Выбери любимый жанр

Золотое время - Урманов Кондратий Никифорович - Страница 1


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

1

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса

А. Пушкин
Золотое время - i_001.png
Золотое время - i_002.png

Ясный осенний день…

Запали ветры, прозрачен воздух, и широко открыта даль.

Все в природе будто задумалось; еще вчера зеленело, шумело, цвело и вдруг — затихло, остановилось у какой-то незримой черты времени.

Лето прошло…

Поблекли травы на лугах, не ярки осенние, запоздалые цветы. Мрачнее стали сосны и ели, а березки и осинки, как девушки-подружки, выскочили на опушку леса в своих новых ярких платьицах и замерли, словно испугались неоглядных просторов.

Осень приходит с великими заботами. В полях день и ночь шумят машины, и золотой поток зерна течет к городам и селам; румяными плодами, ворохами овощей дарит земля человека за его труды.

А по озерам и болотам табунится дичь. Призывный крик журавлей как бы напоминает всем пернатым об отлете в теплые края.

— Пора!..

С началом листопада в лесу зазвенят голоса синиц, снегирей, щеглов; у всякого времени свой цвет и свои голоса…

Золотое время - i_003.png

КИЛИКУШКА

Тимка первый раз был на покосе. После вечернего чая дедушка притащил две охапки свежего сена, расстелил его под березой и покрыл пологом.

— Вот нам и пуховики, в балагане теперь душно спать…

Тимка раньше дедушки бухнулся на мягкую постель. Он еще не хотел спать, но приятно было лежать на мягком душистом сене и думать, думать… Обо всем. В темном небе мерцали звезды, их было так много, как весной цветов в поле. А за балаганом, который сделал дедушка, чтобы укрыться от дождя, — стоял лес. Тимка еще не знает, какой он, но, наверное, большой и непроходимый. А в лесу — звери, много зверей, и серый зайчишка сидит где-нибудь под кустиком и подглядывает, что они делают…

Тимка затихает и прислушивается. В лесу было бы совсем тихо, если бы не звенел чей-то тоненький-тоненький голосок:

— Цы-цы-цы-цы-цы…

Тимке кажется, что голосок звенит то справа, то слева, то доносится откуда-то из глубины леса.

Когда дедушка лег, Тимка быстро повернулся и спросил:

— Деда, а кто это так звенит? Слышишь: цы-цы-цы-цы…

— Это большой зеленый кузнечик, — сказал дедушка, — он сидит на березе и задними ножками дрыгает, а на ножках у него зацепочки, и получается такой звон…

— А зачем он так?

— Должно быть, играет.

— А что ж он не спит?

— Тебе вот тоже спать надо… — говорит дедушка.

Тимка притих. Он лежит с открытыми глазами и все думает, думает. Дедушка, кажется, уснул, но в лесу зазвучал новый голосок. Ну, совсем близко, и Тимка разбудил дедушку:

— Кто это так тинькает, дедушка?

— А ты что ж не спишь? — Дедушка прислушивается и говорит: — Это птичка. Кто-то обеспокоил ее, вот она и тинькает…

— А тут звери есть? — продолжает допрашивать Тимка.

— Как в лесу не быть зверям? Лес для зверей, как нам с тобой дом…

— И медведи есть?

— Медведи в нашем лесу не живут… Спи, а то мне завтра-нужно рано вставать…

Но послышались новые звуки: кто-то ровно-ровно, без перерыва, турчал:

— Тур-р-р-р-р-р…

Спросить бы у дедушки, но он отвернулся и, кажется, уснул. Тимка в неясных догадках долго слушает ночные звуки и, словно под музыку, засыпает…

Тимка чувствует чью-то теплую ласковую руку на своей голове. Она тихонько шевелит его русые кудрявые волосы и, чуть касаясь, гладит по щеке. Еще во сне он старается поймать эту ласкающую руку и просыпается. Это теплый ветерок разбудил его. Солнышко уже поднялось над дальним лесом и приятно греет. Вскочив на ноги, Тимка увидел, что дедушки на стане нет, и оттого, что он оказался в лесу один, им овладевает какая-то робость. Но вокруг — наперебой звенели песни птиц; маленькие пичуги как бы не знали страха, и Тимка ободрился.

«Медведи в нашем лесу не живут…» — вспомнил он слова дедушки, — а которые зверушки, тех я не боюсь…

Тимка обошел вокруг балагана, заглянул внутрь, как бы желая убедиться, что там никого нет, и остановился под березой.

Дедушки нигде не было видно.

От балагана лес высокой стеной уходил по долине на север, потом поднимался на высокие горы и, спустившись в низменность, поворачивал на восток, окружая огромное поле, на котором виднелось родное село. Какое же оно маленькое издали!

В двух шагах от Тимки вдруг качнулся белый куст донника. Мальчик замер, устремив в густоту травы свои быстрые черные глаза. Куст не шевелился. Тимка шагнул вперед и вздрогнул: с земли, почти из-под ног, вспорхнула маленькая серенькая птичка и села на березу.

— Ишь ты… какая… — проговорил Тимка и, вздохнув, добавил: — А я думал, кто тут?

Птичка перелетела с ветки на ветку и исчезла в зелени листвы. Тимка посмотрел, куда она скрылась, и, как кошка, полез на березу. Сучков было много, он поднимался, как по лестнице. С дерева он увидел дедушку: тот косил совсем недалеко, на опушке леса, и Тимка почувствовал себя полновластным хозяином всего окружающего.

— Де-душ-ка-а-а!.. — крикнул он что было силы, но сквозь густую листву не мог пробиться его тонкий голосок, и дедушка не услышал. Он все так же спокойно и уверенно махал косой, подваливая высокую сочную траву.

Рядом кто-то пронзительно закричал. Тимка оглянулся: над березой кружились две коричневые птицы; раскинув широко крылья, они легко плавали в воздухе. Тимка уселся на двух, рядом растущих, сучьях и затих.

«Как коршуны летают… — подумал он, но сейчас же решил, что это все-таки не коршуны: — Те, однако, поболе будут… Вот так бы человеку: поднял руки и полетел, куда хочешь. Я бы сейчас к дедушке — раз и там… Нет, к дедушке и так добежать можно, а вот домой… пролетел бы над селом и у своих ворот опустился».

Птицы долго кружились над березой, и Тимка понял: они следили за ним. Потом одна отлетела немного, остановилась в воздухе и начала быстро-быстро махать крылышками, как жаворонок, когда он поднимается кверху.

Тимка затих еще более. В белой рубашке и сереньких штанишках он был совсем незаметен на березе. Птица сложила крылья и камнем ринулась на землю. Тимка не мог разглядеть, что она там делала, но вот птица поднялась и, пролетев мимо Тимки, села на сломанную бурей дуплистую березу.

— Ки-ли, ки-ли, ки-ли, ки-ли, ки-ли… — послышалось из дупла.

Острые глаза Тимки заметили: из дупла выглянул молодой птенец и, раскрыв рот, принял что-то от подлетевшей птицы.

— Это она его кормит… — шепчет Тимка, боясь, что птицы могут его услышать. Сердце то замирало, то начинало учащенно биться от радости: он, Тимка, сам открыл большую тайну. Он забыл обо всем и только следил, как подлетали взрослые птицы к дуплу и кормили своего птенца.

Но вот птенец вылез из гнезда, потянулся к подлетевшей птице, замахал еще не вполне оперившимися крылышками и… вдруг упал с дерева…

— Должно быть, убился… — испугался Тимка и быстро спустился с березы.

Под деревом, в траве, сидел коричневый птенчик, с крючковатым носом, желтым ободком вокруг рта и большими карими глазами.

— Живой, не убился?! — обрадованно вскрикнул ТимкА. Хотел его взять, а тот защищается. — Ух ты какой!.. Киликушка! Ну, на, кусай! Не хочешь? Я тебе сейчас кузнечика поймаю…

Над Тимкой кружились взрослые птицы и тревожно кричали. Не обращая на них внимания, Тимка поймал кузнечика и, подражая взрослым птицам, прокричал:

— Ки-ли, ки-ли, ки-ли

Птенец открыл рот и проглотил кузнечика.

— Ну, вот и хорошо… Киликушка ты мой!..

Тимка так занялся кормлением Киликушки, что не заметил, как к балагану подошел дедушка. Он вернулся без косы, в одной руке держал котелок с водой, а в другой — маленький берестяной туесок.

1
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело