Темный рай - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 11
- Предыдущая
- 11/101
- Следующая
Сидевшая за столом компания снисходительно рассмеялась. Саманта готова была провалиться сквозь пол. В среде новой элиты Нового Эдема Эван Брайс был самым влиятельным человеком. Какой-то очень важной знаменитостью – продюсером или что-то в этом роде. Саманта видела его фото в «Жизненном стиле богатых и знаменитых» и в «Званых вечерах». Брайс неизменно присутствовал на всех престижных церемониях награждений и был членом жюри конкурса «Мисс Америка». Люди приезжали к нему на ранчо со всех концов страны и являли собой нечто вроде живых иллюстраций к справочникам «Кто есть кто в Голливуде» или «Калифорнийские политики». А Саманта чуть не вылила ему на колени пинту пива!
– Теперь успокойся. – Брайс подвел ее к стулу, с которого так поспешно вскочил. – Очевидно, ты слишком много работаешь, Саманта. Присядь. Видишь, тут нет ничего страшного?
То, что Брайс назвал ее по имени, в первое мгновение поразило Саманту, но она наконец вспомнила, что на груди у нее красуется идентификационная карточка.
– Нет, я не моту, – пробормотала она, освобождаясь от объятий Брайса и чувствуя, что взгляды всех присутствовавших обращены на нее. Можно себе представить, что они о ней думают. – Мне надо работать.
Лицо Брайса вытянулось.
– Вряд ли Дрю рассердится, если ты на пять минут станешь моей гостьей.
– Не знаю, не знаю, Брайс, – лукаво заметил один из его друзей. – А может, в нем воспылает ревность? Мне кажется, он положил на тебя глаз.
За столом все дружно расхохотались. Саманта бросила взгляд на лица гостей – они были слишком прекрасны, чтобы быть реальными людьми: зубы – слишком белые и слишком ровные, глаза сверкают каким-то острым чувством, о котором Саманта понятия не имела.
– Мне нужно идти! – выпалила она, после чего вскочила и бросилась в служебную дверь за баром – смех звенел у нее в ушах, длинная черная коса кнутом била по спине.
Устланный красным ковром длинный холл располагался в задней части здания. Двери из него вели на кухню, в кабинеты мистера ван Делена и мистера Бронсона. Миновав их, Саманта толкнула дверь, ведущую во двор. Почти по всему периметру гостиницы тянулась каменная терраса, но северный ее конец отделялся от остальной части высокой видавшей виды решетчатой перегородкой – место, куда обычно смывался персонал гостиницы, чтобы передохнуть.
Саманта возблагодарила Господа за то, что сейчас в этом закутке никого не было. Она никогда не позволяла себе плакать на людях. Даже перед Уиллом. Даже в ту ночь, когда он ушел, Саманта сумела сдержать слезы, пока за ним не закрылась дверь.
Ей казалось, что она любила Уилла Рафферти всю свою жизнь. Уже в младших классах средней школы Саманта тайно чахла по нему. Практически все девчонки в школе сходили по нему с ума. Уилл слыл бунтарем, мошенником и (впрочем, недолго) звездой родео. А потом, какое-то время, Уилл принадлежал ей одной.
Саманта понимала, что Рафферти женился на ней по прихоти. Он выиграл немного денег, объездив норовистую лошадь на родео в Гардинере, в День памяти погибших в войнах. Она выиграла немного денег в беге на бочках. Закончилось тем, что они объединили праздничные вечеринки. Уилл, как всегда, гордый собой, весь в победной горячке, с непривычки выпил бессчетное количество порций виски и заявил, что любит Саманту. Три дня спустя они поехали на новеньком красно-белом пикапе Уилла в Неваду и связали себя брачными узами.
В глубине души Саманта подозревала, что Уилл не очень-то серьезно относится к их браку, но она не могла упустить свой шанс и обеими руками намертво вцепилась в неожиданно представившуюся возможность. Теперь она жила одна в маленьком коттедже, который они с Уиллом сняли на Джексон-стрит. Саманта вырвалась из своей семьи. На пальце у нее красовалось обручальное кольцо. А теперь у нее вообще ничего не осталось.
Пронзительное чувство одиночества сжало сердце Саманты точно жестокий, холодный и твердый кулак.
– Неужели все так уж безнадежно плохо?
Саманта обернулась на мягкий звук голоса, но на этот раз бежать было некуда. Она и без того наделала достаточно глупостей. Эван Брайс встал рядом с ней у перил ограды. Он предложил ей свой клетчатый носовой платок с монограммой, и Саманта промокнула им полные слез глаза. Брайс не смотрел на Саманту, а уставился на высившиеся вдали горы, великодушно предоставляя девушке время успокоиться и взять себя в руки. Саманта воспользовалась паузой, чтобы внимательнее присмотреться к Брайсу.
Ей казалось, что Эван примерно одних лет с ее отцом, хотя этим все сходство и исчерпывалось. Отец Саманты был здоровым, неуклюжим, неотесанным, грубым и мрачным человеком. Брайс был невысок. «На кота похож, – подумалось Саманте. – Тощий, жилистый и грациозный». Лоб – очень высокий и широкий, под нависшими бровями – блеклые синеватые глаза, широкий рот с тонкими губами и маленький подбородок. Длинные, до плеч, выгоревшие на солнце белые волосы зачесаны назад, полностью открывая лоб.
Саманта видела Брайса в «Лосе» множество раз. Он приходил в ресторан устраивать «приемы при дворе». Люди, которых он приводил, относились к Брайсу, как к принцу крови. Иногда же Брайс посещал «Лось» в наряде, никак не согласующемся с портретами из «Обозрения для мужчин». Чаще всего, как и сейчас, он носил выцветшие, потертые джинсы, идеально сидевшие на нем, линялую ковбойку с небрежно закатанными по локоть рукавами, расстегнутую до пупка, что позволяло видеть его густо покрытую черными волосами грудь. Саманте казалось, что подобный наряд выражает представление Брайса о внешнем облике ковбоя, хотя любой человек, хоть раз имевший дело с ковбоями, никогда бы не принял его за такового.
Наконец Брайс обернулся и поймал взгляд наблюдавшей за ним Саманты. Та протянула ему платок, повернулась к горам и довольно долго ощущала на себе его пристальный взгляд, пока Эван не заговорил:
– Саманта, я прошу прощения, если мои друзья смутили тебя. Они вовсе не хотели этого сделать.
– Они здесь ни при чем.
– А что-же тогда? – мягко спросил Брайс. – Такая очаровательная женщина, как ты, никогда не должна так горько плакать. Саманта фыркнула, один уголок ее полных губ пополз вверх в улыбке. Саманта никогда не думала о себе как об «очаровательной женщине». Она была высока и стройна, с почти мальчишескими бедрами и такой маленькой грудью, что о ней не стоило и упоминать, – предмет, о котором Саманта нисколько не беспокоилась, будучи девчонкой-сорванцом, но который приобретал гораздо более важное значение, как только Саманта вспоминала об Уилле и его пышногрудой блондинке, выходивших из «Проклятых и забытых». Что же касается лица, то Саманта всегда находила его странной смесью белолицего человека и краснокожего индейца – дурацкой мешаниной непропорциональных черт, совершенно друг другу не подходящих.
– Поссорилась с дружком? – осмелился предположить Брайс.
Наблюдая за ним краешком глаза, Саманта взвешивала, можно ли довериться этому человеку. Но доброта и внимание, которые Саманта читала на смуглом лице Брайса, затронули самую сокровенную точку в ее душе.
Саманте больше не к кому было обратиться. Родители ее не могли служить образцом идеальной супружеской пары. Отец, если не пил, вечно отсутствовал дома. Матери пришлось растить шестерых детей, и у нее не оставалось ни энергии, ни энтузиазма работать. У Саманты было немного друзей – в основном друзья Уилла. А сама она всегда таилась от болтливых подружек. Саманта могла бы обратиться за поддержкой к брату Уилла, которому всегда доверяла, но ее не покидало чувство, что Джей Ди не одобряет их брак.
А тут подвернулся этот добрый человек, принявший в ней, простой официантке, участие, предлагающий шанс немного остудить жар пылавших чувств.
– Мой муж, – тихо заговорила Саманта, глядя вниз, на розовые цветы, растущие на каменистой почве сада. – У нас с ним некоторые проблемы… Он ушел.
Брайс понимающе вздохнул и заботливо обнял Саманту за плечи:
– В таком случае он просто дурак, не так ли?
Саманта могла бы многое сказать о характере Уилла, но сейчас у нее не было сил подыскивать слова, чтобы поведать хотя бы об одной из его черт. Отчаяние сдавило ей горло, и предательские слезы снова полились из плотно зажмуренных глаз. Не желая более ничего на свете, как выплакаться у кого-нибудь на плече, она повернулась и прижалась липом к тому, что было ей предложено.
- Предыдущая
- 11/101
- Следующая
