Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 - фон Зенгер Харро - Страница 107

«Цветущий талант» — так звучит буквальный перевод ученой степени сюцай в императорском Китае. Один такой ученый умер и предстал перед владыкой преисподней Ямой. Яма как раз в этот момент испустил газы. «Цветущий талант» тут же сымпровизировал «Гимн на испускание газов»:

Высоко вздымается блистающий золотом пар. Он истекает из зада драгоценным дуновением. Звук его подобен звукам струнной и духовой музыки. Аромат его подобен мускусу и душистому посконнику.

Владыка ада был весьма польщен, подарил «Цветущему таланту» десять дополнительных лет жизни и отправил обратно в мир людей.

Этим гимном мы обязаны политику и литератору Чжао Наньсину (1550–1627). Он дослужился при дворе Минской династии до начальника министерства чинов. Без особенного успеха он боролся с политической коррупцией, развившейся при дворцовом евнухе Вэй Чжунсяне. «Гимн на испускание газов» приводится в его книге «Сяо цзань» («Хвала смеху»), в которой он издевается над множеством нелепостей своего времени.

«Кирпич» здесь — совершенно не имеющий ценности «Гимн на испускание газов», а полученная за него «яшма» — это подаренные владыкой преисподней десять дополнительных лет жизни. То, что этот вид максимы «Я дам тебе мало, а ты мне много» до сих пор актуален, доказывает перепечатка гимна в книге, вышедшей в Синьцзяне в 1981 г.

«Ввести противника в смущение бессмысленным потоком слов. Речь идет о том, что часто человек, слыша всего лишь слова, полагает, что в них есть над чем подумать.

Если он в душе уверен в собственной слабости и если он привык часто слышать то, чего не понимает, делая вид, что понимает, то ему можно понравиться, произнося с серьезным выражением лица чепуху, звучащую учено и глубокомысленно, и выдавая ее за неоспоримое доказательство своего тезиса».

Так пишет немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788–1860) в своей «Эристической диалектике».[225] Здесь бессмысленный поток речи является «кирпичом», а глубокое впечатление, которое он производит на партнера, — «яшмой». Но такого эффекта можно достигнуть не только бессмысленной словесной эквилибристикой, а и бессмысленным, но впечатляющим действием.

Таким образом удалось наняться на службу к властителю Чжоу человеку по имени Цзян Цзыя, прозванному также Цзян Таньгуном (см. 15.8); согласно легенде, эти события относятся к концу второго тысячелетия до н. э. Не имея успеха при дворе династии Шан (XVI–XI вв. до н. э.), Цзян Цзыя покинул столицу и поселился на берегу реки Вэй, большом притоке реки Хуанхэ. Эта местность находилась под властью Цзи Чана из рода Чжоу, противника династии Шан. Цзян Цзыя знал о далеко идущих политических планах Цзи Чана и о его нужде в способных советниках.

Чтобы привлечь внимание Цзи Чана, Цзян Цзыя начал удить рыбу в реке Вэй. Но он удил совершенно необычным образом.

Его крючок был не загнутым, а прямым, на нем не было никакой наживки. Кроме того, он держал крючок на расстоянии добрых трех футов от воды, поднимал удочку высоко в небо и громко произносил фразу: «Рыба, которой надоело жить, должна сама ухватиться за крючок».

Об этом редкостном методе ловли рыбы вскоре услыхал Цзи Чан. Он нашел, что этот рыбак — забавный шут, и послал воина с приказом привести его ко двору. Но рыбак не обратил на воина внимания, только сказал как бы сам себе: «Крючок! Крючок! Крючок! Однако вместо рыбы лишь мелкая креветка хулиганит». Воину ничего не оставалось, как вернуться и сообщить Цзи Чану о своей неудаче. Цзи Чан поразмышлял над этим и убедился, что рыбак этот — чудаковатый, но выдающийся человек. Он послал чиновника, чтобы пригласить его ко двору. Когда Цзян Цзыя заметил посетителя, он не обратил на него внимания, а только сказал, разговаривая сам с собой: «Крючок! Крючок! Крючок! Большая рыба не клюет, только мелкая безобразничает».

Чиновник в удивлении вернулся к Цзи Чану и обо всем рассказал.

«Это, пожалуй, действительно выдающийся человек», — подумал Цзи Чан.

И вот он набрал ценных даров и отправился к рыбаку сам, чтобы пригласить его ко двору поговорить. Теперь Цзян Цзыя уверился, что стремление Цзи Чана найти искусного советника действительно исходит из глубины сердца, и он поступил на службу к династии Чжоу, которой в качестве военачальника помог в решающей битве с династией Шан.

Здесь редкостный метод ловли рыбы является «кирпичом», а возрастание интереса властителя Чжоу к необычному рыбаку — полученной за него «яшмой».

Рыба видит лишь приманку, а крючка не видит, пишет Ван Чжихуа в «Чжунго циннянь бао». Ухватив крючок, рыба оказывается на тарелке рыбака. В человеческом обществе также используется множество пестрых «наживок». В качестве примера Ван Чжихуа приводит рекламный текст из предисловия к китайской энциклопедии «Who is Who в промышленности»:

«Это «Who is Who» необходимо любому руководителю предприятия или менеджеру. Любой руководитель или менеджер должен постоянно иметь в руках хотя бы один экземпляр. Ибо читатель узнает из книги о компетенции других и на основании полученных сведений может установить связи с себе подобными. Книга поможет также заблистать чести вашей семьи для внуков и правнуков, поскольку в ней указывается, что участник ее добавил исполненный славы лист к семейной истории. Ваше имя на вечные времена впишется в список китайских предпринимателей, войдет в историю и будет распространять свое благоухание на сто поколений».

Включение имени в список китайских предпринимателей стоит 4 юаня за заявку, 10 юаней за опубликование и 12 юаней за книгу, всего 26 юаней (около 12 немецких марок по курсу 1988 г.), что для китайцев немалая цена. Королевские доходы — «яшма» достаются за кучу пустых обещаний — за «кирпич».

Этот тип пропаганды известный американский логик Ирвин М. Копи называет argumentum ad populum.[226] Он приводит в качестве примера автомобиль, рядом с которым сфотографирована хорошенькая девушка и который в результате рекламируется как лучший:

«Рекламные агенты расхваливают свои товары, заставляя человека грезить о них».

Вороне где-то Бог послал кусочек сыру; На ель ворона взгромоздясь, Позавтракать совсем уж было собралась, Да призадумалась; а сыр во рту держала. На ту беду Лиса близехонько бежала. Вдруг сырный дух Лису остановил: Лисица видит сыр, — Лисицу сыр пленил. Плутовка к дереву на цыпочках подходит, Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша! Ну что за шейка, что за глазки! Рассказывать, так прямо сказки! Какие перышки. какой носок! И, верно, ангельский быть должен голосок!

Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица, При красоте такой и петь ты мастерица, Ведь ты б у нас была царь-птица!» Вещуньина с похвал вскружилась голова, От радости в зобу дыханье сперло, — И на приветливы Лисицыны слова Ворона каркнула во все воронье горло: Сыр выпал — с ним была плутовка такова.

Похвала Лисицы — это «кирпич», с помощью которого она получает свою «яшму», сыр.