Песнь Первая (СИ) - Ломаченкова Наталья - Страница 36

— Тебе мало, Ильнарон? — выдохнул прикованный эльф. — Не тронь её, она чужая и не не обязана знать наших Законов.

— Она нарушила запрет, лишь причалив к Обители Смерти, — Ильнарон едко улыбнулся. — А за то, что поднесла тебе воды, должна разделить твою участь. Ты же знаешь Закон.

— У тебя нет права судить, страж, — морской волной прозвучал глубокий властный голос. Я отшатнулась, почуяв присутствие могучего волшебства. Ему не требовались порталы. Пространство просто расступилось, пропуская его, — не как чужака или гостя, но как полноправного и любимого хозяина. Очертания окружающего мира на миг дрогнули, смазываясь, и вновь обретая чёткость. Неуловимое мгновение — и море вновь плещется о настил, а рядом с нами стоит и с грустью смотрит на пленника древний эльф.

Ильнарон молча, хоть и с видимым раздражением, опускается на одно колено.

— Владыка…

Я невольно вздрагиваю, мысленно проклиная всё и вся. Приседаю в глубоком реверансе, склоняю голову, пытаясь ни на йоту не отступить от строгого этикета. Мудрейшая Фортуна, ну за что ты так меня не любишь?!

— Встаньте, леди, — голос Владыки тих и печален. — Кто вы?

Распрямляюсь и поднимаю взгляд, вглядываясь в удивительно молодые глаза на древнем лице эльфа. На какой-то миг мне показалось, что сам Рантиир смотрит на меня — со странной смесью усталости, понимания и терпения.

— Альнаор, телохранительница принца Ветара аш Риванол, прибывшего сюда с дипломатической миссией от короля Дархана аш Риванол. Для меня большая честь видеть вас, Владыка Плавающего Города.

Он несколько секунд молчал, словно ожидая чего-то. Я решилась. И проговорила чуть ли не по слогам самый ненавистный из всех эльфийских уставов, который сегодня, как ни странно, должен был обернуться в мою пользу.

— Ваш Закон гласит, что за любую жизнь есть своя цена. Я прошу назвать её.

В сиреневых глазах мелькнуло удивление. Я с ещё большим усилием закрылась ментальным щитом. Он не должен увидеть, пока я этого не позволю!…

— Лишь поединок определяет истину, — с видимой неохотой промолвил повелитель эльфов. — Если защитник сумеет победить в дуэли, то жизнь осуждённого будет принадлежать ему. Нет — и его собственная ляжет на весы. Не делай этого, Альнаор.

— Я предлагаю тебе поединок стрельбы, человек, — надменно проговорил Ильнарон. — Принимаешь ли ты мой вызов?

— Нет!… Не надо! — простонал прикованный эльф и тяжело закашлялся. Я уверенно сделала шаг вперёд. Терять мне уже нечего. Потому что, что бы ни говорили эльфийские законы, жизнь любого живого существа бесценна.

— Принимаю. Пусть Анэр рассудит наш спор.

Если Владыка и удивился при моём обращении к одному из Поющих кланов, то не подал вида. Лишь печально склонил голову перед подобным безрассудством.

Неуловимое веяние магии — и у моих ног появляются лук и три стрелы. Вдалеке возникает из туманной дымки алый шест. Он настолько тонок, что я едва могу различить взглядом крошечное, с ягоду размером, белое пятнышко на его вершине. Первая мишень. Первая стрела.

— Ра-Ильнарон начинает дуэль, как бросивший вызов, — тихо оповещает Владыка.

Эльф единым слитным движением поднимает лук, похоже, даже не удосужившись взглянуть на мишень или прицелиться, и отправляет стрелу в полёт. Тихий удовлетворённый звон наполняет воздух, тёмное древко насквозь пронзает белую точку, ухитрившись попасть в самую сердцевину. Лучник опускает оружие и выжидательно смотрит на меня.

Песня уже звенит.

Она пробудилась в тот миг, когда неуловимый плеск волн о шест привлёк внимание стрелка. Она звучала вместе с ветром, что мчал тонкий кусочек дерева к цели. Она загудела тетивой, выпущенной на свободу. Она замерла дыханием мастера-лучника, когда он следил взглядом за полётом стрелы.

Песня — это я.

Я не мастер, о нет! Я никогда не умела прилично стрелять. Но сейчас я стала ими: стрелой, рвущейся в даль; ветром, зовущим в бой; луком, послушно согнувшимся в налившихся силой руках; тетивой, натянутой до предела…

Невозможно промахнуться, если тебя направляет гармония песни.

Моя стрела пролетает в уже проделанное эльфом отверстие, даже не задевая краёв. Вновь звучит мелодичная трель, означающая безукоризненное попадание.

Пленник беззвучно выдыхает. Ильнарон раздражённо сжимает лук.

Вторая мишень — новая стрела.

В руках Владыки появляется белоснежная чайка. К её лапке привязана красная ленточка. Эльф передаёт птицу мне и, достав тёмную повязку, туго затягивает Ильнарону глаза. По сигналу я высоко подбрасываю чайку в небо.

Птица свечой взмывает вверх, мгновением позже её движение зерально повторяет лук с натянутой тетивой. Единственно верная секунда — и стрела молнией срывается с места. И падает на дрожащую гладь воды, трепеща красным лоскутом.

Я слушаю песню, когда Ильнарон берёт в руки вторую чайку. Слушаю музыку её перьев, трель её дыхания, тонкие ноты шуршания ленточки. Повязка закрывает глаза. Но мне не нужно зрение. В моём сознании продолжает звенеть и переливаться всеми полутонами песня морской птицы.

Вот она становится громче, ликующе — чайка взлетает к небу. Ветер вплетает в мелодию свою собственную нить. И, заполняя паузу, уверенно устремляется к цели тонкая стрела, в полёте срывая шёлковый лоскуток. Я не промахиваюсь.

Опускаю лук, с закрытыми глазами замираю, с улыбкой на лице вслушиваясь в затихающую песню гордой птицы.

Третья мишень не успевает появиться.

С приглушённым проклятием Ильнарон разворачивается и молниеносно натягивает лук. Последняя стрела, направленная в грудь пленнику, устремляется в полёт. Это гибель — неминуемая и неизбежная — ибо никто не сравнится с эльфом в быстроте движений и реакции.

Я не эльф. Я — песня.

Резким диссонансом отразились в мелодии мысли стрелка; на какую-то мимолётную долю секунды раньше, чем смерть спорхнула с тугой тетивы. Песня ведёт меня, когда я почти одновременно с противником рывком вскидываю лук. Музыка накладывает стрелу, безошибочно отправляя её в цель. И в нескольких сантиметрах от груди пленника моя стрела встречается со стрелой Ильнарона, расщепляя её надвое и отбрасывая в сторону.

Все замирают, недоверчиво рассматривая сцеплённые древки.

— Альнаор победила, — тихо произносит Владыка и медленно поднимает взгляд на Ильнарона. Ни слова более не произнесено, но пугающая угроза нарастает в воздухе; острые пронзительные ноты страха и тревоги набатом отдаются в ушах. Хочется убежать и спрятаться, лишь бы исчезло это чувство животного ужаса, лишающее воли…

— Ты предал свою честь, Ильнарон.

Бывший страж тенью срывается с места, исчезая в раскрывшемся на миг портале. Никто не пытается его остановить или воспрепятствовать. Древний эльф прикрывает глаза и с усталым вздохом расслабляется. Невидимый пресс расеивается без следа.

— Не думай о нём больше, — спокойно говорит Владыка; его взгляд, как раньше, светел и лучист. — Он сам избрал себе наказание.

Плавным, текучим, как вода, шагом повелитель подходит к пленнику, мягко и властно кладёт тонкую ладонь на его обнажённое предплечье. Эльф невольно вздрагивает. Из-под сухих пальцев древнего тянет силой. Я начинаю догадываться, что сейчас произойдёт, и меня всю передёргивает. Клятва и клеймо. Навеки. Пламя!

— Не надо! — крик сам собой вырывается из груди. — Я отказываюсь от своего права! Он свободен!

Владыка замирает на миг, словно спрашивая, уверена ли я. Но связанный эльф внезапно поднимает голову. Его голос сух и безжизненен.

— Такие долги не смываются одним словом. Владыка… завершите ритуал.

— Отныне ты в долгу, Ильназар, — властно произносит древний повелитель слова изначальной сути. — Вот твоя госпожа. Отныне её слово станет тебе ценнее всего, за её жизнь ты отдашь свою, без её позволения ты не сможешь умереть. Я сказал, а вода слышала. Да скрепит Имя клятву — Альнаор!

Тело эльфа вздрогнуло от проносящейся сквозь него яростной силы. Мощь Имени, моего Имени — лишь равный может использовать её безбоязненно… Ладонь Владыки засияла огнём, золотым свечением отпечатались на коже вскинутые крылья. Пленник глухо вскрикнул, теряя сознание, — вода и пламя всупили в поединок, и вода неумолимо проигрывала…