Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги) - Власов Юрий Петрович - Страница 51

Без патриотизма не может быть народа, исключено сохранение национальной культуры – это альфа и омега развития цивилизации вообще.

Всякое подавление культуры есть прежде всего подавление народа. И, наоборот, всякое подавление народа есть прежде всего подавление культуры. Это закон.

Национальная идея и идея интернационализма-космополитизма не совместимы, чужеродны одна другой.

Через идею интернационализма происходит идеологическая смычка коммунистической и демократической идеологий по ряду важных вопросов.

Кто выступает против патриотизма, против национальной сплочённости, против полноценной национальной культуры – тот и есть враг, ибо лишь врага способна огорчить и напугать национальная стойкость и непобедимость народа.

Коммунизм с его безродным интернационализмом и капитализм с его безродным космополитизмом – две могучие лапы одного зверя, удушающего национальные государства, превращающего народы в бессмысленное скопище людей, не помнящих родства, посему не ведающих любви к отчему краю и своей речи. Им и соответствует культура роботов.

Пренебрежение марксистов национальной жизнью, национальной природой каждого народа, уверенность, будто коммунизм со стиранием всех национальных и социальных отличий наступит через 20-30 лет (и это прежде всего сам Ленин, это он так считал и так говорил! Сколько же здесь кабинетного доктринёрства!) привело к трагедии народов России, прежде всего русского, в который обезличивание вбивалось с особым усердием, дабы он не встрепенулся, не поднялся на дыбы, не повернул против власти, разрывая все и всяческие постромки.

Марксисты, не ведая и не чуя (да и кому это дано?) исторического времени, предполагали, будто национальная природа народов на ущербе и вот-вот отомрёт, доживая последние годы. Поэтому в 1917 году они не сомневались, что пробил последний час Русского национального государства, за которым наступит черёд и всех остальных, а посему надлежит подавлять, вытравлять всё национальное, способствуя созданию некоей космополитической, безродно-отвлечённой, синтетической, оторванной от живой жизни общности людей (уже не народов!) Такое могло зародиться лишь в головах людей, десятилетиями не имеющих родной почвы под ногами, да к тому же зараженных догматизмом марксизма и учёной самоуверенностью.

Самодовольство доктринёров обернулось невиданными людскими потерями, исковерканными судьбами целых поколений. А незамечен оказался всего-то "пустяк": национальная сторона жизни.

Национальную жизнь просто списали.

В своём опыте над поколениями живых людей марксисты отказались учитывать и понимать живую ткань национального бытия, её роль и задачу в истории. Марксисты решили в своих книгах и перенесли на живую жизнь, будто историческая роль национальных государств исполнена, государства эти выработались, хотя их роль пока ещё не исполнена и выполняет своё важное назначение в жизни народов, жизни людей вообще. И вот с 1917 года в бывшей императорской России насильственно пресекается национальная государственность и в жизнь

вторгаются чужие, жестокие законы и правила. Опыт потерпел крах, но национальное государство марксисты в России успели смертельно подорвать, что оборачивается ныне разобщённостью и другими тяжкими болезнями народа, уже заметно обезличенного и физически надорванного.

Где и когда произойдёт слияние всех народов, установит сам ход жизни, но не доктринёрские выкладки и топор палача…

Три великие европейские империи (Россия, Германия, Австро-Венгрия) пали, распавшись на национальные государства, – и марксисты (прежде всего социалистические и социал-демократические правительства) этому всячески способствовали, вроде бы не отдавая себе отчёта в том, что это и есть те самые национальные чувства, которые они призваны не принимать во внимание, которые якобы отмирают и уже не играют заметной роли в жизни народов. Жизнь же вокруг, напротив, доказывала, что национальное чувство по-прежнему остаётся тем главным, узловым, что образует и соединяет народы, что определяет их жизнь. Нельзя было более наглядно и властно показать государственную силу национальной жизни народов. Но марксисты всё это будто бы и не заметили. Как-то странно скользнуло всё это мимо их сознания, в котором прочно свил себе гнездо постулат Маркса о гибели национальных государств.

Более того, марксисты талдычат о скором отмирании государств вообще, ибо в обществе начнут исчезать классовые противоерчия. Но, как оказалось, классовые противоречия не единственное, что определяет необходимость государства (в советском государстве многие противоречия стёрлись, а необходимость крепкого государства не исчезла, и дело было не только в капиталистическом окружении). Сама природа человечества, сами задачи, которые стоят перед человечеством, да и многое что другое, требуют жизнеспособного государства. Наоборот, властной особенностью XX века явилась растущая необходимость развития и укрепления государства вопреки всем бредням марксистов. Именно поэтому в 1923 году Сталин на обложке ленинской книги "Государство и революция" написал: "Теория изживания (государства. – Ю.В.) есть гиблая теория", что означает: всякий, кто ослабляет государство, поступает вопреки ходу истории.

(При Ленине выход "Жития Аввакума" был бы невозможен, а он вышел при Сталине и в самые напряжённые годы перед великой войной.)

Ленин истово служил "гиблой теории", не укрепляя Россию для достойной и безопасной жизни, а готовя Россию к новым потрясениям во имя мировой революции, разоряя и губя её национальную жизнь, чем сразу ставя её в невыгодное, более слабое положение перед всеми другими государствами.

Что до социальных преобразований, Ленин видел их только в безнациональном пространстве, опять-таки не отдавая себе отчёта в том, что самою жизнь пока ещё со всей силой определяет национальная природа человечества и что в этом не только отрицательные, но и замечательные стороны, что история не отказывается от национальной жизни, а сохраняет её.

Ленин и помышлять не смел о том, что ИМЕННО В НАЦИОНАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЛЕЖИТ ЕСТЕСТВЕННОЕ РЕШЕНИЕ ВАЖНЕЙШИХ СОЦИАЛЬНЫХ ВОПРОСОВ.

Напичканный книжными доктринами, оторванный от жизни утопист, Ленин упрямо поворачивал против жизни, калеча и уродуя великое Русское национальное государство и великую русскую нацию. Вообще вся социалистическая подкладка деятелей от марксизма коренится на отмершем в них самих национальном чувстве это говорит об их безродном существе, принадлежности к народу без родины.

Ленин, карая одной рукой зло капиталистическое, другой рукой насаждал зло разрушения национального государства. Кстати, карал зло капиталистическое во многом и бессмысленно, вопреки законам общества, что заставит его поспешно отступить (по сути, бежать) в НЭП, но прежде повергнув народ в нищее, бедственное состояние – а кто за это ответит?! Что это за лабораторные опыты на живом теле народа?!.

О России Ленин отзывался всегда в пренебрежительных тонах, не иначе как (возьмём наугад):

"Начиная от абсолютистской, полуазиатской России до культурной, свободной и цивилизованной Англии…" [114] (Поклон Англии от Ленина до самого пола.)

О какой любви и гордости за родную культуру и историю здесь может идти речь?

Какое понимание судьбы национальной России для этого эмигранта (беглеца-разрушителя), давно уже потерявшего всякую связь со своей землёй (эта связь удушливо перепрела, распалась от десятилетий жизни вне Родины)? Для него всё европейское, что вне России, безоговорочно – культурное и цивилизованное (это роднит его с нынешним демократическим отребьем России, которое только и знало и знает, что измываться над русской историей и народом, для которых Россия – это всегда только пьяный мужик).

Отсюда полное безразличие к разгрому своей бывшей Родины, поощрение этого разгрома, ледяное равнодушие к национальному прошлому страны, которое не могло не распространяться и на народ.