Волшебство для короля - Худ Дэниел - Страница 31
- Предыдущая
- 31/65
- Следующая
Настроение беглеца нельзя было назвать праздничным, однако все тяготы прошлого дня словно бы перестали его волновать. «Это пройдет, – мрачно пообещал он себе. – К рассвету ты запоешь по-другому».
И все же гребля согрела его, а подъем духа следовало использовать, чтобы спланировать будущий день. Необходимо в первую голову разыскать особняк Катилины, потом купить себе что-нибудь теплое и поесть. Принц казны наверняка живет в Королевском распадке, невдалеке от дворца. Разведав подходы к нужному дому, можно отправить вельможе записку. Затем останется лишь сидеть сложа руки и ждать.
Где? Да и вправду – в театре. То заведение, о котором он сказал Фануилу, открывается в полдень. Там – в полумраке огромного зала, среди многочисленной публики – легко затеряться. Если взять кресло с номером, можно будет даже и указать, куда доставить ответ Катилины. В студенческие годы такая роскошь была Лайаму не по карману, но теперь у него в кошельке достаточно денег, не считая кредитных бумаг.
Приближался Королевский распадок. Набережная напротив него была усеяна светлячками фонариков; у столпов, отмечавших въезд на улицу Шествий, полыхали огни. Что-то тут всего этого многовато! Лайам нахмурился, бросил весла и, взглянув на небо, решил, что до восхода еще около часа.
«Фануил, посмотри, что там происходит!»
Дракончик вспорхнул со скамейки, кругами поднялся ввысь и исчез из виду. Лайам развернул лодку, чуть подтабанил веслами и предоставил посудине дрейфовать к востоку – туда, где фонариков не наблюдалось. Ему пришлось подтабанить еще пару раз, ибо лодку сносило течением. Он ждал. «Слишком уж их много. Если она перекрыла все входы в распадок…» Лайам скривился, махнул рукой. В конце концов, он наймет не простого посыльного, а гонца. Гонцы неприкосновенны и миротворцам не по зубам.
Фануил подтвердил его опасения.
«Оцеплены все улицы, мастер. Везде стоят миротворцы и еще какие-то люди. Вооруженные и в алых плащах».
Королевская гвардия? А почему бы и нет? Северн сейчас – главное лицо в королевстве. Он может делать все, что захочет. Значит, об этой дорожке придется забыть.
«Возвращайся».
«Да, мастер».
Разочарованный, Лайам вновь взялся за весла и угрюмо погреб к середине реки.
Монаршая оживала. На ней появились другие лодки. Большинство их было оснащено фонарями, но некоторые выныривали из тьмы, словно призраки. Лайам велел вернувшемуся дракончику спрятаться под скамью.
Ниже моста Полукрон река делала поворот, занося северный берег илом, и дальше опять текла по прямой, стремясь к водопаду. Шум низвергающейся с гигантского уступа воды походил на раскаты грома, течение заметно ускорилось, так что лодку несло и без усилий гребца. Лайам, однако, не бросал весел, торопясь добраться до места еще до того, как встанет солнце. Небо быстро светлело. Оно почти сплошь стало серым, отдаленная синева его переходила в голубизну.
Миновав Ремесленный распадок, беглец повернул к берегу, подыскивая, куда бы пристать. Пляшущих огоньков, означающих расположение патрулей, там вроде бы не было. Либо Уорден стянула всех караульных на охрану подходов к дворцу, либо же те в преддверии утра попросту погасили фонарики. Он помолился за первое и наугад выбрал место – узкий каменный спуск к воде, замшелый и явно заброшенный.
«Конечная станция, лорд! Вылезайте из-под скамьи и, покуда не рассвело, попробуйте где-нибудь спрятаться».
«Да, мастер. – Фануил свечой ввинтился в хмурое небо. – Я буду держаться поблизости».
Лайам выпрыгнул из ворованного суденышка.
«Хорошо».
Набережная была пуста, и беглец рискнул пойти прямо по ней. В его положении следовало бы отдать предпочтение переулкам, но он плохо знал этот район и не хотел заблудиться. «Вот если появятся миротворцы…» Однако пока что те и не думали появляться. Лайам быстрым шагом двигался на восток.
Из всех распадков Торквея Лестничный был наименее упорядоченным и сословно ориентированным. Являясь вратами северной (Хлебный тракт вел на южную) части столицы и таким образом призванный в первую очередь отвечать нуждам приезжих, он сосредоточил на своей территории большинство городских гостиниц, трактиров, винных лавок и постоялых дворов. Тут также располагались театры Роу, дом гонцов и множество мелких пекарен. Последнее было сделано из удобства, ибо их дым относило в море.
Аромат свежей выпечки ударил в ноздри одинокого путника, и в животе его сразу же забурчало. Скрипнули ставни, вдали вспыхнул квадрат желтого света, и беглец заторопился к нему. Однако вывеска над открывшимся заведением изображала сидящего человека с огромными ножницами и иглой.
«Пошивочная мастерская, – сообразил Лайам и удрученно вздохнул. Он мог бы понять это раньше. Арендовать местечко на набережной никакому пекарю, конечно же, не по карману. – Впрочем, плащ тебе тоже нужен!» Окна магазинчика призывно светились. Почему бы и не зайти?
Завидев первого посетителя – растрепанного, без плаща, с обнаженным мечом – портной вытаращил глаза. В столь респектабельном заведении нечего делать всяким бродягам – говорил его полуиспуганный взгляд. Ах, господин играл в карты? И проиграл плащ и ножны? Что ж, такое случается, хотя кое-что в этой истории все-таки странно… (Лайам позвенел кошельком.) А впрочем, столица не всегда приветливо встречает приезжих, позвольте, сударь, вам что-нибудь подобрать!
Плащ с капюшоном из сизо-серой шерсти пришелся сударю впору, за что в руки портного перешло несколько золотых. Господин очень щедр, а к ближайшей пекарне можно пройти так-то и так-то! Портной, подобострастно кланяясь, распахнул перед покупателем дверь.
Небо совсем посветлело. Лайам нырнул в лабиринт улиц. Он руководствовался скорее не пояснениями портного, а запахом дыма и дразнящими ароматами выпекаемых где-то совсем рядом хлебов. Обоняние привело его вскоре к целому кварталу пекарен, где уже толпились разносчики с маленькими тележками и мальчишки-подручные. Вывесок над лавками не было, поэтому он просто выбрал первую дверь, возле которой никто не топтался. В пекарне было чудесно – сухо, тепло, там пахло тестом и сдобой. Лайам сглотнул слюну.
– Хлебушек есть? – громко спросил он через пустой прилавок, обращаясь к огромным печам.
От них отделилась сухопарая женщина – с руками по локоть в муке и кирпично-красным лицом.
– Сейчас будет, сударь! – пообещала она, потом открыла одну из заслонок и сунула голову в полыхающий зев, откуда пахнуло таким жаром, что Лайам зажмурился и прикрылся ладонью.
– Через пару минут! Подождете?
Ждать не хотелось, но запах хлеба был восхитителен, и Лайам кивнул. Женщина улыбнулась и принялась вытаскивать из-под прилавка корзины, расставляя их возле печей.
– Слыхали небось про главного камергера? Ужас какой, а?
– Что? – изумился Лайам. Женщина подошла к прилавку.
– Что, не слыхали? Убили его. Убили сегодня ночью!
– Убили?!
Лайам стоял столбом, плохо соображая, что бы сказать. В голове вертелось одно: «Откуда она знает?»
– Да, – торжествующе подтвердила хозяйка пекарни. – Хладнокровно прирезали, прямо в его же особняке!
– А к-кто? – Лайам запнулся. Вопрос был слишком нелеп. Но женщина не обратила на это внимания.
– Молчат. Молчат, как снулые рыбы. Но, если хотите знать, стоит за всем этим, конечно же, Корвиал! Он лорда Берта всегда ненавидел, о том всем известно. Ах да, я ведь не сказала: убит-то лорд Берт. А лорд Аурик, говорят, теперь просто места себе не находит!
Лайам, вцепившись в прилавок, подался вперед.
– Кто вам все это сказал?
– Как кто? Миротворцы! Они только-только здесь были – заходили перекусить.
Повинуясь тайному, неслышному для посторонних сигналу, женщина бросилась к печке, схватила деревянную лопату на длинной ручке, вытащила из раскаленного грота круглую булку и бросила ее на прилавок.
– Погодите минутку, сударь. Сейчас она очень горячая.
Лайам тупо уставился на каравай.
– А они… они не сказали, что делается для поимки убийцы?
- Предыдущая
- 31/65
- Следующая
