Женщины Цезаря - Маккалоу Колин - Страница 74

• Предыдущая
• 74/217
• Следующая

— Битком.

— Ты победил с большим перевесом?

— Во всех семнадцати трибах.

— Даже в трибе Катула? И Ватии?

— В их двух трибах я получил больше голосов, чем они оба, вместе взятые. Ты можешь себе представить?

— Приятная победа, — прошептала Аврелия, — но почему?

— Кто-то из них должен был снять свою кандидатуру. А оба они разделили голоса между собой, — объяснил Цезарь, почувствовав, что теперь он может предстать перед людьми, заполнившими приемную. — Кроме того, в юности я был личным жрецом Юпитера Наилучшего Величайшего, а Сулла лишил меня этого звания. Великий понтифик тоже принадлежит Великому Богу. Мои клиенты много говорили об этом в комициях перед голосованием, пока не проголосовала последняя триба. — Цезарь усмехнулся. — Я говорил тебе, мама, что помимо взятки существует много способов успешно провести предвыборную кампанию. Не найдется голосовавшего в Риме, который не был бы убежден, что мой понтификат станет для Рима удачей, ведь я всегда принадлежал Юпитеру Наилучшему Величайшему.

— Это могло бы и помешать тебе. Они могли сделать вывод, что человек, который был flamen Dialis, не способен принести Риму удачу.

— Нет! Люди всегда ждут кого-то, кто объяснит им, как они должны относиться к богам. Я просто постарался сделать это прежде, чем оппозиция додумается до этого. А они не додумались!

Метелл Сципион не жил в Общественном доме великого понтифика со времени женитьбы на Эмилии Лепиде, что произошло несколько лет назад. А потом еще умерла бесплодная Лициния, супруга Поросенка. Поэтому государственная резиденция великого понтифика пустовала.

Естественно, все на похоронах Поросенка считали неприличным вспоминать о том, что этот единственный неизбранный великий понтифик был навязан Риму Суллой как злая шутка, потому что Метелл Пий сильно заикался, когда волновался. Его несчастное заикание привело к тому, что каждая церемония была чревата дополнительным напряжением для всех. Каждый гадал, произнесет ли великий понтифик все слова внятно, без запинки. Ибо ритуалы должны быть безупречными, как при произнесении молитв, так и по процедуре. Если случится хоть одна заминка, все придется начинать сначала.

Новый великий понтифик едва ли когда заикнется, тем более было хорошо известно, что он не пьет вина. Это была еще одна маленькая хитрость Цезаря на выборах великого понтифика — распространить эту информацию о себе. А также сделать доступными широкой публике некоторые комментарии о стариках Катуле и Ватии Исаврийском. После двадцати лет беспокойства по поводу заикания Рим был рад увидеть великого понтифика, который будет безупречно выполнять свои функции.

Орды клиентов и восторженных сторонников явились предложить помощь в переезде Цезаря и его семьи в Общественный дом на Римском Форуме. Только Субура была неутешна при мысли о потере своего самого престижного жителя. Особенно горевал Луций Декумий, который все силы положил на победу Цезаря, хотя старик, конечно, знал, что после отъезда Цезаря его жизнь уже никогда не будет прежней.

— Тебе всегда будут рады, Луций Декумий, — сказала ему Аврелия.

— Так уже не будет, — мрачно сказал старик. — Обычно я всегда знал, что вы здесь, рядом, что у вас все хорошо. А там, на Форуме, среди храмов и весталок? Брр!

— Выше нос, дорогой друг, — успокоила его шестидесятилетняя дама, в которую Луций Декумий влюбился, когда ей было девятнадцать. — Он не будет сдавать в аренду эту квартиру или отказываться от своей квартиры на улице Патрициев. Он говорит, что ему все еще нужна своя нора.

Это была лучшая новость, которую Луций Декумий услышал за последние дни! И он поспешил уйти, подпрыгивая, как мальчишка, чтобы сообщить братьям общины перекрестка, что Цезарь по-прежнему остается частью Субуры.

Цезаря совсем не беспокоил тот факт, что теперь он твердо и на законном основании стоит во главе учреждения, заполненного большей частью людьми, ненавидящими его. По завершении официального введения в должность в храме Юпитера Наилучшего Величайшего он сразу же собрал жрецов своей коллегии. Собрание новый великий понтифик провел с такой эффективностью и беспристрастностью, что жрецы — Секст Сульпиций Гальба, Публий Муций Сцевола и другие — вздохнули с облегчением. Может быть, государственная религия еще и выиграет от взлета Цезаря до должности великого понтифика. Неважно, что на политической арене они его не терпели. Дядя Мамерк, старый и страдающий одышкой, только улыбался. Никто лучше его не знал, как Цезарь умеет добиваться, чтобы работа была выполнена.

Каждый второй год предстояло вставлять в календарь лишние двадцать дней, чтобы он совпадал с сезонами. Но великие понтифики Агенобарб и Метелл Пий пренебрегали своей обязанностью. В будущем эти лишние двадцать дней будут вставляться в календарь регулярно, твердо заявил Цезарь. Никаких извинений или религиозных уверток он не потерпит. Затем он сообщил, что обнародует в колодце комиций закон, согласно которому в календарь будут внесены лишние сто дней и наконец календарь будет совпадать с сезонами всегда. Сейчас только начинается лето, а по календарю — уже конец осени. Эта схема вызвала гневный ропот у некоторых, но яростной оппозиции не получилось. Все присутствующие (включая Цезаря) знали: Цезарю придется еще ждать, пока он не сделается консулом. Только тогда у него появится шанс провести этот закон.

Во время перерывов в повседневной работе Цезарь хмуро оглядывал внутреннее помещение храма Юпитера Наилучшего Величайшего. Катул все продолжал восстанавливать храм. Работа стала намного отставать от графика после того, как возвели стены. Храм уже можно было посещать, но он производил гнетущее впечатление. В нем не ощущалось прежнего великолепия. Большая часть стен была оштукатурена и покрашена, но не украшена фресками или тщательно выполненной лепниной. Ясно, что Катул не обладал достаточной хваткой, чтобы заставлять иноземные государства и государей-клиентов отдавать замечательные произведения искусства своей земли Юпитеру Наилучшему Величайшему как часть их дани Риму. Никаких статуй, никаких славных Побед, управляющих четверками коней, впряженных в колесницы, никаких картин Зевксида. Не было даже изображений самого Великого Бога, чтобы заменить древнюю гигантскую терракотовую скульптуру, выполненную этруском Булкой еще до того, как Рим, словно младенец, начал карабкаться на мировую арену. Но пока Цезарь оставался спокоен. Великий понтифик — должность пожизненная, а ему еще не исполнилось и тридцати семи лет.

В конце собрания он объявил, что пир в честь его инаугурации состоится в Общественном доме через восемь дней, и направился по короткому спуску из храма Юпитера Наилучшего Величайшего в государственную резиденцию верховного жреца — в Общественный дом. Давно привыкший к неизбежной толпе клиентов, которые сопровождали его всюду, и потому научившийся не обращать внимания на их болтовню, Цезарь, погруженный в мысли, шел медленнее, чем обычно. Конечно, неоспорим тот факт, что он принадлежал Великому Богу, а значит, он победил на этих выборах по воле Великого Бога. Ему следует публично дать пинка Катулу и заняться решением неотложной проблемы: как наполнить храм Юпитера Наилучшего Величайшего сокровищами, когда все самое изысканное и роскошное уходит в частные дома и сады перистилей, вместо того чтобы украшать римские храмы, и когда лучшие художники и мастера предпочитают работать на частных лиц. Ничего удивительного: богачи платят им куда больше, чем государство, которое предлагает за украшение общественных зданий весьма скудное жалованье.

Самую важную беседу Цезарь отложил напоследок, считая, что лучше сначала закрепить свою власть в коллегии, а уж потом встречаться с весталками. Все коллегии жрецов и авгуров подчинялись ему — как фактическому главе римской религии, но коллегия весталок имела с великим понтификом особые отношения. Он не только являлся их pater familias, он также делил с ними жилище.

• Предыдущая
• 74/217
• Следующая