Порочные привычки мужа - Фэйзер Джейн - Страница 62

• Предыдущая
• 62/72
• Следующая

До следующего задания, которое положит конец всему.

— Как себя чувствует Фрэнни? — В субботу вечером Гревилл в одной рубашке стоял в дверях, разделявших супружеские спальни, и прикалывал бриллиантовую булавку к белоснежным складкам галстука.

Аурелия сидела у туалетного столика в легком пеньюаре, прикрывавшем белое шелковое платье. Эстер укладывала ей волосы. Черный газ аккуратно лежал на подлокотнике кушетки.

Аурелия слегка повернула голову в сторону мужа.

— Ей намного лучше, — со смехом произнесла она, — но она все еще пытается извлечь из своей болезни выгоду. Последние три дня она чувствует себя прекрасно, однако старательно кашляет и время от времени на всякий случай чихает в твердой уверенности, что за это Дейзи принесет ей все, что она попросит. — Аурелия немного наклонила голову набок. — Вы выглядите красавцем, сэр.

— У меня много хороших качеств, дорогая, но красота к ним не относится. Булавка приколота ровно?

Аурелия встала и подошла к мужу, сердито сказав:

— Ложная скромность не является привлекательным качеством. — Ее пальцы ловко поправили булавку.

Она уже хотела отойти, но Гревилл поймал ее за руку и поцеловал в нежное белое запястье, пронизанное синими жилками.

— Ты уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо, Аурелия?

— Конечно. Лучше и быть не может. А в чем дело?

— Не знаю, — ответил он, удерживая ее руку. — Зато хорошо знаю, когда слышу неправду. — Он притянул жену к себе и положил руки ей на плечи, ощущая тепло кожи под тонким шелком. — К сожалению, ты выглядишь измученной, дорогая моя. Я твердо решил после сегодняшнего вечера на пару недель отправить тебя и Фрэнни в деревню, к Мэри Машем. Вам обеим необходим свежий воздух.

— Гревилл, ты никуда не можешь меня отправить. Я вполне в состоянии сама решить, что мне нужно и когда. И уж конечно, я единственный человек, который имеет право принимать такие решения за Фрэнни.

Гревилл провел большими пальцами по ее векам, думая, что меньше всего он хочет отсылать ее от себя. Им осталось провести слишком мало времени вдвоем.

— Но ты поедешь, если я пообещаю время от времени приезжать к вам?

Она слегка улыбнулась.

— Безусловно, это другое дело. А ты знаешь, что не записал за собой ни одного танца со мной на сегодняшний вечер?

Он растерялся.

— Я не думал, что это необходимо. Аурелия расхохоталась.

— Моя бальная карточка заполнена, но я так и знала, что ты забудешь, поэтому оставила тебе контрданс.

Он вскинул брови.

— Только один?

— Мне подумалось, что тебе и одного будет более чем достаточно. Кроме того, мне необходимо как можно больше времени провести с доном Антонио.

— Да, это верно. — В его глазах промелькнула какая-то тень.

— Как ты сам говоришь, мы работаем все время, — мягко напомнила Аурелия.

— Да, но иногда это чертовски раздражает. — Гревилл вернулся в свою комнату.

Аурелия снова села перед зеркалом. Эстер совершала свои обычные чудеса со щипцами для завивки. Аурелия никогда не слышала, чтобы Гревилл так отзывался о работе. Он жил этой работой, дышал ею — а сейчас это прозвучало так, словно он и в самом деле желал, чтобы эта работа провалилась ко всем чертям.

— Готовы надеть платье, мэм? — Эстер с благоговением взяла в руки черное газовое облачко. — Я сделаю очень аккуратно, прическу не испортим.

Аурелия решила пока не думать об этой загадке. Она сбросила пеньюар и подняла вверх руки. Платье словно скользнуло по ним и ровно легло на облегающий белый шелковый чехол.

— Господи Боже, миледи, да вы просто красотка! — выдохнула Эстер.

— Верно, Эстер, — сказал Гревилл от двери. Он уже успел надеть черный фрак и панталоны со штрипками поверх черных туфель. — Ошеломительно. — Он пересек по ковру комнату, подошел к Аурелии и вытащил руки из-за спины. — Украсишь этим волосы?

Аурелия уставилась на бриллиантовый полумесяц, прикрепленный к жесткой черной бархатной ленте. Он был простым, элегантным и невероятно красивым.

— О да, — тихо произнесла она, поднимая взгляд на мужа. — Это прекрасно.

И увидела в его глазах то, в чем никогда не была уверена раньше. Иногда в них появлялся намек, но никогда не было такого откровенного чувства. Гревилл ее любит. Может быть, он не готов признаться в этом даже себе, но она теперь знает, и это знание греет ей душу, наполняя ее ликованием. Аурелия снова села перед зеркалом, коснувшись своего живота.

— Позвольте мне прикрепить его миледи, — сказала Эстер, забирая у Гревилла украшение. — Булавку здесь… и еще одну здесь… все, теперь будет держаться крепко и долго. — Она подкрепила слова действием и отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Гревилл в самом деле сделал идеальный выбор. Черный бархат при светлых волосах, бриллианты, сверкающие на черном фоне, форма полумесяца — не совсем тиара и в то же время не просто лента для волос. Все это подходило к элегантному стилю Аурелии как нельзя лучше.

— Спасибо, — сказала она, поднимая лицо для поцелуя. Гревилл склонился над ней, мазнул губами по ее губам и поцеловал обнаженное плечо.

— Ничто не могло доставить мне большего удовольствия, — пробормотал он.

Аурелия легонько прикоснулась к его лицу кончиками пальцев и встала.

— Я обещала перед уходом зайти к Фрэнни. Она хочет посмотреть на мое платье.

— Так давай покажемся ей вместе. — Гревилл церемонно поклонился и предложил ей руку.

Когда они вошли в детскую, Фрэнни сидела в своей кроватке. Глаза ее широко распахнулись.

— Мама, ты прямо как настоящая принцесса! У тебя в волосах бриллианты?

— Да. Это подарок, — ответила Аурелия, наклоняясь, чтобы поцеловать дочь.

Фрэнни расширенными глазами посмотрела на Гревилла:

— От тебя?

— Да, от меня, — улыбнулся Гревилл.

— Мама сегодня как настоящая принцесса, а ты — как принц, — сказала Фрэнни, сделав комплимент и Гревиллу.

— Что ж, спасибо, Фрэнни, — серьезно отозвался Гревилл. — Боюсь, что я не сумею затмить твою маму, но обещаю, что у нее будет эскорт, за который не придется стыдиться.

Девочка нахмурилась.

— Почему это она должна стыдиться?

— О, он просто поддразнивает тебя, милая, — быстро сказала ее мать. — Мы идем на обед к тете Нелл и…

— А потом на бал, — перебила ее Фрэнни. — Желаю хорошо провести время. Я бы тоже хотела пойти.

— Неподражаемое дитя, — заметил Гревилл, когда они начали спускаться из детской вниз. — Через какие-то десять лет некий невинный юноша сильно влюбится в нее, и да поможет ему Бог.

Аурелия фыркнула.

— Она не лишена сострадания. А у меня есть еще десять лет, чтобы взрастить семена.

Дон Антонио Васкес изучал свое отражение в высоком зеркале в спальне. Рубашка и жилет ослепляли белизной. Фрак и бриджи были из черного бархата. В складках галстука прятался квадратный рубин, еще один такой же блестел на безымянном пальце. Бородка клинышком была аккуратно подстрижена и расчесана, волосы завиты и напомажены. Он сунул руку под фрак сзади и нащупал тонкую холодную рукоятку кинжала, спрятанного на спине в кожаных ножнах. Легко дотянуться, невозможно заметить. Все так, как и должно быть.

Он подошел к комоду и открыл ящик. Вытащил оттуда маленький пистолет с рукояткой, инкрустированной жемчугом, и сунул его в карман, с удовольствием ощущая, как он прижимается к бедру. Дон Антонио не любил огнестрельное оружие, предпочитая ему кинжалы, но в некоторых случаях пистолет мог быть отличным средством убеждения, а сегодня ночью он не собирался полагаться на случай.

Выйдя из спальни, дон Антонио направился в гостиную, где его ждали Мигель и Карлос, неловко стоявшие у пустого камина.

— Карета ждет внизу, сэр, — сказал Карлос. Он был одет как наемный кучер — в кожаные бриджи и короткую куртку, а шея была замотана толстым шарфом. На ногах у него были сапоги, в каждый из которых он засунул по ножу.

• Предыдущая
• 62/72
• Следующая