Полицейский [Архив сыскной полиции] - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/87
• Следующая

Они с Литвиным сидели в «Тироле», было это дней десять назад, и Орест спросил:

– Александр Петрович, а вы о Рубине совсем забыли?

Нет, не забыл Бахтин ни о Рубине, ни об Усове. Помнил он их, ох как крепко помнил, тем более памятью на боку остался у него ножевой шрам, еще немного и лежал бы он в холодной, на Фонтанке, 132, в Александровской больнице. Нет, он помнил Рубина. Правда, пока не встречался с ним, но в его сейфе-лежала папка с надписью «Лимон», такую кличку имел господин предприниматель Рубин в далекой Одессе. Но кличка кличкой, агентурные донесения в Судебную не понесешь.

Однако папка на Рубина пополнялась. Много интересного прислал Миша Рогинский, чиновник для поручений Одесской сыскной, жаль, убили его в прошлом году, в ресторане Лондонской гостиницы. Помог полковник Веденяпин, перешедший с началом войны в контрразведку. Московские коллеги тоже постарались. И, конечно, Женя Кузьмин прислал газетные вырезки и просто записи разговоров.

Филиппов, которому Бахтин показал документы, сказал, подумав:

– Александр Петрович, не как к подчиненному, а как к другу обращаюсь, пусть об этой папке заветной никто не знает. Для прокурора здесь данных считай что нет, а для газетного скандала… – Он покрутил рукой в воздухе и продолжил: – Да и фамилии, смотри, какие громкие. Большие деньги сможешь заработать, продав, к примеру, Василевскому, который He-Буква, или Дорошевичу. – Если уж отдавать, то Жене Кузьмину.

– Ты, братец, никому не отдавай, так для тебя спокойнее будет, а то видишь, у Рубина в дружках сам Козлов, его одесское превосходительство. Теперь-то мне кое-что ясно, но как докажешь. За Козлова горой сам Фредерике. Министр двора. Это не шутки. – А если пойти в Думу?

– К Родзянко? А что он сделает? Очередной запрос Маклакову? Помнишь, что статья I Свода основных законов Российской империи гласит: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный…» Вот так. А ты – Дума.

Помнишь, как в двенадцатом году они разбирались? Если бы ты смог доказать, что Семена того Рубин послал, тогда все. Упекли бы его в арестантские роты, и никто бы не помог.

Да если бы он мог доказать. А дело-то ясным было, простым, как помидор. Но… В ту далекую ночь, когда ему позвонили и сказали, чтобы он искал Шохина в Обводном канале, труп его нашли перед рассветом.

– Как у него еще голова держится, – вздохнул судебный медик Брыкин.

– Крепкий человек это сделал, к ножу привычный, – сказал Литвин, – горло разворотил до позвонков.

Метрах в трехстах обнаружили следы авто. Ясно, что Шохина увезли сюда и убили у канала. Кто же знал о том, что он дал показания? Бахтин, Литвин, Филиппов, Иников и следователь Акулов.

За служащих сыскной полиции Бахтин был спокоен. Никто из них никогда бы не назвал свидетеля. А вот этот идиот Акулов!

Болтливый, истинно «светский человек». Наверное, ляпнул где-то, ну и…

Сильные люди стояли за этим делом. И присяжный Усов не зря приходил. Предупреждал он. Предостерегал. Тогда и Бахтина самого чуть не убили, спасибо, надежный агент успел предупредить.

Ночью кто-то осторожно позвонил в дверь. Коротко и тревожно. Бахтин проснулся сразу. Накинул халат, наган на всякий случай сунул в карман и пошел в прихожую. На площадке стоял извозчик Ферапонтов. – Ты чего, Егор? Не знаешь, куда приходить?

– Так знаю, ваше высокоблагородие, Александр Петрович, только дело уж больно паршивое. – Ну заходи.

Они прошли на кухню, Бахтин достал из поставца бутылку водки, налил в стакан. – Закусишь?

– Зачем добро переводить да вкус портить. – Ферапонтов одним глотком выпил стакан и не поморщился даже. – Дело вот какое, подвозил я двоих в трактир «Золотой бережок», не в тот, что на Фонтанке, а на Калашниковскую набережную. Так они говорили тихо, а я ухо навострил. Про вас разговор был. – Что за разговор? – Бахтин закурил. – Обыкновенный. Замочить вас хотят. – Что за люди? Где сели?

– Взял я их на Фонтанке. Одного, здорового, Семеном называли, так я его признал: он у Рубина из Одессы швейцаром служит.

– Почему ты, Егор, решил, что они меня мочить решили? – Так слышал. В трактире их чистодел дожидался. – Как узнал?

– У полового Степки спросил, он мне и сказал, что человек тот Мишка Бык из Москвы, убивец. – А где его найти?

Ферапонтов сделал долгую паузу, достал папиросы, закурил. На кухне запахло дегтем. Егор Ферапонтов сам набивал папиросы, из нескольких сортов самосада. Даже городовые, охочие на чужбинку, не могли курить его папирос, задыхались.

– Так вот, – многозначительно изрек Ферапонтов, – мне в зале крутиться не с руки было, так я Степку попросил за ними приглядеть. Степка мне стакашку вынес и шепнул, что тот Семен Быку деньги передал, пачку. А вскоре Бык сам вышел. Одет богато: поддевка синяя, рубашка шелковая голубая, сапоги лак! Нанял меня до номеров, на Колокольной, 12… – Во «Владимирскую», что ли? – Как есть, туда.

– Спасибо тебе, Егор, подожди меня, если хочешь, выпей. – Бахтин встал.

– Да нет, я норму взял ночную, – серьезно ответил Ферапонтов.

Бахтин вышел в кабинет, достал из ящика стола сто рублей. Информация касалась лично его, и он считал себя не вправе рассчитываться агентурными деньгами. С сотенной бумажкой в руке он вошел на кухню. Ферапонтов зыркнул глазами, словно облизал сотню, раздавил в пепельнице свою чудовищную папиросу, и, тяжело вздохнув, сказал:

– «Катю» энту я от тебя, ваше высокоблагородие Александр Петрович, не возьму, не по службе я к тебе пришел, а по душе, как православный пришел, чтоб остеречь тебя. За это денег не уберут.

– Спасибо. – Бахтин крепко пожал руку извозчику.

Ферапонтов ушел, а Бахтин оделся быстро и отправился на службу.

В сыскном все было тихо. Дремал дежурный надзиратель, агенты из летучего отряда ожидали вызова. Бахтин приказал вызвать Литвина, прошел в свою комнату. На столе лежали размноженные на стеклографе сообщения о розыске, присланные из сыскных отделений разных городов империи.

Он отобрал несколько сводок Московской сыскной полиции, подписанных статским советником Кошко. Бахтин обычно внимательно читал каждое сообщение, считая это одной из неотъемлемых задач подлинного криминалиста. Когда Ферапонтов, он же агент Селезнев, назвал ему имя Мишки Быка, Бахтин тогда еще вспомнил, что оно ему знакомо.

Вот она. Циркулярный номер 348 от 1 марта 1914 г. «Настоящим сообщаем вам, что из арестантского дома Тверской части бежал задержанный за убийство артельщика Сретенского ломбарда мещанина Прохорова Ивана Степановича опасный уголовник Михаил Кочетков, отечество не известно, кличка Мишка Бык…»

Далее следовали приметы и список грабежей, в которых принимал участие данный персонаж. Уголовная биография Быка была почтенной. Не сявку мелкую нанял господин Рубин, зверя. Циркуляр развязывал Бахтину руки. Теперь он должен арестовать Быка по ориентировке московских коллег, а не за «сговор, направленный против должностного лица полиции…». Так именовалось сие деяние в Уголовном уложении. Дело уже к утру шло, а Литвина не было. Зазвонил телефон. – Сыскная полиция, надворный советник Бахтин.

– Александр Петрович, – телефонировал Литвин, – что стряслось?

– Срочно езжай на Колокольную, 12, жди меня у входа во «Владимирскую».

Бахтин положил трубку. Проверил наган и спустился к дежурному.

– Я на Колокольную, брать Мишку Быка, телефонируй в участок, пусть пришлют трех городовых, со мной два агента из летучего отряда. Авто на месте? – Авто-то на месте, да механика нет. – А где он? – Зуб рвать час назад ушел. – Вот черт. Хорошо, я сам поведу.

– Как прикажете, – вздохнул надзиратель, – только вы, господин надворный советник, в журнал сами запишите.

Не доезжая квартала до гостиницы, Бахтин остановил авто. – Пошли. У дверей стоял Литвин. – В чем дело, Александр Петрович?

– Рубин нанял Мишку Быка, чтобы меня кончить. – Бахтин достал портсигар. – Где городовые? – Не видел.

– Ладно, сами справимся. Пошли, господа.

• Предыдущая
• 32/87
• Следующая