Подобно солнцу - Ланге Пауль Вернер - Страница 25
- Предыдущая
- 25/57
- Следующая
Этот могучий поток известен под названием Рио-де-Ла-Плата. Когда Пигафетта записывает приведенное высказывание, он Предугадывает, пожалуй, больше, чем почти все его современники. У мыса Санта-Мария его генерал-капитан тоже ни в коей мере не уверен, что по ту сторону Рио-де-Солиса находится пролив, который приведет к островам Пряностей. Вопреки советам кормчих Магеллан вводит корабли в устье и продвигается до тех пор, пока люди у лотов вот уже не первый раз сообщают, ЧТО глубина не менее трех саженей. Наконец он высылает два самых маленьких корабля на северо-запад, а сам в сопровождении еще одного корабля поворачивает на юг. Полный надежды, Он велит черпать воду, но вода неизменно пресная, и скоро он достигает южного берега. Команды. отправившиеся на исследование вверх по течению, вернулись с аналогичными новостями. Все изображения на прекрасных картах Атлантики, соединяющейся здесь с Южным морем, — просто мечты. Никто нам не, сообщает, как воспринял Магеллан это открытие. Судя по всем’. он относится к тем незаурядным людям, для которых препятствия и превратности судьбы — только предвестники успеха. И тем не менее он сейчас, должно быть, испытывал сомнения. Ведь теперь. и это главное, его попутчики догадываются, что он знает о своем загадочном проливе не более, чем они.
Как выясняется, окрестности Рио-де-Солиса по-прежнему’ населены. Наученные горькой судьбой предшественников. испанцы решаются сойти на берег только большими отрядами в полном вооружении. Это объясняет, почему им ни разу, несмотря на многочисленные попытки, не удалось захватить местных жителей. К тому же очень рослые, одетые в шкуры «мужчины и племени каннибалов> были хорошими бегунами. У этих людей шаг не уступает нашему прыжку. Но однажды один из них, движимый любопытством и отвагой, приплыл в лодке к флагманскому кораблю. Пигафетта записал, что <он был огромного роста, а голос его сродни буйволиному>. Все-таки среди обменного фонда для него нашлось две подходящие рубахи. Потом Магеллан демонстрирует пришельцу серебряную посуду; к вящей радости, <великан> уверяет. что этого металла здесь сколько угодно. Больше на корабль он не возвращается, и, таким образом, надежды, им разбуженные, скоро угасают. Только Пигафетта продолжает беззаботно сочинять про семь островов реки, где сокрыты ее величайшие драгоценные каменья.
Армада пребывает в бухте Ла-Плата до 3 февраля, затем опять следует вдоль побережья на юг. Множатся неполадки: на <Сан-Антонио обнаружили течь, плотникам понадобилось два дня, чтобы ее заделать; гибельных штормов избегли только благодаря совместной помощи «святого Эльма, святого Николая и святой Клары>. Через день корабли оказались среди рифов. <Виктория> несколько раз садилась на них, но всякий раз легко освобождалась. Магеллан решает пока держаться подальше от этой земли. Лишь с началом последней недели февраля он распорядился плыть на запад. Это весьма примечательно, так как такой курс приведет его прямиком к заливу Сан-Матиас, к бухте, очень похожей на бухту Ла-Платы. Конечно, нет ничего удивительного, что одно из свидетельств того плавания. приписываемое итальянскому кормчему Джованни Батиста Пунцаролю или его соотечественнику Леоне Панкальдо, сообщает о поисках пролива и здесь. Целый день пытаются обнаружить проход, но в результате приходят к выводу, что бухта не имеет выхода на запад. Генерал-капитан опять взял курс на юг — быть может, прав Иоганн Шёнер. изобразивший пролив на сорок пятом градусе широты.
Баия-де-лос-Патос — Утиная бухта называет Магеллан следующее открытие, к которому флот приблизился 27 февраля: Франсиско Альбо в вахтенном журнале говорит о Баия-ле-лос. Лобос-Маринос — о бухте Морских Волков. Так мы впервые слышим о патагонских южных котиках. На двух островах, лежащих перед побережьем, их огромное количество, но моряки очень редко решаются приблизиться к ним, а Пигафетта с опаской замечает: «Если бы эти звери могли бегать, они были бы ужасно страшны и опасны. Пингвинов, именно там впервые увиденных, он, напротив, ласково называет «гусятами».
«Великое множество гусят там не подается исчислению мы за полчаса загрузили ими все корабли. Те гусята — черные. и у них по всему телу перья одинаковой длины и качества. Летать они не могут и кормятся рыбой. Они были такие жирные, что мы их не ощипывали, а свежевали>.
Естественно, первая охотничья вылазка протекала не совсем так безобидно, как ее описывает итальянец. Магеллан послал шестерых матросов на один из островов, где они должны были запастись дровами и пресной водой. Они не нашли там ни того. ни другого и забили несколько дюжин пингвинов, тела которых самым необычным образом спасли им жизнь. Разразившийся шторм воспрепятствовал их возвращению, поэтому им пришлось провести ночь на острове. изнывая от жгучего колола и в постоянном страхе перед «морскими волками. На следующее утро товарищи нашли сначала только пустую лодку и решили,< их постигла неудача. Но тут они заметили кучу мертвых пингвинов, под ней, довольно сносно защищенные, но все-таки Почти замерзшие, лежали пропавшие.
Все более жестокие по мере продвижения на юг холод и чаще обрушивающиеся штормы предвещают начало патагонской зимы. Стоит март. На некотором отдалении от берега граница льда, приносимого течением, порой подступает к сороковому градусу широты. Магеллан ищет подходящую бухту, где флот мог бы перезимовать. Похоже, что такую нашли, но она называется западнею, в которой штормы держат флот целую н. делю. Все это время существовала опасность разбиться о берег и мореплаватели надеялись только на крепость якорных канатов. Опять пропадает экипаж одной лодки. Он, правда, не на ходит пингвинов и вынужден все то время, пока не стихнет ветер, питаться одними моллюсками. Видимо, лишь на третью, неделю марта удается вырваться из суровых объятий бухты Невзгод, носящей сегодня то же название — Баия-де-лос-Десвелос. Она находится на широте южнее 48— призрачная мечта Иоганна Шёнера о южноамериканском проливе тоже развеялась.
К концу месяца впередсмотрящие наконец обнаружили походящее место для якорной стоянки. Бухта, окруженная гальковой равниной со скудной растительностью, получает название Пуэрто-де-Сан-Хулиан. Она производит мрачное впечатление: гальковые осыпи, лагуны, берега которых покрыты соляной коркой, тощая трава да чахлые заросли колючих мимоз — вот что определяет окружающий ландшафт. Но в бухте мною рыбы в птицы, а в реке, впадающей неподалеку в море, достаточно чистой питьевой воды, дрова тоже найдутся. 31 марта 1520 года, накануне вербного воскресенья, якоря врезаются в грунт. Весь следующий день Магеллан посвятил богослужению, Накануне святого праздника надо наставить на путь истинный непокорных. ибо, как сообщают путевые заметки, Магеллан вынужден наказать тех, кто противится его воле.
Почему же в командах роптание? Дневные рационы снова сокращены, холод, постоянный страх перед кораблекрушением пустошь кругом — именно это побудило команды последовать за противниками Магеллана. Сейчас совершенно бесполезно напоминание генерал-капитана, что они должны хранить верность миссии, возложенной на них императором. Все золото и пряности, какие он им красноречиво обещает, их более не привлекают. Вместо этого людей обуревает сколь наивное, столь и неослабное подозрение: португалец хочет их погубить, чтобы примириться со своим королем. Иначе зачем он два месяца кряду заставлял их выносить все тяготы и лишения областей океана, где они плыли, хотя кормчие знают про маршрут через Атлантику, десятилетиями используемый моряками. Но вот они продвинулись на юг дальше, чем когда-либо проникали испанцы. Так почему же он не отпустит их назад, на родину ведь совершенно ясно, что пролив оказался миражом? Ведь было решено плыть на Молуккские острова, а о снеге и льде не было и речи.
В вербное воскресенье противники генерал-капитана переходят к открытому неповиновению. Только приверженцы Магеллана Хуан Серрано и Алнару ди Мишкита приходят на мессу. остальные капитаны не покидают своих кораблей. Торжественный обед, который дает генерал-капитан на «Тринидаде, очень напоминает поминки дальнего родственника, когда никто не знает, как следует поступить дальше. Но сейчас растерянность очень рискованна так как противники готовятся к действиям. Затишье длится только несколько часов. Ближайшей ночью Кесада, Картахена и Элькано с тридцатью присоединившимися к ним людьми захватывают «Сан-Антонио». Мишкиту заковывают в цепи, а растерявшийся экипаж разоружают. Шкипера, который призывает к сопротивлению, Кесада сбивает с ног и смертельно ранит. Теперь мятежники располагают тремя кораблями и сразу приступают к наведению своего порядка. Нескольких португальцев, вызывающих подозрение, заковывают в кандалы, готовят орудия к бою. Хуан Себастьян де Элькано руководит необходимыми приготовлениями, в то время как Антонио де Коса и его паж Луис дель Молино затевают то, без чего не обходится, пожалуй, ни один мятеж, — вскрывают трюмы с провизией; наконец-то более чем вдосталь и мяса, и вина.
- Предыдущая
- 25/57
- Следующая
