Ледяной Сокол - Хэмбли Барбара - Страница 5
- Предыдущая
- 5/80
- Следующая
Неверный свет факела бросал тени на черные стены, но ему было не добраться до мрака, скопившегося под высокими сводами потолка. Тут и там ярко-красные полосы обозначали присутствие примитивных занавесов, что прикрывали входы в жилые покои. Ледяной Сокол, выросший под открытым небом, за годы жизни в Гае лишь с большим трудом сумел приспособиться к постоянному пребыванию под крышей. А Убежище и вовсе напоминало ему подземную пещеру.
Но, конечно, это была очень надежная пещера.
Когда он был ребенком, то часто играл в горах над Ночной рекой. Сокол хорошо помнил таинственные извивы подземных поворотов, крошечные ниши в каменных стенах и узкие лазы, куда он прятался, устраивая засады на товарищей по играм, – ведь все дети, как и он сам, отлично умели обходиться без света. Он и теперь тренировался по нескольку раз в неделю, забираясь в самые дальние части Убежища и бродя там в полной темноте. Джил, следуя его примеру в этом, как и во многом другом, тоже устраивала такие тренировки.
– Ну, это не совсем то, что я имел в виду, – сказал Ледяной Сокол, когда они повернули налево и подошли к лестнице. Многие люди быстро начинали задыхаться, стараясь угнаться за стремительным шагом Сокола, но Джил была быстроногой. – Все равно, объясни мне, почему ты считаешь, что она лжет насчет предка, поселившегося в ее голове?
– Уж очень бросается в глаза разница между ней и ее дядей.
– Да, я думал об этом. Но это нетрудно объяснить; например, сестра старика могла выйти замуж за человека, занимавшего низшее положение в обществе.
– Возможно.
Похоже, эта мысль не слишком понравилась Джил. Она обращала внимание на мелочи. Лишь очень немногие из цивилизованных людей умели подмечать незначительные с виду детали. Она же сразу улавливала любое несоответствие, странность, все, что выглядело не так, как должно.
– Кто угодно в состоянии нести какую-нибудь тарабарщину и утверждать, что это не известный никому язык. Вот только… жулики-проповедники в моем мире столетиями говорили как раз на том языке, на каком бормотала она. И еще… Это уже вопрос самой примитивной логики. Любому понятно, что люди должны были где-то жить, пока строились Убежища. И если подумать об этом, то придет мысль именно о пещерах.
Ледяной Сокол кивнул и решил, что все это действительно похоже на сказки. Он ведь сам не раз поддразнивал Джил, смеясь над способностью цивилизованных людей верить в истории, которые звучат вполне правдиво, но правдой не являются.
Они прошли под веревками, натянутыми поперек широких арок лестницы, – на веревках висела одежда, сохнувшая в потоках поднимавшегося снизу теплого воздуха, – и наконец вышли в главный зал. Он был несколько сотен ярдов в длину и более сотни в ширину, а его потолок исчезал во тьме над головой. Обсидиановые стены смутно поблескивали в свете разбросанных тут и там светильников; свет проникал также через двери и окна. Вода в многочисленных каналах, темная и чистая, как зимняя полночь, бежала под каменными мостиками без перил, пересекая необъятное черное пространство. А в дальнем конце зала виднелся бледный прямоугольник дневного света, лившегося сквозь Ворота – единственный вход в великую внутреннюю тьму Убежища. Две пары массивных металлических створок, между которыми оставалось пространство шириной футов в двадцать или тридцать, – такова была толщина наружной стены.
Убежище Дейра. Последний оплот, так и не сдавшийся даркам, уничтожившим весь мир вокруг.
– Оба они, и эта женщина, и ее дядя, не дураки поесть, – сказала Джил, ловя выбившуюся прядь темных волос и закручивая ее вокруг одной из крепких острых шпилек, что удерживали буйную шевелюру. – А на осла-то много не нагрузишь. Но куда больше меня настораживает другое. Она думает… то есть, она утверждает, что так ей насвистела эта птичка, Оале Найу… что сила Убежища – в механизмах. Она думает, что сердце Убежища – это какая-то машина. Ну, может, оно и так, если говорить об Убежище Прандхайз, или об Убежище Черных Скал в Геттлсенде. Об Убежищах, где маги не стали жертвовать собой, чтобы войти в сердце твердыни и превратиться в источник, питающий жизнь. Если бы Оале Найу действительно была магом Былых Времен, ей следовало знать об этом. Ей следовало знать о Брикотис.
Джил очень мягко и тихо произнесла имя великой чародейки, принесшей себя в жертву; Брикотис была предком всех живущих в Убежище, – так думал Ледяной Сокол. Когда ему впервые рассказали о тайне, известной лишь очень немногим, он лишь удивился: и как он сам не догадался, что тут должно было произойти что-то в этом роде?
Ведь здесь во всем ощущалась жизнь: и в переплетении узких подвесных переходов высоко над головой, и в течении темной воды по каналам, прорезанным в полу, и в самом воздухе, – он словно был исполнен свежего дыхания. И все вместе это было жизнью Убежища – такой, какая наполняет скалы и деревья, океан и каждую из тысячи тысяч звезд, ибо все они исполнены разнообразных духов. Правда, Ледяной Сокол впервые услышал о том, чтобы человеческое существо по собственному желанию обратилось в ки, духа, охраняющего некое место, – но его это ничуть не удивило.
И этим духом была чародейка Брикотис. Она покинула человеческое тело и впитала свое естество в магические стены, дабы силой земли и подземных вод вечно поддерживать жизнь обитающих в Убежище людей.
Ледяного Сокола изумляло скорее то, что об этом не догадывается любой и каждый, обитающий в этих стенах.
Но после того как Сокол прожил среди цивилизованных людей достаточно долго, он уже ничему не удивлялся. «Копатели грязи» – так называло цивилизованных его собственное племя, Говорящие со Звездами. Цивилизованные слишком давно пользовались благами легкой и сытной жизни, владея пшеничными полями, и красивой мебелью, и одеждой, сковывавшей движения, – они бы не заметили даже единорога, поселившегося в их собственной гостиной.
– Но почему здесь? – спросил Ледяной Сокол. – Зачем им рассказывать свои сказки именно нам?
– Затем, что у нас много пищи, – пожала плечами Джил. – И никто, кроме нас, не умеет производить съестное. В конце концов, после того, как бандиты захватили прошлым летом Убежище Прандхайз, мы остались последней твердыней на всем протяжении Великой Бурой реки, от Пенамбры до Ледяной Цитадели на севере. Мы вполне преуспеваем. Ты ведь и сам знаешь, сколько теперь бродит вокруг алкетчских бандитов… Сотни солдат остались не у дел после того, как дочь старого императора собрала войска и разбила в пух и прах того полководца, который решил, что наилучший способ стать властителем, – это жениться на наследнице, пусть даже и против ее собственной воли. Вот идиот!
– В Алкетче все дураки, – небрежно бросил Ледяной Сокол.
Прежним владельцем руки, косточки которой были вплетены в косу Сокола, был когда-то один из принцев Алкетча.
Они добрались наконец до двери в южной стене зала и вышли в темный коридор, а через него – в треугольное помещение стражи. Оно было ярко освещено светящимися камнями – древними многогранными кристаллами, до сих пор хранившими в себе магические лучи. Сторожевой пост наполняли теплые запахи картошки, тушеной оленины и влажной шерстяной одежды. Сержант Сейа играла с одним из новичков в маджонг. Джил мельком глянула на кости сержанта и покачала головой.
– Если наша красотка Хетья пыталась выдать себя за древнего мага, желая завоевать себе прочное положение там, где она прежде жила, – продолжила Джил, снова поворачиваясь к Ледяному Соколу, – то наймиты служителей культа из Алкетча не постесняются устроить засаду где-нибудь поблизости от Убежища, чтобы подстеречь ее… В особенности если она унесла с собой что-нибудь ценное. Да и вообще, ты ведь знаешь, как Церковь на юге обходится с чародеями… Так что могу поспорить, ей и дядюшке Линоку пришлось уносить оттуда ноги – и как можно быстрее.
– Выходит, они стащили осла, – сказал Ледяной Сокол, – и явились к нам… Но зачем? С какой целью? Чтобы одурачить нас?
– Может, и так. Вероятно, она хочет завоевать себе прочное положение. Может, она начала врать, потому что они с дядей боялись, что мы не впустим их. В конце концов, всем нравятся занимательные истории.
- Предыдущая
- 5/80
- Следующая
