Страсть и блаженство - Ховард Ева - Страница 15

• Предыдущая
• 15/43
• Следующая

— Ту, которая называется серебристым киноэкраном.

— Ты имеешь в виду через юбку?

— Для начала.

— Сколько раз?

— Ты меня спрашиваешь?

— Сильно?

— Сам решай.

— Я не хочу сделать тебе больно.

— Ты не сделаешь.

— Да? Ты хочешь сказать, что тебя раньше пороли?

— Вилли шлепал меня, — призналась она.

— Вилли! — негодование Дэвида было искренним. — Ты удостоила этого черствого юношу божественной чести положить себя через колени? — Шлепок! Рука Дэвида опустилась. Шлепок! — Я потрясен, — добавил он, осыпая ее градом жгучих ударов, отчего Брук завыла.

— Он ведь был моим дружком, — оправдывалась она. — Ой! Мистер Лоуренс, у тебя тяжелая рука, — добавила она без злобы. Когда она потянулась, чтобы потереть попочку, Дэвид поймал ее руку и прижал к боку и продолжал шлепать.

— Если хочешь работать у Хильдегард, тебе придется без особой суеты терпеть более крепкую порку, чем эта, — сообщил он, быстро согревая ее юбку резкими, размеренными шлепками.

— Я не жаловалась. — Она тут же начала оправдываться.

— Лучше не жалуйся после неприятностей, которые ты мне причинила! — Теперь Дэвид начал в полной мере выражать свое недовольство тем, что Брук несколько месяцев назад выследила, как он идет в «Башню». Он задрал ей юбку, осторожно спустил дорогие колготки со швом и ухватился за черную атласную набедренную повязку. — Урок номер один, — сказал он, для убедительности сопровождая каждое замечание шлепком по каждому полушарию, — нельзя идти на игру с любителем порки в колготках и в набедренной повязке!

— Но эта юбка слишком коротка для пояса с резинками, — призналась она, ловя воздух, ибо на голой попе его рука показалась тяжелее. Теперь он дернул набедренную повязку вниз и нанес ей еще не один десяток ударов.

— В таком случае в столь короткой юбке нельзя выходить на улицу, — заявил он. — Хочешь, чтобы тебя ошибочно приняли за проститутку?

— Этот наряд я купила в самом модном магазине на Мелроуз, — сказала она, извиваясь на его коленях.

— Я говорю, что эта одежда слишком коротка. Ты споришь со мной? — строго спросил он.

— Нет, — ответила она.

— В следующий раз надень обычные трусики, — приказал он.

— А что, будет следующий раз?

— Я имею в виду следующий раз, когда ты будешь встречаться с любителем порки, — холодно ответил он.

— О!

— Да, вспомнил. — Он снова схватил ее за талию и тяжело опустил руку на уже розовые пятна на кремового цвета заднице. — Мне не понравилось твое едкое замечание о том, что ты хочешь застолбить свой участок.

Дэвид шлепнул ее еще сильнее. Брук терпела сколько могла, однако не выдержала и разрыдалась.

— Что ты делаешь? — Он перестал шлепать и посмотрел ей в лицо. Он никогда раньше не шлепал девушку до слез, и это его ужасно возбудило.

— Я не жалею, что так сделал, — сказал он, снял ее с колен и помог ей привести одежду в порядок. — Ты заслужила хорошую порку по ряду причин.

— Знаю, — ответила она так покорно, как только могла.

— Естественно, я не хотел, чтобы ты плакала, — добавил он, глядя ей в лицо, чтобы убедиться, что она себя нормально чувствует.

Брук лишь потирала зад и смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Видишь, каким неприятным я могу быть, когда меня раздражают, — небрежно бросил Дэвид и закурил.

— Я не виню тебя, — сказала она.

— Правда?

— Да, правда. У тебя есть все причины сердиться на меня. Ведь я такая эгоистка, что даже в мыслях не допускала, будто ты можешь относиться ко мне безразлично. Прошу прощения.

— Перестань, Брук. Я терпеть не могу ложной скромности. Я ни на секунду не был к тебе безразличен, и ты это знаешь.

— В таком случае, что ты обо мне думаешь?

— Я до смерти боюсь тебя.

— Я очень безобидна, — заверила она и улыбнулась.

— Да? — рассмеялся он.

— Дай мне сигарету.

— Ты же не куришь.

— Я уже начала.

— Как знаешь, — заметил он, давая ей прикурить.

— Значит, мы еще будем играть? — робко спросила она.

— Не знаю. Мне сперва надо посоветоваться с адвокатом.

— Но мне сейчас уже восемнадцать.

— Ты совсем недавно числилась у меня в ученицах, а это может нанести вред моей репутации и, скорее сего, приведет к увольнению. А каких рекомендаций мне ждать, если меня уволят при таких обстоятельствах?

— Вижу, мне дают отставку, — заключила она.

— Дорогая, это неправда. Однако человек в моем положении должен соблюдать большую осторожность, чем обычный игрок клуба.

— Понятно. Мужчина, которого я обожала, оказался без характера! — сердито сказала Брук.

— Похоже, тебе захотелось новой порки, — ответил он совершенно спокойно.

— Я не отказалась бы, ибо встречаюсь с тобой в последний раз.

— Послушай, — сказал он, взял ее за руку и притянул к себе, — ты будешь встречаться со мной всякий раз, когда я велю тебе прийти сюда. Понятно?

Затем он поцеловал ее.

Настала суббота и, как это чаше всего бывало в последнее время, Дэвид первым делом навестил Хоуп в ее крохотной квартирке на пятом этаже на улице Фрэнклина в Голливуде, чтобы узнать, не надо ли помочь в чем-нибудь. Он застал Хоуп за любимым занятием — она выбирала утренний наряд перед зеркалом. На ней был халат из белой мериносовой шерсти, под цвет ему на маленькие ножки она надела вышитые тапочки. Рядом стоял свежезаваренный кофе. К зеркалу прислонился номер журнала «Она». На соседнем кресле лежали короткий джемпер из хлопчатобумажной ткани и белая тенниска. Стоял теплый для ноября день, и Хоуп собиралась пройтись по магазинам. Когда вошел Дэвид с обычным букетом роз, она думала, что надеть на ноги — туфли без каблуков или скромные туфли-лодочки с открытыми носами.

— Я думала, что увижу тебя не скоро! — воскликнула Хоуп, вскочила и обвила его шею руками.

— Почему? — У него был озадаченный вид.

— Ты ведь вчера вечером ушел с Брук, — дулась Хоуп.

— Вчера у нее был день рождения.

— Надеюсь, в честь этого ее выпороли? — Да.

— А что еще?

— Поцелуй. Ты же знаешь, ей всего восемнадцать.

— Тогда как мне все двадцать пять, — сказала Хоуп, садясь ему на колени и тыкаясь носом в его ухо. — Дорогой, ты не должен ограничивать себя из-за меня.

— Спасибо. — Он крепко обнял ее за талию.

— Знаешь, мы не играли с тех пор, как я ушла из «Башни», — напомнила она, ерзая на его коленях так, что он тут же возбудился.

— Знаю. Но я сегодня захватил деньги, — ответил он.

— Это хорошо, но не обязательно. В самом деле я иногда охотнее платила бы тебе, мой дорогой низкооплачиваемый государственный служащий.

— Такой поворот не устроил бы меня, моя маленькая работящая девочка, — твердо возразил он, снял куртку и выдвинул на середину комнаты добротное кресло без подлокотника.

Дэвид положил Хоуп через колено и отшлепал ее так, как всегда делал в «Башне». Он начал, не снимая с нее одежду, и хорошо размял ее, затем задрал юбку и обнаружил, что под ней ничего нет.

Как и прежде, ее шелковистая кожа быстро покраснела от его шлепков. Как и прежде, через пятнадцать минут Хоуп сильно возбудилась. Но, как и прежде, когда она изгибалась под его рукой, он пренебрег приглашением и отказался от прикосновений к ее интимным местам. Как и прежде, разочарованная Хоуп не понимала причину этого.

— Дэвид?

— Да, дорогая? — Он сделал паузу, чтобы помассировать ей попочку.

— Разве ты не любишь девушек? — Что?

— Разве я тебе не нравлюсь?

— Что за вопрос. В моей жизни ты самая любимая.

— Тогда почему ты меня только шлепаешь? — Хоуп спрыгнула с его колен. — Разве ты не занимаешься сексом?

Дэвид покраснел:

— Конечно, я занимаюсь сексом. Но не с теми, кому я плачу за сеанс.

Сначала она ахнула от негодования, затем ее глаза наполнились горячими слезами. Выпрямившись в полный рост, равный пяти футам и пяти дюймам, Хоуп нарочно легко шлепнула его по лицу.

— И это все, что ты обо мне думаешь?! — воскликнула она.

• Предыдущая
• 15/43
• Следующая