Две половинки счастья - Лестер Кристина - Страница 23

– Марго, я тебя недооценивал! – Мик встал, открыл дверь, собираясь выйти.

Отчаяние, обида и ярость обрушились на Марго темными демонами: она поняла, что сейчас покинет этот мотель навсегда. Почему все так получилось? Кому и для чего был нужен этот короткий роман, который оборвался на самом сладком миге? Какая женщина будет счастлива с Ричем и однажды назовет его своей судьбой? Какие слова он будет шептать ей?.. И как в это время будет жить она, Марго, которая могла бы тоже стать его судьбой? Которая могла бы каждое утро, возвращаясь из снов, снова становиться с ним единым целым, половинкой этого целого… Она каждый день видела бы его, обнимала, слушала его голос: наконец они наговорились бы обо всем, рассказали друг другу все свои сказки… Но этого никогда не будет. Просто не будет и все.

Марго захотелось что-нибудь разбить или разрушить. Пусть что-то еще разлетится на тысячи мелких осколков, пусть будет разбито, раскрошено, растоптано, как ее сердце! Она не глядя схватила первый попавшийся под руку предмет и зашвырнула им в Мика. А он-то в чем виноват? – подумалось ей, но поздно: Мик профессионально увернулся от удара и лишь проследил взглядом, как упало то, что кинула Марго.

– Это был твой рюкзак! – опасливо поглядывая на свою возлюбленную, сказал он.

Она опешила:

– А что он тут делал?

– Я прихватил его на всякий случай, там же мобильник, деньги…

– А почему ты притащил его сюда?

– Ну… я ждал тебя… Не знаю!

– Но зачем ты его вообще из машины вынул?!

– Ну… У меня деньги кончились. А за вино пришлось платить, пока я тебя ждал. Я сначала тебя в этом номере ждал. Мы же здесь тогда остановились?

– Здесь, здесь… – Она вздохнула и, выйдя в коридор, осторожно перегнулась через перила вниз: посмотреть, куда упал рюкзак.

В середине холла, около стола, за которым они с Ричем первый раз выпили за Рождество и первый раз по-настоящему поцеловались, в растерзанном виде лежал ее несчастный рюкзак, он был расстегнут, а рядом громоздилось все, что из него высыпалось в полете. Над горкой извергнутого имущества сидел на корточках Рич и, нахмурившись, изучал визитки, широким веером рассыпанные на полу. Одну из них он держал в руках.

Марго, не произнося ни слова, спустилась вниз, молча взяла визитку из его рук, потом собрала все остальное и направилась к выходу. Глаз она не поднимала.

– Это фирма, где ты сейчас работаешь? – спросил Рич.

Она вздрогнула, остановилась и медленно, словно под дулом пистолета, стала поворачиваться.

– Дело в том, что одним из учредителей является мой отец. Помнишь, я тебе рассказывал?

– Да ты что! – вырвалось у нее. – И мой отец тоже.

– И ты там работаешь?

Марго показалось, что Рич смотрит на нее с презрением.

Самообладание вернулось к ней:

– Собственно, тебя не должно волновать, где я работаю! У тебя – мотель. У меня – юриспруденция. Ты будешь жить в лесу, как настоящий индеец, а я через пару месяцев открываю свою фирму в Эдмонтоне. Все! Было приятно познакомиться!

И она со всей силы хлопнула входной дверью. Быстрым шагом пройдя веранду и площадку для летних столиков, Марго направилась к машине. Она была готова сказать ему еще что-нибудь напоследок! Она была готова облить его презрением! Она была… Но никто не вышел вслед за ней. Никто не догонял ее больше. Марго уронила голову на грудь и замерла около машины, с тоской глядя под ноги.

Через несколько минут появился Мик.

– Ну, ты готова?

– Готова.

– Поехали?

– Поехали.

– Марго, ты похожа на привидение, – сказал Мик, усаживаясь за руль. – Я хотел предложить тебе повести, потому что… ну, словом…

– Напился.

– Да. Но я бы так не сказал. Впрочем, это не важно. Но теперь, конечно, за руль не посажу! Ты просто не заметишь, как мы врежемся в кого-нибудь.

– Очень может быть. – Она машинально отвечала, машинально застегивала куртку, так же машинально вывернула звук плеера.

– Тебе же не нравилась эта музыка.

– Какая?

– Ну как – какая? Вот эта. Ты в тот раз просила ее вырубить.

– Что?

– Марго, где ты витаешь, черт побери?

– Здесь… – Она сосредоточенно кивнула, но тут же отвернулась к окну, и взгляд ее снова стал «сквозь» предметы.

– Гхм, – Мик решил быть покладистым, – ты не расстраивайся. Не знаю, чем тебя обидел этот гнусный тип, но сейчас я познакомлю тебя со своими ребятами, а потом мы поедем кататься на снегоходах. Знаешь, как это классно, – ночью? Мы позавчера пробовали! Вот черт! Я никогда ничего подобного не видел! Тебе понравится, Марго! Ты же любишь всякий экстрим!

– Это точно, – мрачно ответила она. Ответила, словно провезла эту фразу по полу: такими тяжелыми и неподъемными казались ей сейчас любые слова. Ей было откровенно плохо. Так плохо, что тянуло к земле.

Сейчас она заберет вещи и объявит Мику, что уезжает. Она уедет в Эдмонтон. Нет, она уедет к маме! Она уедет хоть в Калифорнию, к бабушке, лишь бы не видеть больше этих мест. Она больше никогда не вернется в Канаду. Она будет работать у себя, в Штатах. Там откроет фирму, и будь что будет!

– Мик, разворачивайся.

– Что такое? Ты решила вернуться к этому?

– К кому? Нет, что ты. Я еду в Эдмонтон.

– Марго, но ты в своем уме? – Он покорно остановил машину. – Что ты там будешь делать?

– Собираться.

– Куда?!

– Мы все равно больше не будем жить вместе.

– Марго, детка, я…

– Я тебе не детка!

– Марго, успокойся. Хорошо, ты уедешь. Но – куда? Ты не можешь жить у отца.

– Мик, что за вопрос. Это мое дело. Почему я обязательно должна жить с кем-то! Я буду жить одна. Я уезжаю к себе в Штаты.

– Это из-за того гнусного… из-за Рича ты так переживаешь?

– Что за глупости! И вовсе я не переживаю! Отвяжись от меня! И чтобы я больше не слышала от тебя этого имени!

– Стоп, стоп, стоп! Успокойся. – Мик стал почти трезвым. – Я только одного не могу понять: зачем тебе бежать из страны?

Марго поняла, что еще немного, и она расплачется, причем Мик станет ее «жилеткой». Но ведь не может же она рассказывать ему, как сильно любит Ричарда! Это будет неслыханно! Разумеется, в природе встречаются такие отношения между мужчиной и женщиной, и особенно когда пара распадается. Но это явно не их с Миком случай, он не сможет оценить по достоинству такую откровенность с ее стороны.

– Не знаю. Я хочу бежать от себя. Мик! Я хочу напиться. Научи меня!

Он опешил настолько, что потерял дар речи. Второй раз за сегодняшний день.

– У!

– Мик, пожалуйста. Мне плохо.

– Ну ладно. Только у тебя не получится, по-моему. Вот черт! Марго! Я продал бы душу дьяволу за то, чтобы хоть раз ты так горевала из-за меня!

– Мик, мне очень плохо.

– Что он с тобой сделал, этот колдун? Или как его там – шаман! Ты никогда такой не была, у тебя даже лицо другое стало. Честное слово, я сегодня вернусь и начищу ему…

– Не смей к нему прикасаться!

– Да? А как он к тебе прикасался?! Ведь прикасался же? Прикасался?

– Мик, заткнись!

– Марго, ты сошла с ума, черт побери, вы знакомы всего пять дней.

– Сколько?

– Да, детка, пять дней и сегодня – шестой. А теперь поехали к настоящему Джонни. Так уж и быть: я научу тебя, как надо напиваться.

На дворе стояло двадцать девятое декабря. Конечно, правдивей будет сказать, что не было вокруг Марго никакого двора, но двадцать девятое декабря стояло в тот день везде: и во дворах, и на улицах, и в аэропорту Бисмарка в Северной Дакоте.

Итак, она вернулась домой. Спускаясь по трапу, Марго вдыхала запах теплой зимы, совсем не такой, как в Канаде. Здесь – дождь, серо, промозгло, уныло. Здесь – дом и мама, которая несказанно обрадовалась и даже чуть не расплакалась в трубку, когда услышала, что Марго едет к ним встречать Новый год… А там, за спиной, – настоящий снег, пушистые ели и Рич, скользящий на лыжах с горы. Почему-то она все время вспоминала его съезжающим с той горы, а потом – его лицо, склонившееся над ней, а еще – снегоход и больную коленку, и Джулию… Марго тряхнула головой так сильно, что волосы высыпались из хвоста. Нельзя об этом думать, так можно сойти с ума.