Осень в Сокольниках - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая

— Он не учинит, — ответил за Вадима Малюков, — не тот человек.

— Тот не тот, а шея у меня одна. Правда, и у тебя, Орлов, тоже одна. Боишься?

— Нет.

— Молодец. Жаль, что ты не у нас работаешь. — Прокурор крепко пожал ему руку.

В кабинете Малюков, просительно поглядев на Вадима, спросил:

— Ты есть не хочешь?

— А что?

— Тут неподалеку кафе хорошее есть.

— Не хочу. Да и тебе не советую.

— До чего же жрать хочется.

— Поедем, оформишь подписку и иди хоть в «Арагви»!

— Ты сошел с ума. Рабочий день кончился. Что ты, подождать не можешь?

— Я-то могу. Но Стрельцов у него на квартире сидит как пришитый.

— Ну и прекрасно, — обрадовался Малюков, — пусть он его сюда привезет.

— Нельзя. До завершения операции Суханов не должен выходить из дома.

— Твоя правда. Машина есть?

— Вопрос неуместный.

— Снимаю. Но все равно после пойдем есть.

— Тогда пойдем ко мне, я тебя накормлю.

— Ты накормишь. Валерка приготовил, наверное, А по рюмке?

— Найдем.

Машина опять въехала в знакомый двор и остановилась у подъезда.

— Твой Суханов живет явно не по чину, — сказал, вылезая из машины, Малюков.

— Это квартира его отца.

— Все равно. Он позорит своим поведением память тех, чьи лица высечены в камне на фасаде этого строения.

— Ладно, пошли.

Они поднялись на шестой этаж. Вадим нажал кнопку звонка.

За дверью послышались шаги, и она открылась. Мать Суханова посторонилась, пропуская их. В коридоре, расставив ноги, словно шериф из вестерна, стоял Стрельцов, положив руку на пистолет, торчащий за поясом.

— Здравствуй, Алеша.

— Здравствуйте, Вадим Николаевич.

— Как дела?

— Все нормально.

Из комнаты появился Суханов, он настороженно глядел на Вадима.

— Пора? — спросил он.

— Я ваш следователь, — сказал Малюков, — решением прокурора города вам избрана в качестве меры пресечения подписка о невыезде до суда.

— Что это, Вадим Николаевич? — спросила Суханова дрогнувшим голосом.

— Хорошо это, — засмеялся Вадим, — очень хорошо.

— Исходя из сложности оперативной обстановки по делу, я обязан допросить вас, свидетель Суханов, здесь.

— Хорошо. Где вам удобнее? Пройдемте в мою комнату.

Суханов и Малюков ушли в комнату и закрыли дверь.

— Вы разрешите мне позвонить? — спросил Вадим.

— Конечно, ради Бога.

Он взял трубку, набрал номер Марины.

— Ты поезжай ко мне. Приготовь чего-нибудь с Валеркой. Я приеду не один.

Он повесил трубку и улыбнулся Стрельцову.

— Кончилось твое заточение, завтра работать начнем.

Мать Суханова принесла кофе и ушла к себе, оставив Вадима и Стрельцова в гостиной.

— Вадим Николаевич, — спросил Алеша, — вышли?

— Вышли.

— Серьезная группа?

— Посмотрим.

В их профессии не было серьезных и не серьезных групп. Когда Вадим работал в райотделе, они поехали вдвоем в Нижние Котлы задерживать восемнадцатилетнего пацана, проходившего по делу о разбое. Но войдя в квартиру, увидели матерых здоровых ребят, тупо и зло пьяных. В тот вечер Вадим получил вторую — за службу — ножевую рану и провалялся месяц в госпитале. Черт его знает, этого Долгушина. Он для Орлова был человеком-оборотнем, а такой способен на все. Потом этот Каин. Кличка-то какая-то сволочная. Вдруг он законник из старых? Из тех, кому терять нечего, потому что за спиной, словно мешок, висят не раскрытые пока преступления? Все может быть. Поэтому операцию необходимо провести ювелирно — тихо и без потерь. Им хватит одного Фомина, который хоть и пошел на поправку, но из милиции врачи вполне могут его списать. А жаль, хотя сейчас многие и говорят, что пришло, мол, время образованных людей, в милиции всегда было одно время — людей мужественных и честных.

Часы пробили семь, потом восемь. А Малюков еще не выходил из комнаты.

— Как вел себя Суханов? — спросил Вадим Стрельцова.

— Сначала о чем-то разговаривал с матерью, потом ушел к себе в комнату и не выходил.

— А ты что делал?

— Телевизор смотрел. Все подряд.

— Тоже занятие.

— Я заснуть боялся, товарищ подполковник.

Наконец распахнулась дверь, и густой баритон Малюкова заполнил квартиру:

— У нас все.

— Валентин Андреевич, — Вадим подошел к Суханову, — мы уезжаем. Я прошу вас обещать мне, что до моего звонка вы никуда не выйдете из квартиры. Это необходимо нам для успешного завершения дела.

— Обещаю.

— Я вам верю. Всего доброго.

В машине Малюков, повернувшись на переднем сиденье, сказал Орлову:

— Вот уж не знал, что ты такой человеколюб. Странная черта для работника розыска.

— Ты, видимо, путаешь уголовный розыск с какой-то другой организацией. Я в данный момент боролся не только за Суханова.

— А за кого? — с иронией спросил Малюков.

— За тебя, за себя, за всех нас.

— Ты, видать, к старости стал сентиментальным. Я помню, как ты колол Николаева.

— Николаев бандит, насильник и убийца. Не надо путать его с такими, как Суханов.

— Тебя не переспоришь.

— А ты и не спорь.

Дверь им открыла Марина. Малюков на секунду смешался, потом хмыкнул понимающе.

— Олег Малюков, — представился он, — мне приходится работать вместе с Вадимом.

— Марина Денисова.

— Ну вот мы и познакомились, Марина, а то что-то наш друг несколько застеснялся.

— Он еще не привык, Олег. Мойте руки и к столу.

В ванной Малюков посмотрел на Вадима и неодобрительно покрутил головой:

— О таких делах предупреждают. Я бы цветы купил.

В комнате их ждал накрытый стол. И хотя на нем не было ничего необычного, он выглядел сказочно. Они сели за стол и ели необычайно вкусную печеную картошку, помидоры и соленые огурцы, яичницу с колбасой. И водки они выпили из запотевшей, покрытой изморозью бутылки. Потом пили чай и говорили о книгах и фильмах, о грибах, рыбалке. Только о работе они не говорили, но тем не менее помнили о ней. Малюков ушел, а Марина осталась убираться.

Вадим проснулся среди ночи. В комнату падал зыбкий свет фонаря. Марина спала, положив голову ему на руку, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Лицо ее в этом ночном свете казалось особенно красивым, и впервые он подумал о том, что счастье его окажется недолгим. Ему захотелось курить, и Вадим начал осторожно освобождать руку. Наконец ему это удалось, и он, встав, подошел к столу и взял сигареты.

Телефон звякнул и подавился, Вадим успел снять трубку.

— Орлов.

— Это Калугин.

— Да, Игорь.

— Есть новость, я могу приехать?

Вадим взглянул на часы, фосфор стрелок застыл на двадцати минутах четвертого.

— Вы один?

— Да.

— Жду.

Когда он обернулся, то увидел Марину, сидящую на кровати.

— Ты уезжаешь?

— Нет, приедет мой помощник.

— Орлов, а так будет всегда?

— Иногда, да.

— Ты будешь стрелять, выпрыгивать из-под машин, улетать, а ночью к тебе будут приезжать сотрудники.

— Это издержки нашей профессии, — Вадим привычно быстро одевался.

— А на столе вместо цветов всегда будет лежать пистолет, — грустно сказала Марина.

— Нет, почему же, я буду покупать цветы,

— Значит, все это окажется вместе.

— К чему этот разговор, Марина? Ты же знаешь, что я работаю в угрозыске, а не в филармонии. Если бы я работал там, то на столе лежала бы скрипка.

— Это все очень грустно, Вадим, и особенно грустно потому, что я тебя люблю.

— Не вижу связи.

— Просто я уже вижу перспективу.

— Она пугает тебя?

— Во всяком случае, не радует.

— Я не уйду со своей работы.

— Я знаю.

В прихожей раздался короткий звонок. Вадим вышел и открыл дверь. На пороге стоял Калугин.

— Прошу простить за поздний визит, — улыбнулся он.

— Вернее — за ранний.

— Пусть так. Куда мне пройти?

— Пойдемте на кухню.

Калугин сел у стола, а Вадим поставил на огонь джезву.

— Сейчас попьем кофе.

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая