А я леплю горбатого - Алешина Светлана - Страница 1

• 1/46
• Следующая

Как и в любой нормальной организации, после новогодних праздников у нас в редакции царили тишина и спокойствие. Единственное отличие — мы эту благодать обычно называем скукой смертной и тоской зеленой. Честно говоря, есть за что: не для того же создается газета, чтобы сотрудники протирали штаны, сидя за компьютерными играми, или зевали, глядя в потолок.

«Хорошо еще, что не все так мучаются, — пробовала я утешать себя. — Сергей Иванович на сегодня отпросился, Виктор еще из Тольятти не приехал от родственников. Правда, еще Мариночка в одиночестве томится…» Чтобы хоть как-то развеять свое одиночество и поднять настроение, я полчаса аккуратно вырезала и склеивала бумажные колечки.

Вообще-то у нас еще с прошлого года стояла довольно приличная елочка, кругом были развешаны разноцветные гирлянды и фонарики, и других украшений нашему офису вроде бы не требовалось. Но я изводила бумагу вовсе не для этой цели — мне просто нравилось проверять действие законов науки.

Еще в детстве я прочитала об одном удивительном ученом, который страдал той же ерундой, что и я сейчас. Так вот, после некоторых мучений он даже вывел свой закон, получивший его имя. Нет, я вовсе не Ньютона имею в виду и даже не Паскаля, меня заинтриговал закон Мебиуса.

Этот дяденька брал бумажные ленты и перекручивал их один или несколько раз, а потом вдруг взял и додумался: если такую ленточку склеить в кольцо, совершенно замечательная вещь происходит — лента по всем параметрам получается односторонней. Да-да, если ее начать раскрашивать, то непременно вернешься на то же самое место, откуда начал, но колечко окажется раскрашенным целиком.

Очень интересное это наблюдение я решила взять на заметку и провести свой собственный эксперимент. Мне и правда интересно стало: вдруг великий ученый ошибся… Хм, и теперь, честно говоря, я страдала уже целый час, извела кучу бумаги, раскрашивая разноцветными маркерами десятки колец, но опровержения так и не получилось — как ни старайся, а лента, перекрученная один раз и склеенная в кольцо, односторонняя!

Я вздохнула и решила свои опыты прекратить, убедившись в совершенной бесполезности эксперимента и попыток внести свой неоценимый вклад в науку. «Интересно, а чем там секретарь Маринка занимается?» — подумала я, вспомнив о «работнике» нашей редакции. Смахнув с факса несуществующую пыль, я вышла из своего кабинета. Прикрыв дверь с солидной табличкой «Главный редактор. Бойкова О. Ю.», я остановилась, окидывая взглядом приемную.

Хм, моей секретарше неведома скука: она буквально в поте лица трудилась на благо родины, успевая одним глазом следить за кофеваркой, другим — смотреть в журнал, одновременно грызть какую-то сушку, подпиливать ногти и болтать по телефону. Кстати, именно этому беленькому аппарату с множеством кнопочек, единственному предмету интерьера во всей нашей редакции, не грозила участь запылиться и покрыться прахом времени — если нам не звонили клиенты, он находился в полноправном и единоличном владении Мариночки.

Видимо, почувствовав колебания воздуха или краем глаза заметив меня, она оторвалась от журнала и с любопытством оглянулась, не забывая время от времени, поддакивая, мычать что-то в телефонную трубку:

— Оль, я тебе нужна? — спросила она, с хрустом расправляясь с очередной сушкой.

Я и сама не поняла пока, что мне от нее надо, — просто надоело сидеть одной в пустом кабинете и мучиться от безделья. Похоже, у Марины были почти такие же проблемы. Правда, она вносила в них некоторое разнообразие своей диетой, на которую решила сесть, вообразив себя жирной коровой при параметрах «90х60х90».

— Ты не знаешь, зачем мы с тобой сегодня вообще на работу пришли? — вопросом на вопрос ответила я, устраиваясь в одном из кресел, в лучшие времена служивших местом ожидания многочисленных посетителей.

Вопрос плавно перешел в разряд риторических, поскольку отвечать мне никто не собирался: Марина в недоумении уставилась на меня, перестав на минуту хрустеть, а потом невозмутимо протянула мне последний номер газеты «Свидетель», главным редактором которой я, собственно говоря, и являлась. Намек был ясен — общее дело не должно пострадать от нашего сегодняшнего настроения, можно было порадоваться хотя бы тому, что уже сделано.

Я пролистала наше последнее совместное творение и удовлетворенно вздохнула: разоблачение чиновника-взяточника было произведено милицией только благодаря непосредственному участию моих коллег-журналистов. Честно говоря, мы всегда стараемся помогать людям, которые приходят к нам в редакцию пожаловаться на произвол властей или найти справедливость.

Конечно, искать преступников — задача нашей прославленной милиции, но мы по мере сил и возможностей стараемся ей в этом помочь.

Виктор, наш фотокорреспондент, редко балующий нас даже звуками своего голоса, как-то пошутил, что нам давно пора на дверь рядом с табличкой «Редакция» поместить еще одну — «Детективное агентство». Но он, конечно, и сам понимает: для написания интересной или даже сенсационной статьи просто необходимо собрать определенное количество информации — на блюдечке с золотой каемочкой ее никто никогда нам не приносит. В лучшем случае некоторые клиенты подкидывают какие-то зацепки, но основную работу обычно приходится делать нам самим. В худшем — абсолютно все с самого начала делаем мы: и тему находим, и журналистское расследование проводим, и статью «по горячим следам» пишем.

Сейчас, после новогодних праздников, у жителей нашего города ничего особенного не происходило — Тарасов затих после бурной встречи очередного отрезка жизни, состоящего из трехсот шестидесяти пяти дней. Поэтому делиться с нами интересной информацией пока никто из них не собирался — телефон молчал с самого утра, а в дверь не ломились нетерпеливые посетители. «Наверное, все сидят по домам и смотрят телевизор. Или мучаются после недавнего обжорства», — усмехнулась я, глядя на Мариночку, аппетитно хрустящую сушками.

Прямо с утра она заявила, что садится на диету, но я в это не очень-то поверила. Во-первых, скоро возвращается из поездки Виктор, который наверняка привезет нам много вкусных подарков, а во-вторых, завтра Рождество, и я сильно сомневаюсь, что Мариночка откажется от гуся с яблоками в пользу засохшей корочки хлеба.

Но сбивать ее решительный настрой я пока не собиралась — пусть хоть сегодня порадуется. Наконец она отвлеклась от своих мыслей, закрыла журнал и, промычав что-то невразумительное в трубку, освободила телефон. Вообще-то свои секретарские обязанности Марина всегда выполняет безукоризненно: ведет всю документацию, отвечает на звонки, назначает встречи и даже иногда помогает делать репортажи с места, происшествия. Так что сегодня я даже не стала заострять внимание на этом слишком длинном «разговоре», который с Маринкиной стороны ограничивался лишь редким «угу».

— Олечка, я тут такой фасончик к Новому году присмотрела — просто класс! — Она наконец-то дожевала свою сушку, обратив свое внимание на меня и протянув журнал.

— Какой Новый год? Сегодня уже шестое. — Я едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска, — по-моему, у Маринки резкий переход от обжорства к голоданию явно отразился на голове — крыша поехала.

— А по старому стилю? — удивилась она. — Мы же как раз соберемся вместе, надо обязательно отпраздновать.

— Вместе мы соберемся еще раньше, — спокойно напомнила я. — А праздновать, может быть, и нечего будет: если мы за эту неделю что-нибудь интересное не раскопаем, редакцию надо будет расформировывать.

Марина только махнула рукой, давно привыкнув к моим пессимистическим прогнозам, когда что-то не ладилось. Но если обычно я таким образом подхлестывала себя и коллектив к более энергичным действиям, то сейчас мне стало казаться, что при отсутствии всяких событий в нашем городе мы действительно рискуем остаться без работы: быть свидетелями совершенно обычных в Тарасове явлений типа ДТП или обвалившегося балкона — это не в наших правилах, мы хотим сенсаций и встрясок.

• 1/46
• Следующая