Крутая парочка - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 50

• Предыдущая
• 50/77
• Следующая

— Вчера вы сказали мне, что последний раз говорили с ним вечером по телефону. — Ковач замолчал, выжидательно глядя на Нила.

Глаза Фэллона метались по комнате, словно в поисках объяснения.

— Почему вы солгали мне, Нил? Вам было стыдно, что вы не смогли убедить отца раскошелиться на сумму, которую должны выплатить бывшей жене? Об этом вы двадцать три минуты говорили по телефону, когда позвонили ему из вашего бара в одиннадцать вечера?

Фэллон судорожно втягивал в себя воздух, как астматик на грани приступа, потирая шею грязной рукой.

— Вы выглядите так, как будто у вас спазм прямой кишки, Нил, — заметила Лиска.

— Неужели вы думали, что я не позвоню в телефонную компанию проверить ваши разговоры? — снова заговорил Ковач. — Должно быть, вы считаете меня тупицей.

— Зачем вам все это? — нервно осведомился Фэллон. — Я ведь не подозреваемый. Мой отец просто покончил с собой…

— Именно я обнаружил его с размозженной головой, так что вам незачем напоминать мне об этом, Нил. Это неэффективная стратегия. Любая насильственная смерть подлежит расследованию, и в первую очередь обращают внимание на семью. Самые весомые мотивы убийства обычно бывают у родственников? Вы ведь сами сказали мне, что ненавидели Майка. Добавьте к этому факт, что вам нужны деньги для выплаты жене и что Майк отказался вам их дать. Это и называется мотивом.

Страх начал выходить на поверхность — движения Фэллона стали резкими, над верхней губой выступил пот. Он отошел к углу, где раньше находилась книжная полка.

— Но я не мог такое сделать! Ведь это был мой отец!

— Который тридцать с лишним лет твердил вам, что вы хуже вашего “голубого” брата. Это называется растравлять рану.

— Старик был ублюдком, но я его не убивал, — заявил Фэллон. — А что касается этой суки Черил, то не ее собачье дело, где я возьму деньги. Я выплачу ей все.

— Или потеряете бизнес, который заработали горбом, — сказала Лиска. — В аду не наберется столько злобы, сколько у оскорбленной мстительной женщины. Я это знаю, потому что сама такая. Когда я говорила с вашей женой, мне показалось, что она теряет терпение и готова на вас надавить. Вы просили денег у брата?

Нил помотал головой, как будто получил удар в ухо. Он переводил взгляд с Лиски на Ковача, словно не веря внезапному обороту событий.

— Вы хотите сказать, что я убил и его тоже?

— Мы не говорим, что вы вообще кого-то убили, Нил. Мы просто задаем вам вопросы, имеющие отношение к делу, и указываем, как выглядит ситуация с полицейской точки зрения.

Нил больше не владел собой.

— Засуньте вашу точку зрения себе в задницу, Ковач! — заорал он. — Смерть Энди вас не касается. С этим делом покончено — оно мертво и похоронено. Пепел к пеплу, прах к праху. Так решило ваше начальство.

Ковач поднял брови:

— И вы пытаетесь ткнуть меня в это носом?

— Я просто говорю, что с этим покончено.

— Но ведь перед нами определенная модель поведения, Нил. В течение одной недели два члена семьи покончили с собой. Это уже само по себе подозрительно. Вы ненавидели обоих и переживали трудное время, как в финансовом, так и в эмоциональном отношении. Мы называем эти факторы стимуляторами стресса. Их может оказаться достаточно, чтобы заставить человека перейти черту. А учитывая, что вы отбыли срок за преступление, связанное с насильственными действиями…

— Я никого не убивал!

— Что же вы делали среди ночи в доме Майка?

— Пришел проведать его. — Фэллон отвел взгляд и рассеянным жестом коснулся синяка на скуле. — Когда мы говорили по телефону, мне не понравился его голос.

— Голос или слова? — спросил Ковач. — Мы знаем, что вы были пьяны. Вы сами говорили мне, что накачались достаточно, чтобы затеять драку с клиентом, в котором признали копа. Ваш отец сказал что-то, разозлившее вас?

— Все было совсем не так!

— А как? Не станете же вы убеждать меня, что у вас была идеальная семья.

— Нет, но…

— Вы сказали, что Майк всегда к вам придирался. О чем вы говорили по телефону?

— Я уже объяснял вам — о том, в какое время я должен за ним заехать, чтобы отвезти в церковь.

— Да, но почему вы не упомянули, что вам не понравился его голос? Вы не сказали, что встревожились из-за отца, а наоборот, если мне не изменяет память, назвали его старым мудаком. Почему вы не рассказали, что приезжали проведать его?

Фэллон потер рукой лоб.

— Старик убил себя после моего ухода, — ответил он, понизив голос. — Выходит, я не позаботился о нем, как следует. А ведь я остался его единственным сыном…

— Не позаботились? Каким образом? О чем он вас просил?

Нил Фэллон, порывшись в кармане комбинезона, вытащил пачку “Мальборо”.

— Простите, мистер Фэллон, — сказал Элвуд, — но у нас не курят.

Нил метнул на него злобный взгляд и достал из пачки сигарету.

— Так вышвырните меня отсюда — и дело с концом!

Ковач подошел к нему.

— Думаю, что ваш разговор был не столько о нуждах Майка, Нил, сколько о ваших собственных, — мягко произнес он, меняя тактику. — Вы были пьяны и сердиты, когда звонили отцу, и поспорили с ним из-за денег, которые вам нужны. После разговора вы стали накручивать себя, вспоминая, как Майк любил Энди и придирался к вам. В итоге вы довели себя до такого состояния, что сели в грузовик и поехали к отцу, чтобы высказать все это ему в лицо.

— С таким же успехом я мог говорить с репой, — пробормотал Нил. — Старик был одурманен выпивкой и своими таблетками. Да и вообще ему всегда было наплевать на то, что я говорю!

— Значит, он не дал вам денег?

Нил покачал головой и усмехнулся:

— Он даже не слышал моих просьб. Старик хотел говорить только об Энди — как он его любил, как Энди его подвел, что не надо было будить спящую собаку…

Ковач посмотрел на Лиску, которая резко выпрямилась.

— Он использовал именно эти слова? — спросила она. — “Не будить спящую собаку”? Почему он так сказал?

— Понятия не имею, — огрызнулся Нил. — Наверно, потому, что Энди признался, что он гей. Если бы держал это при себе, старику не пришлось бы с этим разбираться. “После стольких лет”, — твердил он. Как будто Энди следовало рассказать об этом, когда ему было десять лет, или дождаться, пока старик умрет!

— Должно быть, это окончательно вывело вас из себя, — заметил Ковач. — Ведь вы из-за Энди подрались с клиентом, а ваш отец продолжал говорить все о том же, хотя вы стояли перед ним во плоти.

— Именно это я ему и сказал. “Энди мертв. Можем мы похоронить его и жить дальше?”

Нил затянулся сигаретой и выпустил струю дыма. Его лицо густо покраснело. Он щурился, пытаясь то ли ярче воскресить в памяти происшедшую сцену, то ли сдержать слезы, и глядя в зеркало невидящими глазами.

— Я крикнул ему прямо в лицо: “Энди был вонючий пидор, и я рад, что он мертв!”

Нил прикрыл глаза рукой, сигарета тлела у него между пальцами.

— И что сделал Майк?

По щекам Фэллона вдруг потекли слезы, из горла вырывались какие-то невнятные звуки.

— Что сделал Майк, Нил?

— Он… он ударил меня.

— А вы что сделали?

— О господи…

— Что вы сделали, Нил? — настаивал Ковач.

— Дал ему сдачи. — Нил Фэллон всхлипывал, закрыв лицо руками. — А теперь он мертв. Они оба мертвы! Боже мой…

Ковач взял у него сигарету и с сожалением положил ее на стол, оставив черный ожог на деревянной поверхности.

— Вы убили его, Нил? — тихо спросил он. — Вы убили Майка?

Фэллон покачал головой, не убирая рук от лица:

— Нет.

— Мы можем проверить, есть ли на ваших руках следы пороха, — сказала Лиска.

— Сделаем так называемый анализ с нейтронной активацией, — объяснил Ковач. — Не важно, сколько раз вы с тех пор мыли руки. Микроскопические частицы въелись вам в кожу и проявятся даже спустя несколько недель.

Разумеется, он блефовал, пытаясь запугать Фэллона. Тест мог показать лишь то, вступал ли человек в контакт с барием и сурьмой, — но это были компоненты не только пороха, но и миллиона других соединений, естественных и искусственных. Даже положительный результат имел бы очень малую ценность для следствия и еще меньшую — в зале суда. Слишком много времени прошло между происшествием и анализом. Защите ничего не стоило бы оспорить результат, наняв платных экспертов. Но Нил Фэллон едва ли знал это.

• Предыдущая
• 50/77
• Следующая