Наследник волшебника - Худ Дэниел - Страница 32

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая

Рев эдила был таким зычным, что люди на площади начали озираться.

Лайам уже все видел и сам. Стражник, которого Кессиас окликал, помогал ему во время поисков убийцы Тарквина. Лайаму в жизни не приходилось встречать столь невозмутимого человека. Но сейчас Боулт, размахивая руками и растерянно озираясь, топтался у входа в казарму.

– Боулт, задница, что случилось? – проревел эдил.

Тот развернулся так стремительно, что чуть не свалился с крыльца. Затем он бегом пересек площадь, остановился под окном таверны и, задыхаясь, прокричал:

– Драка… драка в Храмовом дворе!

Выругавшись, Кессиас вскочил из-за стола и ринулся к выходу с резвостью, поразительной для столь крупного человека.

Ошеломленный Лайам какое-то время сидел в одиночестве, слушая, как тяжелые шаги Кессиаса грохочут по винтовой лестнице. Затем он тряхнул головой, бросил на стол несколько монет и поспешил за приятелем.

Спускаясь по лестнице, Лайам отправил в пространство мысль:

“Фануил! Ты где?!”

“На крыше таверны, мастер”.

“Отправляйся на Храмовую улицу, – приказал Лайам. – Жди меня там”.

Он выскочил из таверны в то самое мгновение, когда Кессиас вылетел из казармы. В одной руке у эдила был маленький круглый щит, в другой – две деревянные дубинки. Боулт и еще один стражник мчались за ним.

Эдил увидел Лайама и взмахом руки указал в сторону Храмовой улицы. На северном углу площади пути их пересеклись, и Кессиас сунул Лайаму вторую дубинку.

“Мастер!” – окликнул его Фануил.

“Вперед!” – приказал Лайам, приноравливаясь к размашистой рыси эдила. А затем выдохнул уже вслух:

– Вперед!

“Что ты делаешь? – подумал Лайам, потом уточнил свою мысль: – Зачем тебе это надо?”

Он мчался рядом с шумно пыхтящим эдилом, краем уха улавливая топот двоих стражников за спиной. Храмовая улица сейчас походила на сливную трубу, вбирающую в себя ручейки горожан и увлекающую их к тупику, образованному тремя святилищами. Эдил и его спутники возглавляли все увеличивающуюся толпу, к которой присоединялись лоточники, прохожие, попрошайки, владельцы лавок. Лайам, оглянувшись, заметил среди бегущих десятка два стражников из уличного дозора и облегченно вздохнул. Он перехватил поудобней дубинку, в торце ее что-то блеснуло. “Похоже, там металлический стержень”, – успел подумать Лайам, но тут эдил внезапно раскинул руки, и вся толпа с шумом остановилась у тупика.

Вокруг фонтана кипела драка, в которой участвовали не менее тридцати человек. Дерущиеся сгрудились столь тесно, что практически не имели возможности размахнуться, а потому в гуще схватки в ход пускались одни рукояти мечей. Однако ближе к периферии уже начинали посверкивать и клинки. На служителях новой богини были кольчуги, на жрецах храма Раздора – лишь коричневые рясы, но это вовсе не означало, что первые одерживают верх над вторыми. Драка шла с переменным успехом, никто не хотел отступать. Лайам заметил на ступенях храма Беллоны двоих мужчин, спокойно наблюдающих за тем, что творилось внизу. Видимо, это были Клотен и Эластр. Еще один видный мужчина – вероятно, Гвидерий, стоял в воротах обнесенного стеной храма Раздора и что-то гневно кричал. В тупике было шумно, как тому и положено быть на поле сражения. Лайам хорошо знал этот шум – невнятные выкрики, стоны, лязг оружия, глухие звуки ударов. Так вот, значит, как происходит первая встреча божественного отца с самозваной дочуркой, мелькнуло у него в голове. Он усмехнулся и услышал властный рык Кессиаса:

– Эй, дуралеи! Половина заходит с Боултом слева, половина со мной – справа! И смотрите, не покалечьте друг друга, а то я вам задам!

Какое-то время стражники, неуклюже стукаясь древками копий, разбирались, кому куда встать, затем деление все же произошло, и они побежали к дерущимся. Лайам примкнул к отряду эдила. Он с такой силой сжал дубинку в кулаке, что у него побелели костяшки пальцев. Пробегая мимо храма Лаомедона, Лайам успел заметить, что на его ступенях стоит, улыбаясь, женщина в черном одеянии и облегающем голову капюшоне, окруженная толпой служителей в черных рясах.

“Мастер, куда ты?”

Лайам отмахнулся, у него не было времени отвечать.

“Это небезопасно, мастер”.

Лайам только крякнул. Он уже успел потерять Кессиаса из виду, – и на него летел чей-то меч. Лайам развернулся, пытаясь дубинкой выбить клинок из рук нападавшего, потерпел неудачу, но зато его увесистое оружие двинуло противника по уху. Враг зашатался и рухнул на соседа, однако ноги его сплелись с ногами Лайама.

Лайам принялся высвобождаться из ножного захвата, но тут над его головой снова сверкнул меч. Лайам ухватил дубинку за оба конца и вскинул навстречу удару, мысленно взывая ко всем богам, чтобы металл ее стержня оказался достаточно прочным. Удар был так силен, что руки Лайама чуть не выскочили из плечевых суставов. Он повалился спиной на человека, которого только что сшиб. Второй нападавший стал яростно дергать рукоятку меча, чье лезвие увязло в дубинке, в это время какой-то стражник треснул его по голове древком копья.

Все было закончено.

Стражники расшвыривали дерущихся, ловко орудуя копьями и дубинками. Каждый удар сопровождался ругательствами, способными вогнать в краску даже бывалого человека. Раненые, пошатываясь, отходили к своим храмам – кого-то поддерживали товарищи, кого-то несли на руках. Лайам с трудом поднялся на ноги и огляделся по сторонам, облегченно переводя дыхание. Краем глаза он заметил, как в воздухе мелькнула дубинка эдила. Послышалась площадная брань, затем – треск костей. Служитель храма Беллоны взвыл и выронил меч.

– А ну, разойдитесь, ублюдки!

Лайам никогда прежде не видел Кессиаса таким разъяренным. Сейчас он никому, и особенно иерарху храма Беллоны, не посоветовал бы к нему подходить. Но Клотен уже шел навстречу эдилу, грубо расталкивая своих подчиненных.

– Ну, мастер эдил, – произнес иерарх с сильным кэрнавонским акцентом. – Надеюсь, теперь вы довольны?

Кессиас двинулся к иерарху – и Лайам отвернулся. Интересно, какую кость в первую очередь сломает Клотену разъяренный эдил?

Лайам зажмурил глаза в ожидании звука удара, а когда открыл их, то с изумлением обнаружил, что смотрит прямо в лицо женщины в черном, стоящей на ступенях храма Лаомедона, и что та тоже глядит на него. Женщина явно выделяла Лайама из людей, столпившихся возле фонтана. Убедившись, что он заметил ее взгляд, она улыбнулась и поклонилась. Улыбка была понимающей, а поклон – едва заметным, но они обеспокоили Лайама больше, чем вся драка в целом. Он смутился и отвернулся, уставившись на Клотена и Кессиаса.

– Что… – произнес эдил, раздувая ноздри. Кончик его дубинки чуть шевельнулся. – Что вы хотите этим сказать, иерарх?

– Я хочу сказать, – отозвался Клотен, вскидывая подбородок, – что если бы вы потрудились арестовать людей, повинных в нападении на меня, ничего этого не произошло бы.

Пурпурное одеяние иерарха Беллоны охватывал боевой нагрудник, но сам он был безоружен. Волосы, подстриженные под горшок, тонкие бескровные губы, острый, выпяченный вперед подбородок, – нет, этот человек определенно Лайаму не нравился.

– Я полагаю, – холодно произнес новый голос, – что вы ведете речь не о моих братьях.

Это заговорил Гвидерий, видный плотный мужчина в скромном коричневом одеянии. Борода его, аккуратно подстриженная, но достаточно пышная, уже начинала седеть. В руке иерарх храма Раздора держал тяжелую булаву. Он поклонился Кессиасу:

– Я вынужден извиниться за служителей нашего храма, мастер эдил. Но их втянули в это побоище.

Кессиас оскалился в недоброй усмешке и поглядел на Клотена. Тот немедля откликнулся:

– Нет, я говорю именно о ваших братьях, Гвидерий, которые, как известно, уже пытались меня убить…

“Мастер”.

Мысль Фануила была настойчивой, но Лайам отогнал ее прочь.

– …а теперь завязали драку на улице!

“Мастер!”

– Тихо! – прикрикнул Лайам на фамильяра, но тем самым лишь привлек внимание соседей к себе.

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая