Ручей любви - Ховард Линда - Страница 1

• 1/55
• Следующая

Лукас Кохран возвратился в Проспер почти месяц назад и до сих пор продолжал изумляться, насколько его название, означавшее «процветающий», подходило этому маленькому, опрятному, жизнерадостному городку. Ведь Лукас помнил времена, когда на месте Проспера была пустынная земля, а белые люди жили только в усадьбе Дабл Си. Но золотая лихорадка 1858 года погнала тысячи жаждущих быстрого обогащения людей в горы Колорадо. В окрестностях теперешнего Проспера золота не обнаружили, но некоторым приглянулась земля, люди остались здесь, создав небольшие ранчо. Новым поселенцам требовались самые разнообразные товары. Поэтому первым строением будущего города стал магазин, служивший и жильем и баром. C него и началось крошечное селение, которое впоследствии превратилось в Проспер, штат Колорадо.

Лукас повидал множество быстро выросших городов и не только в Колорадо. Все они выглядели более впечатляюще, чем Проспер, и люди делали в таких местах большие деньги. Все они походили друг на друга своей безумной, лихорадочной жизнью. Грязные улицы заполняли толпы старателей и тех, кто пытался заставить их расстаться со своим золотом: владельцев салунов, шулеров, проституток и мошенников. И Лукас был доволен тем обстоятельством, что Проспер не осчастливлен — или проклят — ни золотом, ни серебром. Оставаясь самим собой, этот городок по-прежнему существовал, в то время как большинство городов старателей вымирали и, разрушенные непогодой, превращались в скелеты.

Проспер же был действительно процветающим городком, хорошим местом для того, чтобы создать здесь семью, о чем свидетельствовали триста двадцать восемь человек, населявшие его. Вся деловая жизнь сосредоточилась на длинной центральной улице, вокруг которой расположились девять других, застроенных небольшими домами. Но были и такие дома, как, например, дом банкира Вилсона Милликена, которые не показались бы неуместными и в Денвере, и даже в крупных городах восточных штатов.

В Проспере имелся только один салун и не было публичных домов, хотя все мужчины знали, что две девушки из салуна всегда готовы оказать любые дополнительные услуги за определенную плату. В северной части города находились церковь и начальная школа. В Проспере также были банк, две гостиницы, три ресторана (два из которых находились в гостиницах), универсальный магазин, две платные конюшни, магазин тканей, сапожная мастерская, кузница и даже магазин головных уборов для дам.

Своим возникновением город был обязан семейству Кохранов, захватившему обширную местность Дабл Си в сражениях с команчами и арапахо и оплатившему эту победу собственной кровью. Лукас был первым Кохраном, родившимся здесь, а теперь стал последним: во время войн с индейцами он похоронил двух братьев и мать, а его отец умер месяц назад. Постепенно Дабл Си заселили и другие фермеры, но Кохраны были первыми и купили ценой собственных жизней для всех обитателей этой местности безопасность, которой теперь наслаждался и Проспер. Все старожилы знали, что город начал свое существование не с длинной центральной улицы, а с нескольких могил на семейном кладбище Кохранов.

Каблуки сапог Лукаса глухо стучали по мостовой. Он направлялся к универсальному магазину. Дул холодный ветер, пахнувший снегом. Низкие, серые тучи клубились над вершинами гор, указывая на то, что весна опять задерживается. Лукас обогнал женщину, кутавшуюся в шаль, и дотронулся до своей шляпы.

— Похоже, что еще будет идти снег, миссис Паджет, — произнес он.

— Похоже на то, мистер Кохран. — Беатрис Паджет дружелюбно улыбнулась ему.

Войдя в магазин, Лукас кивнул его владельцу мистеру Винчесу. В течение последних десяти лет, пока Лукас отсутствовал, дела в магазине шли настолько хорошо, что его хозяин Осия Винчес смог нанять служащего, который выполнял большую часть работы.

— Осия, — произнес Лукас вместо приветствия.

— Как дела, Лукас? Начинает немного холодать, не правда ли?

— Да, к утру пойдет снег. Может, он кому и нужен, но лично я жду весну

— Кто из нас не ждет? Пришли что-нибудь купить?

— Только ружейное масло.

— Вниз, налево и до конца.

— Спасибо.

Лукас пошел в направлении, указанном Осией, и чуть не наткнулся на фермершу, рассматривавшую сбрую. Он рассеянно пробормотал извинения и продолжил свой путь, даже не оглянувшись. Фермерство стало трудным занятием для женщин, и оно старило их раньше срока. Кроме того, он заметил знакомую светловолосую голову над мешками с мукой, и его охватило радостное волнение. Оливия Милликен принадлежала к тому типу женщин, который всегда нравился ему. Именно на такой девушке Лукас хотел бы жениться: хорошо воспитанная, с приятным характером, красивая, она бы составила счастье его жизни. У него были большие планы, связанные с усадьбой Дабл Си, и непоколебимое честолюбие для того, чтобы претворить их в жизнь.

Рядом с Оливией Лукас увидел двух молодых женщин, поэтому не подошел к ней, а только прикоснулся к краю шляпы, когда их взгляды встретились. К чести Оливии, она не захихикала в ответ на его приветствие, как две другие женщины, а только серьезно кивнула, давая понять, что узнала его. При этом на ее лице выступил легкий румянец, от которого она стала еще привлекательнее.

Лукас расплатился за ружейное масло и вышел. Дверь еще не успела захлопнуться за ним, как послышались приглушенные смешки и повизгивание приятельниц Оливии.

— Он дважды танцевал с тобой!

— О чем он говорил?

— Я так волновалась, когда он пригласил меня, что чуть не умерла!

— Он хорошо танцует? Клянусь, у меня бы все перевернулось внутри от одной мысли, что он обнимет меня за талию. И хорошо, что он не пригласил меня, иначе я выставила бы себя на посмешище. Однако я должна признаться, что страшно ревновала тогда, Оливия.

Ди Сван поглядывала на трех молодых женщин, две из которых болтали без умолку, не давая Оливии возможности ответить. Смущенная Оливия все же сохраняла самообладание. Да и две другие шушукались в сторонке, пытаясь говорить тихо, но их возбуждение привлекло к себе внимание Ди. Не надо было подслушивать, чтобы понять содержание разговора, касающегося, как обычно, какого-то мужчины, в данном случае, Лукаса Кохрана. Ди продолжала выбирать новую уздечку. Жесткие полосы кожи скользили между ее пальцами

— Он вел себя как настоящий джентльмен, — произнесла Оливия ровным голосом. Дочь банкира очень редко теряла самообладание.

Лукавство искрилось в глазах Ди, наблюдавшей за безупречными манерами мисс Милликен, когда их взгляды встретились. Оливия поняла веселье Ди так же ясно, как если бы та громко рассмеялась, и она также поняла, почему Ди не только не присоединилась к ним, но и предпочла, чтобы Оливия ничем не отметила ее присутствия, кроме вежливого кивка. Ди всегда ревностно оберегала свое уединение, и Оливия, уважая подругу, не пыталась втянуть ее в разговор, который наверняка был ей неинтересен и неприятен.

Даже в таком маленьком городке, как Проспер, имелись светские условности и предрассудки. По сложившимся традициям, Ди Сван не могла быть приглашена в те дома, где бывала Оливия Милликен. Независимая Ди презирала эти условности. Она объяснила своей школьной подруге, что не стремится быть исключением из этих скучных и смешных правил. Ее стремление к уединению было столь сильным, что лишь они с Оливией знали, насколько в действительности дружны. Ди никогда не посещала дом Милликенов. Только Оливия приезжала, всегда в одиночестве, к небольшой хижине Ди. Такая договоренность устраивала обеих. В обществе Ди Сван дочь банкира Милликена могла быть сама собой, лишь со своей подругой была она откровенна и чувствовала себя свободной от недоброжелательных, завистливых взглядов и сплетен. А сейчас Оливия решила непременно приехать к Ди и рассказать обо всем, что произошло со времени их последней встречи, которая состоялась более месяца назад из-за затянувшейся зимы.

• 1/55
• Следующая