Порочные привычки мужа - Фэйзер Джейн - Страница 68

• Предыдущая
• 68/72
• Следующая

Аурелия разворошила сено, сделала из него что-то вроде гнезда и свернулась клубочком, накрывшись попоной. Она не думала, что уснет, но провалилась в сон почти сразу.

Проснулась она потому, что услышала, как открылась дверь. Денник залило светом лампы. Аурелия заморгала из своего гнездышка. Над ней стоял дон Антонио.

— Прошу прощения за то, что потревожил ваш блаженный сон, мадам, — саркастически произнес он. — Но может быть, я могу вас побеспокоить?

Аурелия села, потом встала, плотнее закутавшись в попону. Теперь она жалела, что заснула. Почему-то прежняя хладнокровная решимость ее покинула, и она хорошо видела жесткую линию его рта и бездонные черные глубины бесстрастных глаз. «Вот сейчас, — подумала она, — сейчас он сделает мне по-настоящему больно».

Гревилл невозмутимо посмотрел на Мигеля и спросил на хорошем испанском:

— Если ты пришел сюда не для того, чтобы похитить ребенка, то для чего?

Налитые кровью, полные боли глаза Мигеля уставились на него.

— За ее локоном, — прохрипел он. — Мне нужно было что-нибудь в доказательство, что я подобрался к ней совсем близко. — Увидев, что его мучитель опять потянулся к собственной шкатулке Мигеля, в которой лежали инструменты с алмазными наконечниками, он быстро-быстро залопотал: — Ему не нужен был ребенок… слишком много сложностей… просто что-нибудь, чтобы заставить мать сотрудничать… испугаться за ребенка.

Гревилл кивнул, словно полностью соглашаясь, и любезно осведомился:

— И где Васкес держит мою жену? Мигель застонал.

— Я не знаю!

— Брось, приятель, не думаешь же ты, что я такой болван. Ты должен был отвезти ему доказательства… и куда?

— Мы собирались встретиться возле дома… позади дома, когда дон Антонио выведет женщину к карете. Но эта чертова собака… — Мигель закашлялся и уткнулся лбом в покрывало.

— Но ты знаешь, где они сейчас. — Гревилл наклонился и повернул голову испанца так, чтобы тот смотрел на него. Мигелю пришлось взглянуть в безжалостные темные глаза. — Так скажи мне, — почти нежно пробормотал Гревилл и что-то негромко приказал Лире.

Мигель пронзительно завопил, когда собака запрыгнула на кровать и встала над ним.

Аурелия смотрела на лист бумаги, лежавший перед ней на расшатанном деревянном столе.

— Это умоляющее письмо. Мой муж сразу поймет, что эти жалостные слова писала не я.

— Не важно, — отрезал Васкес. — Он все равно приедет. Подписывай.

— Он не приедет, — спокойно ответила она. — Такое письмо не убедит его, что я до сих пор жива, это могут сделать только мои собственные слова. До тех пор, пока он не убедится, что на карту поставлена моя жизнь, он в вашу западню не войдет.

— Не сомневайтесь, миледи, на карту поставлена именно ваша жизнь, — едва слышным шепотом произнес Васкес, вытащив нож. Аурелия содрогнулась. Испанец все еще надеялся, что Мигель все-таки появится и тогда страх заставит эту женщину смягчиться, но пока она не проявляла никаких признаков испуга. А вот нож ее пугал. — И Аспид это должен знать.

Аспид? Впрочем, Аурелия моментально потеряла интерес к этому имени, потому что Васкес приказал Карлосу прижать ее руку к столу.

— Вы подпишетесь собственной кровью, — объявил Васкес, приставив нож к ногтевой лунке ее указательного пальца. — Посмотрим, сколько времени потребуется, чтобы полностью снять кожу с такого хорошенького пальчика… полагаю, минут десять. Десять очень медленных минут. — Острие ножа скользнуло под кожу у основания ногтя, и мир начал вращаться вокруг Аурелии с огромной скоростью.

— Подождите, — выдохнула она. — Я подпишу, но не это. Если вы хотите, чтобы он поверил, будто спасать меня еще имеет смысл, дайте мне возможность попросить его об этом. — Она свободной рукой хлопнула по бумаге. — Он подумает, что вы заставили меня подписать чистый лист, а потом написали письмо сами. И решит, что я уже мертва.

Дон Антонио, нахмурившись, посмотрел на нее. Обмакнул перо в чернила и зачеркнул написанные строчки. Перевернул бумагу.

— Очень хорошо, пишите собственную просьбу. И советую сделать ее как можно прочувствованнее. — Он снова обмакнул перо и протянул его Аурелии.

Карлос все еще прижимал ее руку к столу, кровь сочилась из маленькой ранки, где испанец содрал кожу. Свободная рука Аурелии дрожала, но она написала несколько строчек, подписалась и подняла глаза на Васкеса. Он взял письмо и, все еще хмурясь, внимательно прочитал. Насколько он понимал, она ничего не упустила и в письме отчетливо слышалась нотка отчаяния.

— Еще одно. Карлос, прижми сюда ее палец.

Карлос поднял ее раненую руку, согнул палец и прижал его раной к бумаге, чуть пониже подписи. Васкес удовлетворенно кивнул, сложил запачканный кровью лист вместе с другим, вытащенным из кармана, и протянул все Карлосу, вполголоса инструктируя его.

Кучер вышел из конюшни. Дон Антонио подтолкнул Аурелию обратно в денник и запер дверь.

Гревилл вышел из спальни, Лира шла следом. Больше ни к чему охранять человека на кровати. Гревилл торопливо сбегал вниз по лестнице, когда в дверь громко заколотили молотком. Он открыл ее и впустил в дом Алекса.

— Ну что? — спросил тот, окидывая взором неподвижное тело на полу в холле. — Это он?

— Нет, одна из его жертв, — коротко ответил Гревилл. — Он наверху. И рассказал мне все, что знает.

— Это лежало на пороге. — Алекс протянул ему небольшой пакет. — Гарри помчался за человеком, который это принес, но я сомневаюсь, что он его поймает. Когда мы подошли, он уже сворачивал за угол. В квартире мы тоже ничего не нашли.

Гревилл его толком не слушал. Он вскрывал пакет и вытаскивал из него два листа бумаги. Глаза его сделались жесткими, а рот превратился в суровую линию, когда он увидел пятна крови. «Но это сейчас не важно», — сказал себе Гревилл, сосредоточившись на написанных Аурелией словах. Написаны ее собственной рукой, значит, пока она жива, хотя и ранена. Но боль от раны не помешала ей соображать.

— Примерно полчаса на север отсюда, — пробормотал он и одобрительно присвистнул. — Умница.

— Я его потерял. — Гарри, задыхаясь, влетел в дом и посмотрел на труп. — Здесь нужно еще что-нибудь сделать?

— Нет, — ответил Гревилл. — Уже поздновато. Он там, наверху…

— Ага, — понимающе кивнул Гарри и показал на пакет. — А это что?

— Инструкции от Васкеса и записка от Аурелии. — Гревилл протянул ему один листок. — Написано под давлением, но она сумела передать мне информацию, которая полностью соответствует тому, что я вытянул из этого подонка наверху.

Гарри и Алекс углубились в записку.

— Я не понимаю, — произнес Гарри, закончив читать. — Она пишет, что испугана, измучена, боится, что они причинят вред Фрэнни, и боится за собственную жизнь. Умоляет тебя следовать инструкциям, иначе они ее убьют. Где информация?

Гревилл криво усмехнулся:

— Она еще пишет, что ее держат на расстоянии получаса езды на север отсюда.

— Да как она тебе это сообщает? — Гарри, специалист по шифрам, нахмурился, глядя на письмо, и вдруг лицо его просветлело. — Ну конечно! Каждая «с» едва заметно подчеркнута. Значит, север. Но где полчаса?

— Посмотри на ее подпись… буква «о».

Гарри хмыкнул. Буква была аккуратно разделена пополам.

— Очень толково. Она могла провести прямую линию через это «о» в любом направлении, и это все равно выглядело бы просто как отличительное свойство ее подписи.

— Можно мне? — Алекс взял письмо и кивнул: — Ну конечно. Можно было пометить и четверть, и три четверти. Это твой фокус, Фолконер?

Гревилл пожал плечами.

— Один из нескольких, которым я ее научил. Правда, мне и в голову не приходило, что ей придется чуть не всеми ими воспользоваться. — Лицо его помрачнело.

— И как эта информация совпадает с той, что ты получил от нашего приятеля наверху? — спросил Гарри.

— Заброшенные конюшни в стороне от небольшой деревушки, — ответил Гревилл. — Сам он там не бывал и вряд ли сумел бы найти, поскольку ему приказали дожидаться Васкеса на Маунт-стрит с доказательствами, что он подобрался очень близко к Фрэнни. И дальше он должен был ехать в карете с Васкесом и Аурелией. Но конюшни эти могут находиться только по главной дороге или чуть в стороне, так как они не собирались уезжать из города на расстояние, занимающее более получаса езды.

• Предыдущая
• 68/72
• Следующая