Заговор Важных - д'Айон Жан - Страница 9

• Предыдущая
• 9/77
• Следующая

И он снова улыбнулся, подчеркивая свою непричастность к исчезновению мушкета.

— Кто к вам приходил?

Нисрон замялся.

— Дворянин, представитель одной из знатнейших семей Лангедока, маркиз де Фонтрай.

Если бы в эту минуту лежавший на полу автомат вскочил и принялся отплясывать жигу, удивление друзей было бы меньшим, нежели теперь, когда они услышали ответ на свой вопрос.

Луи д'Астарак, маркиз де Фонтрай, участник заговора Сен-Мара! Человек, не раз пытавшийся убить Великого Сатрапа! Уродливый и злобный горбун, которому кардинал де Ришелье сказал однажды: «Отойдите в сторону и не показывайтесь! У нас не любят уродов!»

Урод? С этим никто не спорил. Урод, начисто лишенный совести, друг Принца, брата короля и возможного наследника трона Франции!

— Но маркиз де Фонтрай в бегах! — удивленно воскликнул Луи. — Его разыскивают со времен заговора Сен-Мара, и если он приходил сюда, вы обязаны были сообщить об этом!

— Мы не вмешиваемся в дела мирские, — лицемерно прервал его отец настоятель, опуская глаза. — Для нас он всего лишь посланец святой инквизиции.

— Ох, — в сердцах воскликнул Гастон, — у Фонтрая всегда были связи с Испанией! И когда он к вам приезжал?

— Примерно неделю назад, — потупившись, ответил Нисрон, став похожим на школяра, пойманного за кражей варенья.

Воцарилась тишина. Гастон пытался соединить воедино полученные сведения, Луи сурово взирал на обоих священнослужителей. Монах-изобретатель больше не смеялся, отец настоятель помрачнел. Искренность может обойтись им очень дорого, но сокрыть истину — еще хуже, и не столько потому, что они отдали мушкет, сколько потому, что не донесли на беглого преступника Луи д'Астарака. Укрывательство преступника могло обернуться ссылкой, закрытием монастыря или еще чем-нибудь похуже. Отец настоятель поднял глаза и, видимо, прочитав мысли Луи, произнес:

— Мы сказали вам правду, и сказали добровольно. Теперь ответьте нам: обязаны ли вы передать полученные от нас сведения вашему начальству?

Гастон чуть не поперхнулся от возмущения. Они еще и отпущение хотят получить! Он приготовился дать монахам достойную отповедь, но Луи опередил его:

— Можете рассчитывать на нашу скромность, отец мой.

Де Тийи в растерянности взглянул на друга. Что еще задумал этот сумасшедший? Гастон открыл рот, и Луи вновь опередил его:

— У меня есть еще один небольшой вопрос: как вы думаете, к этому мушкету подходят любые пули?

— Какие угодно! — с прежним оптимизмом ответил Нисрон. — Отец Дирон использовал деревянные пули, а когда я зимой рассказал об этом Фонтраю, он попытался сделать пули из льда! И, представьте себе, они оказались не менее опасными, чем из металла! Тогда я объяснил маркизу, что ледяные снаряды быстро тают и не оставляют после себя никаких следов.

Гастон в изумлении смотрел на Луи. Так, значит, эту гнусную идею Фонтраю подали монахи! Фронсак продолжал вежливо улыбаться, а комиссар чуть не поперхнулся с досады: ну почему он с самого начала не поверил другу? За столько лет он имел возможность убедиться, что Луи всегда прав!

— Полагаю, мы узнали довольно много, — задумчиво произнес Фронсак, — но, возможно, нам придется вернуться для уточнения кое-каких деталей. Разумеется, если мушкет вернут… или же господин де Фонтрай… словом, вы нас известите.

— Отец Нисрон проводит вас, — облегченно вздохнул настоятель, явно довольный завершением беседы и возможностью не давать никаких обещаний.

Помолчав, он добавил, обращаясь исключительно к Фронсаку:

— Спасибо, шевалье. Я признателен вам за вашу скромность и остаюсь вашим должником.

И, не дожидаясь ответа, скрылся в углу за маленькой, едва заметной дверью.

Отец Нисрон сделал гостям знак следовать за ним, и они вновь пустились в путь по коридорам, только теперь в обратном направлении; лабиринт казался бесконечным, и Луи задался вопросом, не пытается ли монах специально запутать их.

Неожиданно они вынырнули в коридор, где каждая стена была расписана по-своему: справа рыдала в пещере Мария Магдалина, слева орел вился над скалами Патмоса, где стоял святой Иоанн.

По мере того как друзья приближались к фрескам, персонажи постепенно исчезали, и они поняли, что пришли в ту самую длинную залу, расписанную пейзажами, где их встретил отец настоятель.

Что за наваждение!

Друзья переглянулись, а Гастон прошептал:

— Черт возьми! Если бы не монастырские стены, я бы сказал, что тут не обошлось без дьявола.

Нисрон открыто забавлялся их недоумением, и в глазах его прыгали лукавые искорки.

— Вы только что увидели мои работы, выполненные в необычной перспективе. Попробуйте теперь отойти немного назад.

Друзья послушались.

Каким-то таинственным образом перед ними вновь появились парящий над скалистыми вершинами орел и Мария Магдалина. Итак, если смотреть вблизи, видны были только пейзажи и цветы, а при взгляде издалека и под небольшим углом пейзажи исчезали, уступив место человеческим фигурам.

— Понял! — воскликнул Луи. — Изображение, создающее иллюзию реальности!

— Не совсем, — покачал головой Нисрон. — Речь идет об анаморфозе, то есть о фигурах, которые кажутся правильными при соответствующем расположении глаз, и видны, только когда смотришь на них под определенным углом.[15] Обе фигуры еще не завершены:[16] я пока не сумел выразить то, что мне хотелось. Многие явления можно рассматривать с точки зрения анаморфозы. Идемте, я покажу вам еще кое-что любопытное.

Открыв дверь, расположенную по левую руку от него, он ввел друзей в комнату, где стояло огромное колесо, подобное тем, что можно видеть на мельницах. На барабане висели портреты французских принцев.

— Станьте здесь, — приказал монах, указывая место в небольшой нише, расположенной напротив барабана, — и смотрите в это окошко.

Он указал им на отверстие, откуда был виден загадочный механизм.

Резким движением он разогнал барабан, тот завертелся с ужасающей скоростью, и неожиданно оба друга увидели, как в центре барабана появляется совершенно иное изображение — портрет нового, неведомого короля.

Друзья растерялись. Что означало это очередное чудо? А Нисрон, видя их растерянность, только усмехался.

— Тут нет никакого чуда, — заявил он, — всего лишь наука, именуемая катоптрикой, или наукой о сферических зеркалах.

Я спроектировал несколько подобных аппаратов, в том числе и аппарат, способный проецировать движущиеся картины на белую стену; получается что-то вроде театра, только двигаются в нем нелюди, а изображения. Правда, отец настоятель сказал, что это изобретение не имеет никакой практической ценности![17]

Анаморфоза, катоптрика, и никакого чародейства, всего лишь обман зрения. Приходите ко мне, когда у вас будет больше времени, я вам покажу не только эти, но и многие другие чудеса.

Отец Нисрон вновь привел их в комнату с расписными стенами. Теперь Луи понимал, что речь шла о вытянутых живописных изображениях, обретавших свои формы в зависимости от угла зрения смотревшего.

— Помните: реальность — та же анаморфоза, — произнес на прощание отец Нисрон. — Под каким углом ты на нее смотришь, такое объяснение она и получит.

И с этими загадочными словами он развернулся и пошел прочь.

Потрясенные увиденным, друзья вышли во двор и направились к своей карете.

— Да, не ожидал я от этой поездки ничего подобного, — проворчал Гастон. — Если бы мне кто-нибудь рассказал о том, что мы сейчас увидели, я бы ему не поверил!

— Еще более удивительна любезность отцов минимитов. Ведь если говорить честно, они могли не отвечать нам.

Ну, это я могу тебе объяснить. На самом деле у настоятеля не было выбора: во время заговора Сен-Мара многие служители Церкви сильно скомпрометировали себя. Не забывай: деньги заговорщики получали из Испании! С тех пор полиция следит за монастырями и прочими местами, где могут вновь взойти семена смуты.

• Предыдущая
• 9/77
• Следующая