Морские тайны - Голубев Глеб Николаевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/47
• Следующая

— Скажи Джону, чтобы выключил мотор и подвернул к нему.

Кок подошел к рулевому и сказал:

— Видишь, там, правее, плывет кальмар, запутавшийся в сети. Выключи мотор, подверни к нему, а я подцеплю его багром. Будет знатный ужин.

Рулевой остановил мотор, лениво переложил штурвал. Кок с багром в руках направился на нос, чтобы подцепить посланную небесами неожиданную добычу.

И вдруг, швырнув багор в воду, он кинулся бежать на корму с диким криком:

— Левее! Бери скорее левее!

Игроки вскочили, побросав и карты, и гитару, и ак­кордеон.

— Что случилось? — заорал капитан, бросаясь к штирборту.

И тут же отшатнулся и тоже бросился бежать на корму, выкрикивая на бегу:

— Идиот! Какой кальмар, это же мина! Лево руля!

Но было уже поздно.

Запутавшаяся в обрывке капроновых рыбачьих сетей черная рогатая мина, принятая коком за кальмара, неуклонно приближалась к форштевню шхуны. Видимо, она где-то застряла в сети, но рыбаки сумели вовремя заметить её, обрезать кусок сети и спастись от рогатой смерти.

Теперь она угрожала «Лолите».

Капитан сам навалился на штурвал. Но было поздно.

Правда, ему все-таки удалось в последний момент отвернуть шхуну так, что мина не ударилась о форште­вень, а лишь легонько коснулась его.

Взрыва не последовало.

Но он мог произойти в любую минуту, потому что обрывок сети зацепился за форштевень шхуны, на котором частые столкновения с рифами оставили три глубокие зазубрины.

Любая волна, ударив чуть посильнее, могла бы стукнуть мину о борт «Лолиты» — и тогда шхуну разнесло бы в клочья.

Это было ясно всем. И все, не сговариваясь, кинулись спускать шлюпку, попрыгали в неё и навалились на весла».

Тут я вдруг с изумлением заметил, что капитан, как и вчера, незаметно присоединился к слушателям, и присел опять в сторонке, и даже делает какие-то пометки в записной книжке, с явным неодобрением покачивая головой. Какие неувязки подметил он в рассказе второго штурмана? Какие-то ошибки в тонкостях сложной морской службы? Интересно!

— «Они хотели отойти на всякий случай на безопасное расстояние, но недалеко, — продолжал Володя. — Ведь шхуна всё продолжает отвертывать влево. Вполне возможно, волна отцепит от форштевня сеть с застрявшей в ней миной. Взрыва не произойдет. Мина скользнет вдоль борта шхуны — и они спокойно вернутся на «Лолиту». Так ведь вполне может случиться...

Казалось, бог услышал их мольбы. Им крупно повезло. Так и вышло, как они надеялись.

Да не совсем так...

Они увидели, как обрывок сети с застрявшей миной действительно легким всплеском волны оторвало от бор­та шхуны.

Все радостно заорали.

Но тут же смолкли, увидев, что рогатую смерть теперь несет ветром и течением прямо на шлюпку!

— Греби, ребята! Греби! Навались! — закричал капитан, сидевший на руле.

В несколько гребков они отошли на безопасное расстояние. Медленно покачиваясь на волнах, мина проплыла мимо».

Вот так «докладная», подумал я, наблюдая, с каким вниманием слушают все Володю. Может, поначалу его рассказ и был несколько суховат, слегка перегружен морскими терминами. Но постепенно он захватывал слушателей нервным, напряженным драматизмом, и притом не надуманным, а вполне реальным.

— «Все облегченно вздохнули, начали переговариваться, подшучивая друг над другом.

Как вдруг суперкарго воскликнул:

— Смотрите, а шхуна?!

Они увидели, что «Лолита», о которой все забыли, спасаясь от мины, уже ушла довольно далеко. До неё было не меньше трех кабельтовых. Ветер свежел, и шла она теперь ходко полным курсом фордевинд11.

Все они были опытными моряками и хорошо понимали: догнать «Лолиту» на тяжелой, с широкими обводами самодельной шлюпке немыслимо.

Им оставалось лишь молча провожать шхуну взглядами, оставшись в океане без пищи и пресной воды».

Кончив читать, секонд сложил листочки, нервно сунул их в карман и, не поднимая от смущения головы, глуховато сказал:

— Ну, всякие мелочи вроде топора и кинжала, валяющихся на грязной палубе, незакрытой крышки люка, дырок в иллюминаторе и двери каюты, остатков еды в грязных тарелках, повреждений нактоуза и следов взлома денежного ящика — это, по-моему, как уже отмечалось, просто признаки разгильдяйства и недисциплинированности, явно царивших на шхуне. Что касается доказательств моей гипотезы, то напомню: при осмотре форштевня шхуны в акваланге я обнаружил, как ука­зано в акте, три довольно глубокие зазубрины, полученные, видимо, при нередких в здешних водах столкновениях с рифами. Причем в самой глубокой зазубрине, расположенной на ватерлинии, застряли обрывки капроновой сети, болтающиеся по обеим сторонам форштевня. Ну а относительно того, что в рыбачьи сети могут запутываться мины, сошлюсь на собственный опыт. Мне довелось проводить несколько операций по обезвреживанию таких мин.

— Где? На Балтике? — вдруг нарушил наступившее молчание капитан, разжигая погасшую трубку.

— На Балтике, — ответил секонд.

— Вы когда там служили?

— В пятьдесят пятом — пятьдесят шестом, Аркадий Платонович.

Капитан удовлетворенно кивнул.

— Ну что же, поблагодарим Владимира Васильевича за интересный рассказ и закроем заседание, — сказал, вставая, Волошин. — И, похоже, оно было последним. Завтра мы, видимо, встретимся с буксиром, передадим ему «Лолиту» с её загадками, и можно будет подводить итоги конкурса. А сейчас: спокойной ночи! Час уже поздний.

— Да, давно пора играть отбой, — поддержал капитан и, покачав головой, добавил: — Задурили вы нас всех своей выдумкой, Сергей Сергеевич.

Он встал и приказал, надевая фуражку:

— Всем немедленно по каютам! Чтобы завтра не ползали, как сонные осенние мухи.

Все стали расходиться. А я всё-таки задержался, чтобы выкурить на корме последнюю сигаретку, любуясь огоньками «Лолиты», плавно раскачивающимися над темной водой.

Что же на ней все-таки произошло? После выслушанных нами историй загадка покинутой шхуны не разъяснилась, а стала ещё томительней.

Какому из пяти рассказов отдать предпочтение? И какой из них ближе к истине?

Оригинальны и занимательны они все. Даже история, рассказанная секондом, пожалуй, не уступит другим, хотя не было в ней ни сумасшедших коков, ни шаровых молний и миражей, ни «ластоногих» диверсантов, внезапно выныривающих посреди океана.

Но и в ней была неожиданная выдумка. И, кроме того, привлекала она действительным, ненадуманным драматизмом. Бывает, простая житейская история порой захватывает и увлекает сильнее красочной сказочки, придуманной опытным рассказчиком.

А вот Волошин схитрил. Раскопал такую занимательную историю, что ему действительно почти ниче­го не пришлось к ней прибавлять, только по-новому наметил характер капитана-святоши. Словчил Сергей Сергеевич!

И вдруг я понял, почему он так поступил: даже его богатое воображение никак не могло представить, что же произошло на «Лолите».

И тут, словно дух, которого я вызвал этими мысля­ми, как заклинанием, Сергей Сергеевич подошел ко мне и спросил:

— О чем опять философствуете на корме, Николаевич? Похоже, тут вас осеняют самые мудрые мысли.

— На сей раз я думал о вас, Сергей Сергеевич. О том, что вы словчили, отделались занимательной сказочкой, а сами, конечно, в неё ни на миг не поверили. И кажется, я понял почему.

— Почему?

— Потому что для вас оказались слишком непонятны и во многом противоречивы странности, обнаруженные на шхуне. Ваша логика ученого никак не может связать их воедино. И поэтому даже ваша прославленная фантазия спасовала. Конечно, рассказанная вами история занимательна. И вы ловко мотивировали и появление дырки в иллюминаторе, и следы взлома нактоуза и сейфа, и появление на палубе криса, выбитого из руки матроса-малайца в последний момент. Даже о зазубринах на днище шхуны вы не забыли, как все остальные рассказчики, кроме Володи, именно вокруг них построившего свою историю. И с кубком, расплавившимся и превратившимся в талисман суеверного святоши, тоже неплохо придумано. А вот о простых, но тоже загадочных вещах вы забыли. Почему не закрыта крышка люка? Ваш Френэ не допустил бы такого беспорядка. И зачем валялся на палубе топор, на лезвии которого вы же сами при осмотре «Лолиты» обнаружили якобы пятна крови? Не вяжется он, к сожалению, с миражем. Слишком земной топорик. И хоть морских терминов вставили вы в свою историю для убедительности с избытком: тут и кабельтов, и клотик, и гакабортный белый огонь — всё равно остается она сказочкой, вы же сами прекрасно знаете.

• Предыдущая
• 37/47
• Следующая