Волшебство для короля - Худ Дэниел - Страница 48
- Предыдущая
- 48/65
- Следующая
– Все это покрыто пылью столетий, – закончил Тассо. – Новых чудес в нынешней половине тысячелетия не происходит. Если Монаршая Панацея существовала на деле, она, скорее всего, покинула королевство вместе с Квеленом-Странником. Говорят, он прихватил несколько реликвий в свое злосчастное путешествие.
– И было это двести лет назад, – сказал Лайам, делая вид, что признает свое поражение.
Сказитель надменно кивнул.
– Вот именно.
Пока длился рассказ, колокола пробили девять. Оглянувшись на восток, Лайам увидел, что солнце стоит высоко, и, решив, что с него довольно, отдал сказителю его принц.
– Скоро придет мой капитан. Спасибо за развлечение.
Он встал, потянулся и, не обратив внимания на низкий поклон болтуна, вернулся на свой пост – в переулок.
«Фануил, не слетаешь ли поглядеть, что там с Лестницей?»
«Слушаюсь, мастер».
Лайам прислонился к стене, вынул кинжал и принялся чистить его кончиком ногтя. Если Панацея действительно сотворила хотя бы половину чудес из тех, что ей приписывают, она наверняка способна исцелить короля. Как реликвия попала в руки герцога Южного Тира, Лайам не знал. Впрочем, монархам свойственно одаривать своих верных вассалов бесценными раритетами. К тому же, если верить легендам, снадобье, содержащееся во флакончике, благотворно воздействует не только на тех, в чьих жилах течет королевская кровь…
Ожидание сводило с ума. С того места, где он стоял, Лестница видна не была, но тормошить попусту Фануил а ему не хотелось. У дракончика и так довольно забот, а расспросами ход подъемника не ускоришь.
Лайам в шестой раз приступил к чистке ногтей и вдруг встрепенулся. В голове его вспыхнула мысль:
«Лестница опускается, и я вижу среди пассажиров человека, который держит в руках шляпу с белым пером».
Беглец вздохнул с облегчением и привалился к стене, вознося всем богам благодарственные молитвы.
«А еще я здесь вижу лейтенанта Эльдайна».
У него пресеклось дыхание. Он велел фамильяру показать ему Лестницу – и увидел воочию и человека с пером, и Эльдайна, которого нетрудно было признать по белым повязкам. «Если ему все известно… если он следит за доверенным лицом Катилины, наше свидание не состоится!»
Ожидание затянулось. Лестница еле ползла. Лайам еле дышал. «Как разобраться, следит он за ним или нет?» Подручный Уорден мог оказаться на платформе случайно. Возможно, это его обязанность – каждое утро посещать Беллоу-сити. «Но все-таки… вдруг ему что-то известно?» Грудь Лайама жгло, он стал задыхаться.
Наконец Лестница опустилась, и Фануил доложил, что человек с белым пером пошел в одну сторону, а лейтенант – в другую.
«Похоже, он идет к бирже, мастер».
– Ес-сть! – радостно прошипел Лайам и тут же испуганно дернулся – не услышал ли кто его восклицание? Нет, все в порядке. Площадь опять почти опустела: там слонялась лишь кучка зевак, да какой-то поденщик набирал ведром из фонтана воду, да вертлявая девчонка-пирожница на все лады расхваливала свой товар.
«Следи за Эльдайном, малыш. Дай мне знать, если он повернет в мою сторону».
«Хорошо, мастер».
Последнее ожидание. Пятнадцать минут, необходимых на путь от причальной площадки до мола. Лайам считал мгновения, загибая длинные пальцы. Время от времени, он зажмуривался, словно бы торопя таким образом время, и тут же опять обшаривал площадь глазами, отыскивая унылую, серого цвета тунику. Благодаря недавнему обмену зрением с Фануилом он знал, во что посланец одет.
«Мастер, Эльдайн дошел до биржи. Говорит с миротворцами, которые там стоят».
«Хорошо».
Посланец шел за тремя носильщиками, обремененными огромными тюками шерсти, так что Лайам заметил его лишь тогда, когда он дошел до фонтана. Человек Каталины церемонно надел шляпу, расправил длинное белое перо и замедлил шаг, словно раздумывая, куда бы ему направиться.
«Благодарю вас!» – вскричал мысленно Лайам, обращаясь ко всем богам, и оглядел площадь. Миротворцев вроде не видно, никаких подозрительных личностей тоже… «Кроме тебя самого!» Он вышел из переулка и двинулся прямо к посланцу. Тот удивленно вскинулся.
– Я – Отниэль Фовель, – сообщил Лайам.
– Вы?! Но… – Посланец осекся, рассматривая его лоб, потом встряхнул головой. – Ладно, неважно. У меня к вам письмо. Вы должны прочесть его прямо при мне.
Он достал из складок туники сложенный лист пергамента, на котором красовалась большая печать.
Лайам торопливо сломал сургуч и развернул письмо. Оно было коротким:
«Я не имею дела с убийцами и безумцами. Рекомендую вам незамедлительно сдаться пацифику».
Голова Лайама пошла кругом. Он пошатнулся, не веря своим глазам, но тут его взяли за локоть.
– Сохраните это письмо, – сказал посланец, убедившись, что собеседник его слышит. – Завтра в одиннадцать утра сын моего господина придет помолиться в храм Ночи – в священной долине Рентриллиан. Его имя Публий Цест Катилина. Вы его знаете?
Ошеломленный Лайам мог лишь помотать головой.
– Ну, это также неважно. Он придет туда ровно в одиннадцать и будет один.
Посланец говорил медленно, с расстановкой, подчеркивая каждое слово.
– Король тоже прибудет в Рентриллиан. За ним потянется масса простого народа и весь, естественно, двор. Итак, завтра утром, в одиннадцать, в святилище Ночи. Счастливо оставаться, господин Фовель. Желаю удачи.
Мужчина развернулся на каблуках и зашагал прочь. Лайам потряс головой и очумело уставился на письмо. Резкий его тон контрастировал с серьезностью и доверительностью посланца, а содержание не имело ничего общего с тем, что тот передал на словах. О том, где и когда будет молиться отпрыск сановного Катилины, безусловно, сказано неспроста. «Зачем же тогда мне послали такую депешу?»
Лайам покачал головой, сложил пергамент, сунул его за пазуху и поспешно зашагал прочь от мола. Он был весьма озадачен.
По дороге, придя в себя от первого потрясения, он постепенно начал соображать, что к чему.
«Принц казны боится ловушки!» Переписка с человеком, которого обвиняют в убийстве главного королевского камергера, могла нанести репутации Катилины непомерный ущерб. Особенно в эти мрачные, опасные дни, когда всем и всюду мерещатся заговоры и предательства. «Именно потому в письме он отказался от встречи со мной. А если меня застукают с его сыном, всегда можно заявить, что это случайность. Завтра в священной долине будут толочься все!»
И это прекрасно. Ведь в людской толчее так легко затеряться. Кроме того, у его врагов не будет оружия. В этом святом месте появляться с оружием строго-настрого запрещено. Исключение делается лишь для некоторых жрецов и личной охраны монарха. К тому же долина Рентриллиан находится вне зоны влияния коварного Аурика. Катилине там будет проще передать Никанору флакончик. Да и само святилище Ночи словно создано для тайных свиданий. Оно расположено на отшибе и посещается мало. И – что тоже немаловажно – там вечно царит полумрак.
«Катилина до мелочей все продумал!» Лайам пощупал сквозь ткань куртки прямоугольник письма. «Вот настоящий мастер интриг. А ты просто шестерка». Он попытался представить свое собственное лицо в момент прочтения долгожданной записки. «Наверное, я выглядел, как полный дурак. Фануил, тот уж точно бы надо мной посмеялся».
Ему же смеяться пока что никак не хотелось, однако Лайам все же испытывал облегчение. Хорошо знать, что у тебя есть союзник, пусть даже далекий. Душа его словно освободилась от тяжкого груза, он чувствовал, что готов ко всему.
Теперь основная его задача – не попасть до завтра в лапы врагов, но у него есть укрытие – это нетрудно. Пробраться в Рентриллиан будет, безусловно, сложнее: придется идти Молитвенным трактом, а там-то уж наверняка ошиваются миротворцы.
«Фануил!»
Эльдайн ушел в здание биржи, и дракончик томился без дела. Он радостно кинулся выполнять новое поручение и даже никак не прокомментировал казус с письмом. С другой стороны, Лайам ведь и сам не удосужился сообщить своему фамильяру, какой шок ему довелось пережить.
- Предыдущая
- 48/65
- Следующая
