Подобно солнцу - Ланге Пауль Вернер - Страница 49
- Предыдущая
- 49/57
- Следующая
Это счастье, что рукопись или список с нее сохранились, ведь хотя неоднократные усилия Пигафетты издать рукопись в Венеции (август 1524 г.) не встретили препятствий, но почему-то книга так и не вышла в свет. В настоящее время в мире существуют еще четыре рукописных экземпляра сообщения о плавании, в ходе которого впервые был обогнут земной шар. Один экземпляр написан на венецианском диалекте итальянского языка, все остальные написаны по-французски. Вопрос о том, есть ли среди этих экземпляров оригинал или какое изложение наиболее близко к тексту автора, оставим на рассмотрение экспертов. Можно предположить, что Пигафетта писал по-итальянски, но не следует забывать, что его магистром был француз и официальным языком ордена был французский, — всем четырем рукописям предпослано посвящение Вилье де Лиль-Адану.
В рамках нашего повествования было бы, конечно, интереснее всего узнать, как сложилась судьба Антонио Пигафетты дальше. Это как раз и неизвестно. Существуют две противоречащие друг другу версии о его кончине. Согласно одной, он вернулся в 1536 году после сражений в Тунисе с турками назад в Виченцу и там умер. Если исходить из другой, то он закончил свое существование в 1534 или в 1535 году на острове Мальта, предоставленном Карлом У ордену иоаннитов. Книгу, которая, как он надеялся, должна была послужить тому, что «потомки не забудут мое имя», пощадили и горение, и гниение, и разбой, и война. Чем бы было дело без слова?
Действительно, деяние, свершенное всеми названными людьми и их соратниками, непревзойденно. Оно — единственное в своем роде и может быть сравнимо, да и то довольно приближенно, с подвигом человека, первым облетевшего нашу планету на космическом корабле. Ведь тогда было практически установлено, что Земля — шар. И хотя об этом догадывались уже античные ученые, наблюдавшие круглую форму тени Земли на Луне, но планету нужно было обогнуть, чтобы доказать этот факт. В результате было установлено, что области антиподов на самом деле существуют. А ведь один из отцов церкви иронически заявлял, что быть того не может, чтобы люди жили вверх ногами и вниз головами, да кому придет на ум всерьез задумываться о местностях, «где все вещи перевернуты и низ есть верх, а верх есть низ, деревья растут в другую сторону, а дождь, град и снег выпадают вверх». Еще в 1490 году испанский консилиум возражал Колумбу, что весьма сомнительно, сможет ли корабль вернуться назад в Европу, даже если он достигнет области антиподов. Показательным и обнадеживающим оказалось и то, что множество чудовищ в человеческом и зверином облике, которые в течение столетий были непременными персонажами романтической литературы и изустных преданий, во время всего плавания ни разу не были встречены. Оказалось, что Земля, произрастающие на ней растения и обитающие на ней живые существа могут быть изучены, они находятся по отношению друг к другу в определенной взаимосвязи, основные законы которой познаваемы.
Отчетливее, чем раньше, люди стали представлять себе истинное соотношение суши и воды на земной поверхности. Распространенное заблуждение, значительно преуменьшавшее размеры земного шара, было исправлено. Наконец-то был найден западный морской путь в Азию, на поиски которого отправлялись раньше иберийские, скандинавские и английские экспедиции. По крайней мере для южной части Нового Света стало совершенно очевидным то, что подозревали уже современники Колумба: к трем известным континентам присоединился четвертый. И хотя картографы продолжали длительное время изображать Америку в виде гигантского азиатского языка суши, поскольку западное побережье Северной Америки еще не было исследовано, для живых умов уже было достаточно оснований внести серьезные поправки в принятую картину мира. Это относилось не только к суше, но и к водным поверхностям. до сих пор на картах господствовали Атлантический и Индийский океаны. Васко Нуньес де Бальбоа назвал открытый им Тихий океан заливом Сан-Мигель или по аналогии с Северным морем, обозначающим Атлантику, — Южным морем, до такой степени он был введен в заблуждение устаревшими представлениями. Теперь тяжкое плавание Магеллана и его товарищей через Тихий океан доказало, что этот предполагаемый залив на самом деле огромный океан, а не восточная бухта Индийского океана. Сравнение глобусной карты, выполненной Иоганном Шёнером в 1523 году, с его изображением западного полушария 1515 года показывает, какой колоссальный шаг вперед сделала тогда география. И несмотря на то, что Азия на ней охватывает весь американский север, а обломки большого неведомого континента покрывают южное полушарие, все-таки отчетливо прослеживается расположение континентов и протяженность океанов. Тихий океан — в 1515 году Шёнер отвел для него на карте поверхность только в пару градусов долготы — вырос в Мировой океан.
Волнение охватило ученых Европы. Не слишком большое значение придавалось теперь плаванию Ясона в Колхиду, а странствия Одиссея сравнивались с делами нынешних аргонавтов. И по мере того, как мерк блеск античных мифов, утрачивалась и вера в учение Птолемея, который так долго был «оракулом всех географических наук». Многие издания огромными тиражами распространили весть о самом выдающемся предприятии в истории морских открытий человечества, К первым публикациям на эту тему, вышедшим из немецких типографий, можно отнести листовку без даты, имеющую приблизительно такое название: «Прекрасные новые известия, полученные только что Его императорским величеством из Индии», письмо Максимилиана Трансильвана «О Молуккских островах») (1523) и послание Шёнера «О недавно открытых островах» (1523) с упомянутой выше картой. Вряд ли можно вообще переоценить сколь неслыханное, столь простое и проницательное наблюдение, с которым эти документы знакомили читателя: мир в прямом смысле слова познаваем, человеческий дух и воля в состоянии разгадать все загадки земли и неба.
И наконец, в результате первого кругосветного плавания были созданы дальнейшие предпосылки для политического и экономического господства стран Европы над другими государствами. Но между прочим, колониальная эра уже давно началась и сложившееся превосходство Европы основывалось на более высоком уровне социально-экономического, научного, технического и культурного развития европейского позднего средневековья. Прошло лишь четыре десятилетия, и был открыт морской путь между Центральной Америкой и Филиппинами; теперь европейская торговля охватила весь мир. Какого рода был тот товарообмен, кто давал, а кто брал, хорошо известно. Если рассматривать эту проблему в историческом смысле, то этот товарообмен принес двум государствам, которые вывели конкисту на мировую арену, мало пользы. Реконкиста, имевшая изначально прогрессивные цели национального объединения под единой державной властью — процесс, который должен был бы, собственно, прекратиться с победой буржуазии над феодализмом, — превратилась в конкисту, ставшую в свою очередь проводником прошлого. Обусловленное реконкистой позднефеодальное развитие, бесконечный угар крестовых походов привели к преувеличению значения военно-феодальной концепции государства, к анахроничной политике всеобщей империи, которую проводили в жизнь Габсбурги, сидящие на испанском троне. Зачатки капиталистического развития были подорваны.
«В 1700 году в Испании насчитывалось 625 000 дворян, но едва ли более 300 ткацких станков… И в то время, как, например, английская корона запретила экспорт золота и серебра, а также препятствовала вывозу шерсти-сырца и таким образом создала действенную государственную систему, защищавшую становление единой национальной индустрии, Испания открыла рынок для изделий экономически развитых стран, проникших таким способом в колонии. Испанские дельцы довольствовались прибылью от оборота капитала, набивая собственные кошельки сейчас же и наиболее туго» (А. Антковяк).
В том была их заслуга, но не добровольная: поток сырья и ценностей, захлестнувший Иберийский полуостров, способствовал накоплению капитала в других европейских странах и тем самым их общественному развитию. Испания и Португалия же, с 1580 года объединенные под одним скипетром, напротив, после своего «золотого века», длившегося едва ли столетие, погрузились в историческую тьму. И пробудились они только тогда, когда войска Наполеона вторглись на Пиренейский полуостров.
- Предыдущая
- 49/57
- Следующая
