Приманка для мужчин - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 40

• Предыдущая
• 40/94
• Следующая

Были, конечно, среди них и такие, кто наживался на туризме: одни продавали изделия ремесленников в городских сувенирных лавках, другие, в основном молодежь, подряжались отделывать внутри «Тихую заводь», дабы придать интерьерам «неповторимый местный колорит», а самые вольнодумные пускали туристов осматривать свои дома и подворья. И все же для большей части общинников туризм был только лишней головной болью.

Дэн принципиально стоял за то, чтобы двери его кабинета всегда были открыты для любого члена общины. Хотя никто из них почти никогда не обращался к нему, он отвечал за них так же, как и за всех остальных жителей округа Тайлер. Они тоже были его соседями, а некоторые и друзьями. Дэн хорошо знал, сколько беспокойства доставляют им туристы, чужие люди, которые бесцеремонно вторгались в их жизнь, щелкали фотоаппаратами, глазели на них, как на зверей в зверинце, насмехались над ними, как над слабоумными, только за то, что их жизнь не по-нынешнему проста и безыскусна. Кроме того, и внутри общины случались размолвки из-за того, что молодые все чаще нарушали Ordnung, заведенный церковью порядок, и отступали от Unserem Weg, освященного веками жизненного уклада, прельстясь блеском новеньких автомобилей, перспективой заработков и беззаботной жизни.

Для амманитов этот фестиваль был злой шуткой, но Дэн считал, что на самом деле он является частью сложной системы противовесов, позволяющей двум культурам мирно сосуществовать. Амманиты пришли в Стилл-Крик из штата Огайо в середине семидесятых годов, когда цены на землю выросли, а на зерно — резко упали. Фермеры разорялись один за другим, и амманиты за наличные скупили почти все фермы в округе. Отгородясь от внешнего Мира стеной своей веры, они трудились сообща как муравьи, по крупице создавая на новом месте уютную, налаженную жизнь, в то время как окрестные хозяйства медленно угасали, обескровленные сельскохозяйственным кризисом. А потом Джералд Джарвис, Байди Мастере и компания всерьез занялись развитием туризма, и все потихоньку выровнялось.

— Дэн! Дэн Янсен!

Дэн обернулся, чертыхаясь про себя: на него с мрачными физиономиями и газетами в руках надвигались Чарли Уайлдер и Байди Мастерc.

— Вы видели? — вопросил Байди, тряся газетой, как погремушкой, у него перед носом. — Какой позор! Какой скандал!

Чарли молча развернул свою газету, чтобы Дэн сам мог прочесть жирный черный заголовок: Убит местный предприниматель. Тихая заводь замутилась. Сама по себе новость уже и новостью не была, но, как видно, отцов города возмутил источник информации. Экстренный выпуск «Клэрион».

— И так столичные газеты раструбили об этом на весь штат, — посетовал Байди с такой унылой гримасой, будто его мучила изжога. Весь его вид выражал крайнюю степень неудовольствия. — Неужели и у себя дома мы должны мириться с подобными вещами?

Дэн сдвинул очки на лоб, рассеянно почесал переносицу. Вот повезло так повезло, подумал он.

— Байди, убийство — это новость. А «Клэрион» — газета, которая печатает новости.

— Наша газета, — горько заметил Байди. — И теперь неизвестно кто печатает в ней подобные новости.

Чарли примирительно хохотнул, чтобы сгладить сказанную резкость, но его улыбка была такой натужной, что, казалось, круглое лицо вот-вот треснет от усилия.

— Дэн, это бросает тень на Стилл-Крик. Торговая палата включила бы этот выпуск газеты в подборку сведений для туристов. Слава богу, мы успели прочесть его до того, как Ида Мэй выпустила газету в продажу. Подумайте, как это отразилось бы на фестивале! Нам и без того уже звонят из Миннеаполиса и Сент-Пола: люди встревожены и боятся к нам ехать.

— Ребята, вам лучше высказать свои жалобы издателю, — вздохнул Дэн. — Свобода печати гарантирована конституцией, и пока газета печатает правду, это не мое дело.

Возможно, это и было не его дело, но все в «Чашке кофе» говорили только об этом. Проходя между столиками, он ловил на себе неодобрительные взгляды, за его спиной раздавался возмущенный шепот. Горожане чувствовали себя оплеванными. Одно дело, когда плохие новости сообщают центральные газеты, и совсем другое, когда любимая всеми, успокоительно скучная маленькая «Клэрион» выносит на первую полосу подробности зверского убийства. «Клэрион» должна рассказывать о приятных и мирных событиях: подготовке к весенней ярмарке, выделении земли под строительство новой библиотеки, неделе борьбы с пожарами, фольклорном фестивале.

Дойдя до кабинета, где ждала его Эми, Дэн выбросил из головы все тяжелые мысли. Ничего, дела подождут, и «Клэрион» подождет: ему есть о чем подумать, кроме этого, а сейчас в кои-то веки он позволит себе полчаса вообще ни о чем не думать.

Эми просияла навстречу ему как солнышко, и Дэн почувствовал, что усталость и напряжение понемногу отступают. Она выбрала кабинет в самой глубине зала и теперь сидела спиной к стене, поставив обутые в теннисные туфли ноги на стул, с последним номером «Гламур» на коленях. Длинные волосы были перекинуты через плечо и завязаны лентой в тон летнему, спущенному с одного плеча хлопчатому свитеру. На носу уже виднелась россыпь веснушек, и Дэн удивился, как это они показались так скоро, ведь еще не лето, но напомнил себе, что у нее в Калифорнии солнце почти круглый год.

— Привет тебе, незнакомец, — сказала Эми, помахав ему пальчиками. — Как дела?

— Привет, котенок. — Дэн нагнулся к дочери через столик, пожал ей руку, помрачнев при виде ярко-оранжевого лака на ногтях. — Похоже, дела неважнецкие, если тебе приходится назначать встречу, чтобы повидаться со своим стариком, а?

— Я же знаю, ты очень занят, — возразила она, глядя на него с нескрываемой жалостью. — Все в порядке.

— Какое там, — еще больше помрачнел Дэн. Мало, мало времени ему отпущено: всего три недели несчастные три недели, а потом Эми опять улетит в Лос-Анджелес, к маменьке и ее новому мужу. Это приводило его в бешенство: Эми его дочь, его ребенок, такая же его, как и Трисси, плоть и кровь, и все же ему позволено быть с нею какие-то жалкие дни, потому что честолюбивая мамаша хочет для нее «лучшего», чем может предложить родной отец.

Три недели. Проклятье, при таких темпах расследования ему и спать-то в эти три недели не придется, не то что проводить время с дочкой. Дэн вгляделся в ее лицо, будто хотел запомнить каждую черточку, и вдруг недовольно прищурился.

— У тебя что, волосы рыжеют? Эми торжествующе улыбнулась и поправила хвост, блеснув оранжевым маникюром.

— Господи, пап, я думала, ты так и не заметишь! Мама позволила мне на день рождения высветлить прядки. Правда, красиво?

Дэн прикусил язык, чтобы не буркнуть «нет», и решил прибегнуть к тонкой дипломатии:

— Не рановато тебе красить волосы?

— Папочка… — В свой взгляд Эми вложила столько снисхождения, чтобы отец без слов понял, как безнадежно он отстал от жизни. О том, что ей в ее возрасте рано, а что в самый раз, придется еще поговорить, но Эми не хотела, точнее — не могла заставить себя начать ссору немедленно. У папы был такой усталый, погасший вид. Ей было жалко его, но не только: зная отца, она побаивалась, что от переутомления он может вспылить и запретить ей что-нибудь еще.

К столику на бесшумных подошвах подкралась Фил-лис Джеффри и сунула Дэну под нос тарелку.

— Это что? — спросил он, с подозрением разглядывая чизбургер.

Не обращая на него внимания, Филлис поставила перед Эми высокий стакан.

— Вот твоя кока-кола, деточка, — ласково сказала она, маленькой костлявой лапкой сжав плечо Эми. — Это настоящая: ты еще слишком молоденькая и стройная, чтобы пить диетическую дрянь. — Она покосилась на Дэна. — А это чизбургер с беконом и гарниром, мистер Шерлок. По тебе видно, что ты можешь позволить себе и жир, и холестерин в любых количествах. За счет заведения.

Дэн с трудом улыбнулся. Филлис подкармливала его чизбургерами с тех пор, как он был капитаном юношеской футбольной команды университета.

— Филлис, представитель власти не имеет права принимать подношения. Это противозаконно.

• Предыдущая
• 40/94
• Следующая