Порочные привычки мужа - Фэйзер Джейн - Страница 48

• Предыдущая
• 48/72
• Следующая

— Ты волнуешься? — внезапно спросил Гревилл.

— Не особенно. — Аурелия подняла на него удивленный взгляд. — А должна?

— Нет. Ты достаточно хорошо натренирована для такого задания. Это должно быть так же просто, как игра с Фрэнни в лотерею.

— Заверяю тебя, это очень простая карточная игра, — едва заметно улыбнувшись, произнесла Аурелия. — Вряд ли мне кто-то предложит более сложную.

— Ну, сегодня вечером точно не предложат, Но ты показалась мне немного рассеянной, а я бы не хотел, чтобы ты отвлекалась. Если тебя что-то беспокоит, скажи прямо сейчас.

«Боже милостивый, — подумала Аурелия, — разве он может думать о чем-нибудь другом, кроме своего задания? Ему в голову даже мысль не приходит, что меня может расстраивать что-нибудь другое, кроме этих вечерних хитростей».

— Не волнуйся, меня ровным счетом ничего не беспокоит, — сказала она. — Да и с какой стати? Все, что я должна сделать, — это заставить его разговориться, а я успешно занимаюсь этим с тех пор, как начала делать высокие прически.

— Речь идет о совершенно определенном человеке и об определенной теме разговора.

Аурелия пожала плечами.

— Какая разница, Гревилл? Каждый разговор похож на любой другой и ведется примерно одинаково.

— В общем, да. И я все время буду держать тебя в поле зрения. — Он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. — Покажи-ка мне еще раз, какое движение веером сообщит мне, что я должен подойти и присоединиться к тебе.

С бесстрастным лицом Аурелия вытащила веер из ридикюля и раскрыла его. Приподняв веер к правому плечу, она, вывернув запястье, поднесла его к лицу.

— Так тебя устраивает, мастер; шпионажа?

И вдруг почувствовала, что у нее улучшается настроение. Аурелия любила эту игру. Ей нравилось сознавать, что у нее все получается, что она может успешно перевоплотиться в совершенно другого человека и способна перехитрить их всех.

Гревилл заметил, как заблестели ее глаза, как внезапно дернулись губы, и расслабился. Пусть между ними множество неразрешенных вопросов, Аурелия не допустит, чтобы они помешали ей, как следует исполнить свою роль.

— Больше чем устраивает. — Он протянул руку через разделявшее их узкое пространство и взял ее ладонь. — Я знаю, что ты будешь, великолепна, моя дорогая, ты просто создана для этой работы.

Он говорил это и раньше, но повторения всякий раз заново возбуждали ее, наполняя ощущением собственной силы. Сегодня вечером не должно существовать ничего, кроме их партнерства и спектакля, который они будут играть.

Карета остановилась перед особняком графа Лессингема на Беркли-сквер. Из дома выбежал лакей и открыл дверцу кареты раньше, чем Джемми успел спрыгнуть со своего сиденья рядом с кучером.

— Добрый вечер, сэр Гревилл, леди Фолконер. — Лакей, придерживая дверцу, предложил Аурелии руку.

Она спустилась на мостовую, озадаченная тем, что лакей узнал их карету — довольно скромную, без герба на стенке.

Гревилл выбрался из кареты самостоятельно.

— Благодарю, — произнес он слуге, кивнув. — Вы очень приметливы.

— Мне было приказано ждать вас, сэр, — ответил тот, пряча в карман протянутую ему Гревиллом монету. — Большинство гостей приходят на суаре ее сиятельства пешком либо приезжают в наемных экипажах.

Гревилл понимающе улыбнулся, предложил Аурелии руку, и они проследовали за лакеем в освещенный холл.

— Почему пешком? — прошептала Аурелия.

— Беженцы… слишком бедные, чтобы позволить себе личный экипаж, — пробормотал Гревилл. — Или не желают признаваться, что могут себе это позволить… что само по себе крайне интересно. Кстати, если получится, выясни, есть ли у дона Антонио средства передвижения.

Аурелия едва заметно улыбнулась, но на ее лице не отражалось ничего, когда она поднималась по лестнице, чтобы поздороваться с хозяйкой, ожидающей их наверху. Донна Бернардина, чьи пышные округлости были подчеркнуты платьем из розового газа на алом атласном чехле, плотно обхватывающем ее фигуру под полной грудью, широко раскинула в стороны руки, как оперная певица, готовая запеть свою арию. Аурелия задержала дыхание, испугавшись, что из-за этого экстравагантного жеста пухлые груди леди вывалятся наружу, как два перекормленных поросенка. К счастью, этого не случилось.

— Леди Фолконер, как хорошо, что вы пришли! — Черная мантилья донны Бернардины была пришпилена к ее декольте рубиновой брошью, из ушей свисали массивные бриллиантовые серьги, а на шею были намотаны три нитки восхитительных жемчугов. — Она с сияющей улыбкой повернулась к Гревиллу. — И сэр Гревилл. Добро пожаловать.

Гревилл склонился над пухлой белой рукой — унизанные кольцами пальцы заканчивались длинными алыми ногтями.

— Леди Лессингем.

Графиня повела их через двойные двери в большую комнату, обставленную мебелью, роскошной и так же бросающейся в глаза, как и сама хозяйка. Шторы из жатой ткани, множество шелковых подушек на глубоких бархатных креслах и позолоченных диванах, богатые персидские ковры, массивные картины в золотых рамах…

В салоне располагались две или три группы гостей. В дальнем углу комнаты за фортепьяно сидела женщина. Негромкая музыка естественно вливалась в гул разговоров.

Гревилл быстро окинул взором гостей. Дона Антонио Васкеса среди них не было. Гревилл с улыбкой повернулся к жене:

— Позволь мне, дорогая. — Он ловко поправил коричневатую шаль на плечах Аурелии.

Она мгновенно поняла, что их жертва пока не прибыла, и слегка расслабилась — взяла бокал с шампанским с подноса проходившего мимо лакея и стала отвечать хозяйке, представлявшей им гостей.

Примерно с час Аурелия бродила среди приглашенных, обменивалась с ними любезностями, привыкала к их английскому с сильным акцентом. Она знала, что должна запомнить как можно больше разговоров, прислушиваться ко всему, что могло содержать намек на какую-нибудь необычную деятельность или интерес. Отсутствие дона Антонио не означало, что вечер потрачен напрасно. Пара-тройка этих серьезных озабоченных джентльменов наверняка были агентами Наполеона, и Аурелия вполне могла услышать что-нибудь полезное.

Гревилл придерживался своего маршрута, время, от времени кидая взгляд в сторону Аурелии, чтобы убедиться у нее все в порядке. Когда дворецкий возбужденно объявил о прибытии дона Антонио Васкеса, Гревилл даже головы не повернул в сторону двери, продолжая негромко беседовать с пожилой матроной, оплакивавшей потерю своих сокровищ — ей пришлось их оставить, когда ее сын вывез все семейство в ссылку буквально перед самым носом узурпатора.

Аурелия услышала имя, и волосы у нее на затылке словно встали дыбом, но она тоже не стала поворачиваться до тех пор, пока донна Бернардина не направилась величественно в ее сторону. Рядом с ней шел новоприбывший.

— Леди… джентльмены… я уверена, некоторые из вас уже знакомы с доном Антонио.

Послышалось согласное бормотание, начали пожимать руки, обмениваться поклонами, и вот дошла очередь до Аурелии. Она протянула руку высокому изящному джентльмену с бородкой клинышком и угольно-черными глазами. Волосы у него были длиннее, чем предписывалось модой, и слегка завивались на широком лбу. Он был одет во все черное, за исключением белой рубашки, и это ему шло, подумала Аурелия, запоминая его внешность с почти клинической точностью. Вызывающе красивое лицо привлекало внимание, рот имел жесткое очертание, а длинный нос напоминал ястребиный клюв.

Аурелия решила, что ей не хотелось бы в одиночку встретиться с доном Антонио Васкесом на темной улице. В его гибкой высокой фигуре чувствовалась грация опасного хищника. Пока их представляли друг другу, она почувствовала, что дон Антонио каким-то образом заинтересован в ней. Его рука была сухой и холодной, пальцы длинными и белыми, на безымянном пальце правой руки — золотое кольцо с огромным изумрудом. Он эффектным аристократическим жестом поднес руку Аурелии к своим губам и поцеловал ее, поклонившись столь низко, что в лондонском обществе это выглядело почти старомодным.

• Предыдущая
• 48/72
• Следующая