Бег впереди паровоза - Алешина Светлана - Страница 3

• Предыдущая
• 3/28
• Следующая

Наверно, приняли за ее внучку или дочку.

Короче, пронесло пока.

— Почему — пока? — не поняла я. — Тебя же никто не видел, правильно?

— Когда я уже заворачивала за угол, меня окликнул один мент, толстый такой, противный. Я оглянулась, ас ним рядом эта бабка стоит. Короче, я побежала…

— Бли-и-ин! — я прикрыла ладонью рот. — И что?

— Мне повезло. Таксист кого-то привез и высаживал сразу же за домом. Там трасса проходит. Я заскочила в машину и попросила ехать быстрее.

— И сказала этот адрес, дубина? — с негодованием спросила я.

— Ты что, с ума сошла?! — выкрикнула Маринка. — Я вообще проехала только три или четыре квартала и вышла. Потом пересела на троллейбус, затем на трамвай и только потом поехала сюда.

— Ну что ж, — с облегчением вздохнула я, — можно считать, что сегодня тебя почти никто не видел.

— Это сегодня. А в прошлые разы? Мишка, сволочь, особенно не скрывался. Я тогда все удивлялась, думала: вправду любит и не боится ничего.

— Так, ладно! — я попыталась сосредоточиться и вспомнить все, что сама переживала, или читала, или видела в детективах по телевизору. С досадой поняла, что конкретных знаний у меня все-таки маловато.

— Ты там, в квартире у своего Михаила до чего-нибудь дотрагивалась?

— Конечно же. Ручки на дверях. И на входной, и на двери в гостиную. Может, и на полу остались еще отпечатки.

— На каком полу?

— Ну, я как увидала эту Ингу всю в кровище, так и присела от испуга.

— Ты в кровь случайно не наступила? — с подозрением спросила я и затаилась, ожидая ответа.

Маринка не ответила и, побледнев, бросилась в коридор. Там она схватила свои туфли и, перевернув их, пристально посмотрела на подошвы.

— Что? — я быстро подошла к ней.

— Вроде чисто все. Сама посмотри.

Я отобрала у нее туфли и посмотрела.

Действительно, не было заметно никаких темных пятен.

— Послушай, — задумчиво произнесла я, — а откуда ты знаешь, что это была Инга, жена твоего Михаила? Ты ее видела когда-то, что ли?

— Конечно, ты что! — Маринка недоуменно уставилась на меня и пояснила:

— В первый же день, когда мы с ним только познакомились. Она тоже там была, только подошла позже. А потом я еще фотографии видела… Мишка показывал, — она потерла ладони друг об друга, словно замерзла, и добавила уже совсем упавшим голосом:

— Это была она, точно. Длинные волосы, почти как у тебя, да и цвет похожий, браслет у нее еще на руке, деревянный такой, наборный, вроде того, что у тебя есть, цепочка на щиколотке…

— Что еще за цепочка? — удивилась я.

— Обыкновенная, золотая, — пояснила Маринка.

— Это что-то означает? — спросила я, роясь в памяти. — Она из этих, из хиппи, что ли?

— Какие хиппи! — раздраженно выкрикнула Маринка. — Такие цепочки вообще-то носят лесбиянки…

Тут-то я и вытаращилась на нее. Когда до Маринки дошел смысл ее собственных слов, она с тем же ошарашенным выражением посмотрела на меня.

— Не может быть, — наконец выдавила из себя Маринка, — они же женаты. Нет, скорее всего хиппари…

— Стоп! — я предприняла еще одну попытку навести порядок в мыслях. — Пошли обратно и все разложим по полочкам.

Мы вернулись в комнату.

— Значит, так, давай я попробую все кратко повторить. Проверим, правильно ли я поняла. — Я положила полностью докуренную сигарету в пепельницу, взяла следующую и, не прикуривая ее, а действуя как бы указкой, начала перечислять:

— Ты подошла ровно в шесть, как тебе и было передано в той записке, которую продиктовал твой Ромео.

— Сволочь, — кивнув, подтвердила Маринка.

— Пока не важно, — махнула я на нее «указкой», — ты позвонила. Значит, отпечатки остались на кнопке звонка.

— Верно, — сказала Маринка.

— Не мешай, дай сосредоточиться! Затем ты открыла дверь. Оставила отпечатки пальцев на ручке. Вошла и, наверно, что-то крикнула. Ну вроде: ку-ку, мой птенчик, твоя бабочка прилетела…

— Тебе легко ехидничать! — обиженно проворчала Маринка, взяла за горлышко бутылку водки, сняла стаканчик и налила в него немного. — А я тут водку глотаю! Как ее только мужики пьют?!

— Не знаю! — опять отмахнулась я. — Ты говоришь, что горло у Инги было перерезано, да?

— Верно, — согласилась Маринка, сморщилась и выпила. — Там прямо, как второй рот был раскрытый… — добавила она упавшим голосом и уже, не сдерживаясь, тихо завыла, уронив лицо в ладони.

Я посмотрела на нее чуть ли не с озлоблением. Потом вытерла пальцами проступившую испарину у себя на верхней губе и, приняв решение, встала и пошла в коридор к телефону. Не помня наизусть номер, я полистала лежащий рядом с телефоном на полочке блокнот и, держа его открытым на нужной странице, начала нажимать кнопки.

— Оля, подожди! — закричала мне из комнаты Маринка. Она тоже выбежала в коридор и дрожащими руками попыталась вырвать телефонную трубку из моих рук.

— Ты к-куда звонишь?! — заикаясь, бормотала она, плохо соображая, что делает. Ей сейчас было просто страшно.

— Да успокойся ты! — крикнула я, немного испугавшись ее вида: глаза вытаращены, вены на шее вздуты. Фильм ужасов… — Я звоню Виктору! Кому же еще я могу звонить?! — с расстановкой произнесла я.

— Какому Виктору? — переспросила Маринка, ослабив напор и совершенно непонимающе вытаращившись на меня.

— Нашему Виктору, какому же еще? Или ты уже совсем забыла обо всех, кроме Миши?

— А зачем Виктору? Почему Виктору? Что ты хочешь ему сказать?

— Пусть он тебя сегодня же отвезет в деревню к твоей тете, вот зачем, — ответила я, отобрав наконец трубку и слегка повернувшись спиной к Маринке, чтобы лишить ее возможности опять покуситься на нее.

Виктор был нашим редакционным фотографом, бывшим афганцем и бывшим спецназовцем. Виктор был самым молчаливым и самым надежным парнем в мире. Когда-то они с Маринкой были вместе, но потом почему-то все испортилось и сто раз переменилось. Причем что интересно: Виктор как молчал обо всем на свете, так же промолчал и о причинах разрыва. Маринка же, умудряясь в одном разговоре затронуть бездну тем и загрузить слушателя до предела своими проблемами, говорить об отношениях с Виктором упорно не желала. Что у них там произошло — оказалось для меня тайной, сокрытой всеми возможными печатями. Но Виктор так и остался человеком, к которому всегда можно обратиться в трудную минуту и быть уверенной в нем.

После разговора с Виктором я начала собирать нужные для Маринки вещи.

— Я могла бы поехать и на автобусе, — как-то равнодушно проговорила Маринка.

— Могла бы, — согласилась я, — да только в таком деле каждые полчаса имеют значение.

Маринка впала в оцепенение и только иногда всхлипывала тихонько. Накидав в сумку все, что могло пригодиться, я вдруг выпрямилась и посмотрела на Маринку.

— А где был нож? — спросила я.

— Какой еще нож? — не поняла Маринка и огляделась по сторонам.

— Нож, которым убили Ингу, — нетерпеливо пояснила я, опять раздражаясь от ее несообразительности, — ты же сказала, что горло перерезано. Чем? Ножом, скальпелем, саблей? Где лежал этот предмет и что это было?

Маринка молча смотрела на меня и усиленно вспоминала.

— Не было ножа, — неуверенно ответила она наконец и уже тверже добавила:

— Точно, не было. По крайней мере я его не видала.

В это время в дверь позвонили. Тихо ойкнув, Маринка зажала рот руками и застыла.

Она была очень напугана. Я решила не искушать судьбу, на цыпочках подошла к двери и осторожно заглянула в «глазок».

— Это Виктор, — сказала я, разглядев стоящего за дверью. Почему-то я с облегчением вздохнула. Немного помедлив, я отперла дверь.

Виктор вошел, как всегда, молча и кивнул нам обеим. Маринка тут же прикрыла за ним дверь и заперла ее на два замка.

Виктор, посмотрев на Маринку, поднял на меня глаза; я, отведя его на кухню, все ему рассказала.

Внимательно меня выслушав, Виктор кивнул, большего от него и не требовалось.

• Предыдущая
• 3/28
• Следующая