пали они перед скифами ниц в желтую степную пыль, умоляли о милости и вопили о коварстве своего царя…

…Гаусана в беспамятстве лежал под кибиткой. Здесь оставили его вечером, после боя.

• Предыдущая
• 16/18
• Следующая