Две женщины и мужчина - Хупер Кей - Страница 20

• Предыдущая
• 20/56
• Следующая

Фейт впервые пришло в голову, что Кейна могли считать замешанным в исчезновении Дайны.

– Полиция думала, что он мог… причинить ей вред? – медленно спросила она.

– Обычные измышления прессы – я не верю, что полиция когда-либо всерьез его подозревала. Согласно газетам, у него было алиби на весь период, в течение которого Дайна могла исчезнуть, да и никто не мог обнаружить даже намека на мотив, по которому он мог хотеть от нее избавиться. К тому же и она его не боялась.

– Откуда вы знаете?

– По ее глазам. – Улыбка Карен была грустной. – Обиженную, затравленную женщину всегда выдает взгляд. У Дайны его не было. Теперь его нет и у вас.

Это удивило Фейт.

– В самом деле?

– Именно поэтому я поняла, что вы действительно потеряли память. Вы не помните страха, унижений, стыда. Не помните, как вы страдали, когда мужчина использовал свою силу и свой гнев в качестве оружия.

Фейт сознавала, что в ее прошлом существуют вещи, которые она надеялась забыть навсегда.

– Дайна никогда такого не испытывала, – продолжала Карен. – И хотя она мало говорила о Кейне Макгрегоре, по ее словам было ясно, что она любит его.

Фейт хотелось развить эту тему, но она хорошо понимала, что ею движет личное любопытство и что это не поможет им найти Дайну. А они должны это сделать – пока еще не поздно.

– Насколько хорошо вы знаете Дайну? – спросила Фейт, сознательно используя настоящее время.

Карен задумалась:

– С одной стороны, я знала… знаю ее очень хорошо, а с другой – не уверена. Дайна была толковой, понимающей, поразительно щедрой. Ей можно было доверить любую тайну – она хранила бы ее так же тщательно, как свою собственную. Но я не могу ничего сообщить вам о ее прошлом или о том, чем она занималась и где бывала. – Карен сделала паузу. – Дайна впервые приехала сюда несколько месяцев назад, чтобы написать статью о нашем приюте, но, и закончив работу, продолжала приезжать и жертвовать ради нас своим временем и деньгами. Здесь она с вами и познакомилась.

Фейт встрепенулась:

– Неужели?

– Да. Просто удивительно, как вы сразу друг другу понравились. Помню, в первые дни вы сидели на ступеньках и говорили часами. Потом я спросила вас об этом, и вы сказали, что впервые в жизни начали верить в реинкарнацию, так как хотя вы с Дайной никогда раньше не встречались, но, несомненно, были очень близки в какой-то иной стадии вашего существования. По вашим словам, она была единственным человеком, которому вы могли полностью доверять.

Фейт немного подумала, прежде чем сформулировать следующий вопрос.

– А я никогда не претендовала на способности экстрасенса?

Карен удивленно приподняла брови:

– Никогда этого не замечала. В разговорах со мной вы тоже никогда не упоминали об этом. Вы всегда стояли обеими ногами на земле – даже посмеялись над собой из-за того, что допускали возможность реинкарнации.

– А Дайна?

– От нее я тоже никогда не слышала ничего подобного.

«Это, – подумала Фейт, – не значит ровным счетом ничего». Дайна явно стремилась по возможности четко разделять различные области своей жизни. Но Фейт не была уверена, в какой из этих «областей» было ее место – в гуманитарной сфере, куда относился приют для женщин, которым Дайна, безусловно, сочувствовала, или же сфере профессиональной, куда относился материал для статьи, возможно, подвергший опасности их обеих.

– Дайна много времени проводила здесь перед исчезновением? – спросила она наконец.

– Нет, мы не видели ее несколько недель. Только после несчастного случая с вами она пришла рассказать о происшедшем. Мы хотели послать цветы или навестить вас, но Дайна нас отговорила.

– Вот как?

Карен кивнула:

– Дайна сказала, что вы в коме, что врач возражает против лишних посетителей и что она будет держать нас в курсе дела. После этого она приходила еще несколько раз, и больше мы ее не видели. У нас было много дел, да и прошло время…

Фейт поняла, что о ней просто забыли. Хотя это причинило ей боль, она постаралась улыбнуться.

– Естественно.

– Я очень сожалею, Фейт. Мы с вами не были особенно близки, но мне следовало быть более внимательной.

– Не беспокойтесь об этом. Одна из положительных сторон потери памяти – то, что забываешь старые обиды. Карен, можно мне повидать тех женщин, с которыми, по вашим словам, я дружила?

– Боюсь, что сегодня для этого не самый удачный день – сейчас здесь только Кэти. Это она пытается играть на фортепиано. Ее мать, Андреа, совершила глупость, встретившись пару дней назад со своим бывшим супругом, и сейчас она в больнице. Что касается Евы, то она уехала из города навестить родственников, но должна вернуться со дня на день.

Фейт уже начинала привыкать к подстерегающим ее почти на каждом шагу разочарованиям. Несколько секунд она прислушивалась к отдаленным неуверенным звукам рояля.

– Очевидно, Кэти мне действительно ничем не поможет. Сколько ей лет?

– Семь, хотя она выглядит старше. – Карен снова печально улыбнулась. – В этом доме все взрослеют слишком быстро. Конечно, вы можете с ней поговорить. Насколько я помню, вы ей всегда нравились.

– А Дайна тоже ей нравилась?

– Да, очень.

Девочка сидела одна в помещении, очевидно, служившем общей музыкальной и игровой комнатой. На ней были белые брюки и майка; длинные светлые волосы, зачесанные назад, придерживались розовыми пластмассовыми заколками. Она походила на куклу Барби. Кэти с серьезным видом выслушала объяснения Карен, что Фейт «была больна и теперь помнит все не так хорошо, как ей хотелось бы».

Фейт на мгновение ощутила себя покинутой, когда Карен оставила ее с девочкой, но потом села рядом с ней на скамью и сказала:

– Привет, малышка. Что ты играешь?

Кэти окинула Фейт внимательным взглядом голубых глаз, потом снова посмотрела на клавиатуру, дважды нажала на белую клавишу и только потом ответила:

– Что-то из «Прекрасного мечтателя», но мне это не нравится. Я не могу много играть одно и то же. Вас долго не было, и никто не может научить меня чему-нибудь новому. – Девочка явно постаралась, чтобы последняя фраза не звучала обвиняюще.

– Я очень сожалею об этом, Кэти.

Не раздумывая, Фейт положила руки на клавиатуру и сыграла несколько тактов.

– Ты бы хотела это выучить? Это называется «Лунная соната». Красиво, правда?

Музыка… До сих пор она не помнила, что знает ее.

Кэти критически склонила голову набок:

– Звучит грустно.

Фейт перестала играть.

– Так и есть. Я забыла, что это грустная пьеса. Тогда мы с тобой разучим что-нибудь другое. В следующий раз я принесу ноты, ладно?

– Вы уже обещали, что принесете.

Голос девочки звучал равнодушно, по ее виду можно было легко догадаться, что девочку так часто обманывали, что она не верит уже никому.

Это вызвало у Фейт неприятное чувство, но она ограничилась фразой:

– Теперь я не забуду.

Кэти снова посмотрела на нее:

– А где Дайна?

Фейт была застигнута этим вопросом врасплох.

– Не знаю, Кэти, – честно призналась она.

– Почему же вы ее не спросите? – рассудительно осведомилась девочка.

– Если я не знаю, где она, то едва ли могу это сделать.

– А вы закройте глаза и спросите, – посоветовала Кэти, и теперь в ее голосе послышались нотки нетерпения. – Вы всегда так делали. Это была игра, в которую играли вы обе. Вы закрывали глаза и говорили: «Дайна, позвони мне», и телефон сразу же звонил.

– Неужели? – ошеломленно спросила Фейт.

– Конечно. Разве вы этого не помните?

– Нет, – вздохнула Фейт. – Не помню.

– Вы почти все время молчите с тех пор, как мы вернулись из приюта, – заметил Кейн.

Это соответствовало действительности, но Фейт не хотелось говорить о том, что она узнала в Хейвн-Хаузе. Фейт рассказала только основное – что она и Дайна познакомились в приюте и часто проводили там время. Без лишних эмоций Фейт сообщила, что была замужем за человеком, который ее оскорблял, развелась с ним, но ничего об этом не помнит. Она не упомянула о разговоре с девочкой и о том, что, как выяснилось, и прежде, до аварии, поддерживала телепатическую связь с Дайной.

• Предыдущая
• 20/56
• Следующая