Песнь Первая (СИ) - Ломаченкова Наталья - Страница 44

Какой счёт? Кто ведёт в Игре?..

— Их слишком много! — звенящий от напряжения крик Ильназара достигает моего сознания. Вздрогнув, вырываюсь из затягивающего транса битвы и в несколько секунд оказываюсь рядом с лучником-эльфом. Даже не посмотрев на меня, сааль-ри отслеживает взглядом одну за другой фигуры всадников. Но дым от горящих домов рваной пеленой накрывает улицы, крики несутся отовсюду — мешая видеть, сбивая с верного прицела.

— Слушай песню, — мой голос почти еле слышен, горло разрывается от едкой гари. — Слушай мелодию, она направит. Позволь ей вести тебя!

Короткий кивок, как согласие. Но у нас нет времени на подготовку. Жизни слишком многих поставлены на кон. Каждая секунда промедления — ещё одна погибшая душа. Которая не достигнет даже Астрала.

— Там их вожак, — рука Ветара, невесть когда возникшего рядом, указывает куда-то в самую гущу серо-чёрного дымного одеяла. — Нам не уничтожить всех… Но хотя бы его.

Я бросаю всего один короткий взгляд на них, так неожиданно ставших мне ближе всех не по крови, а по душе, и принимаю решение.

— Мне нужна ваша помощь!

Ильназар и Ветар даже не вздрагивают и не реагируют на мой призыв. Потому что в этот миг, когда песня и Гармония объединяют нас в одно целое, они и так знают мой следующий шаг и намерение. И знают, что я звала не их. Они и так всегда со мной.

Я обращалась к душам.

Облако тумана всколыхнулось, окутывая нас невесомым щитом, и я раскрылась им, позволяя увидеть, разрешая прочесть в своём сознании всё, что они пожелают. И нежным трепетом пера отразился в огне моей сущности отклик их согласия.

В тот же миг облако растаяло, чтобы собраться воедино на дымных улицах. И плотной, не пропускающей мрака грозной лавиной медленно и неукротимо обрушиться на не успевших отступить аваиров. Ослепляя их своим светом, заглушая все звуки, лишая координации.

Совсем на немного. Лишь давая нам время соскользнуть с крыши и летящим шагом приблизиться к вожаку Всадников.

И бледная пелена рассеялась, выпуская нежить.

Трое. Спиной к спине. И песня пронизывает нас, опоясывает непроницаемой защитой. Я уверена, что если захочу, — смогу увидеть объединяющие нас узы. И они будут прочнее, гораздо прочнее тех, от которых я когда-то отказалась. Потому что мы — Триумвират.

И я просто знаю, не пытаясь понять, откуда, что эта битва будет выйграна. Даже стой перед нами вся нежить Пустоши.

Всадники смыкают вокруг кольцо. Впереди — в обманчиво неторопливом движении — встаёт на дыбы чёрный, как смоль, конь вожака. Семь мечей против трёх. Красные глаза ищут в моём взгляде проблески неизбежности, искры страха.

Я улыбаюсь.

И на лице аваира проступает неуверенность. В том, что всего трое ничтожных людишек осмеливаются бросить ему вызов. В том, что души встали на их сторону. В том, что уже половина его своры никогда не сядет на коней. В том, что девчонка, стоящая прямо перед ним, упорно не опускает глаз, и в её взгляде вожаку видится неумолимость смерти.

С его губ срывается тихое шипение.

И аваиры синхронно разворачивают коней, понукая их рыком и поводьями, и устремляются прочь за своим вожаком. Сила, обретшая плоть, наполняет их нестерпимым ужасом, гонит их дальше, как можно дальше от этой злосчастной деревни. И сила не даёт им уйти, обрушиваясь волной, подминая под себя, сметая, словно листья под порывом зимнего ветра.

И против неё нет спасения, ибо это души, жаждущие свободы и отмщения, получили желаемое. Ибо это сама Гармония ведёт их, и Триумвират всего лишь судьи.

И приговором неизбежности и судьбы бьют всего два слова:

— Смерть нежити!

А потом белоснежный туман растворяется, обнажая пустой лес, и в его тихом шелесте слышится облегчение и благодарность. Всего на неуловимую секунду что-то светлое проносится через нас, всё ещё стоящих рядом, оставляя след весенней свежести и нежной ласки.

И исчезает. На этот раз — навсегда.

Ещё немного стоим, в немом восхищении и нежелании разрушать неясное ощущение единения. Но песня всегда имеет начало и конец, и нельзя продолжать её против её воли. И я замолкаю.

Ветар окидывает нас странным взором, и даже мне не под силу разобраться в тех чувствах, что он сейчас испытывает. Какое-то время мне кажется, что он готов задать вопрос, что тайна, которую я хранила всё это время уже должна быть раскрыта, но особо громкий стон разрывает тишину, и принц стремительно разворачивается и уходит к раненым. Битва закончилась, наступает время мира. И на смену бесстрастному воину приходит чуткий Знахарь.

Ильназар смотрит ему вслед. Я чуть улыбаюсь.

— Не жалеешь?

Он умело делает вид, что не понимает о чём я.

— Не знаю, что вы имеете в виду, госпожа.

Фыркаю и машу рукой. Если им так хочется поиграть… Какие же они всё-таки мальчишки! Но я не буду вмешиваться. В конце концов, это просто не моё дело.

— Никогда бы не подумал, что такое возможно… — Ильназар обводит зачарованным взглядом освобождённый лес и выразительно смотрит на меня. Я пожимаю плечами. Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я буду в состоянии одним взглядом разогнать семёрку Пьющих Души, и я бы тоже с удовольствием посмеялась над удачной шуткой. Мда, жизнь частенько преподносит сюрпризы. И порой, не очень приятные.

— Кто вы? — в лоб спрашивает эльф, пристально вглядываясь в мои глаза, уже успевшие сменить истинное зрение на человеческое. — Ни одному магу такое не доступно! Богиня?

Вздыхаю. Ну, рано или поздно это должно раскрыться. Я же не могу утаивать свою сущность от сааль-ри, связанного со мной неразрывными нитями.

— Нет… Я просто…

— Альнаор! — сердитый голос Ветара долетает с другого конца улицы. — Ты не хочешь наконец заняться чем-нибудь полезным? Допустим, мне помочь?!

Кидаю косой взгляд на Ильназара, который выглядит весьма недовольным. Но, раз есть повод в который раз увильнуть от однозначного ответа, почему бы им не воспользоваться?

Ехидным импульсом передаю принцу всё, что я о нём думаю, и своё полное возмущение. Можно подумать, что последний час я просто сидела на берегу пруда и нежилась под солнышком! Но в конце концов признаю его правоту и со страдальческим вздохом подхожу к Знахарю, уже опустившемуся на колени около очередного раненого.

— Я не знаю, как благодарить вас, господа, — в который раз склоняется перед Ветаром пожилой мужчина с поседевшими за сегодня волосами. Я, уже привычно уступив ведущую роль принцу, только с жалостью наблюдаю за сыном старосты, которого лишь чудом сумел спасти вездесущий Ильназар, почти вслепую отправив стрелу в грудь аваира. Сам эльф стоит около меня, непроницаемыми глазами осматривая место недавнего побоища. Но я ясно ощущаю в себе его гнев.

Около двух десятков умерших… без единого следа на теле. Залитые кровью улицы, теперь усердно посыпаемые песком, чтобы отбить тошнотворный запах… они всё же пытались сопротивляться. Жестокие раны, которые с трудом заживляла даже магия Знахаря… порой Всадники не ограничивались одной только душой.

А если бы мы не успели?

Лучше не думать об этом.

— Не стоит благодарности, — в который раз отвечает Ветар, и в его голосе, несмотря на железную выдержку, всё же проскальзывают нотки усталости. Даже сила Знахаря имеет свои пределы.

— Вам лучше отдохнуть, — с мягкой печалью обращается к нам незаметно подошедшая женщина. Её руки и платье в бурых пятнах — она помогала раненым дождаться прихода принца. И отчаянная боль в глазах, скрытая неумелой маской. Дочь… моя девочка…

Выныриваю из чужого горя, отворачиваюсь, коря себя за малодушие. Чувствую, как в глазах появляются слёзы. И знакомая рука ложится ко мне на плечо, поддерживая и прося поддержки.

Ветар с слабо кивает головой. Я ощущаю, что он уже едва стоит на ногах.

— Мы в самом деле можем задержаться, — голос Ильназара звучит уверенно и непривычно властно. — Ничего не произойдёт за одну только ночь.

Стараюсь ничем не выдать своего изумления. Ветар пристально вглядывается в непроницаемые изумрудные глаза, словно видя в них нечто, скрытое от посторонних. И потом протягивает руку.