Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 - фон Зенгер Харро - Страница 29

Через несколько лет я получил подтверждение указанию пекинского профессора в цзилиньском издании «Мибэнь бинфа. Саньшилю цзи» («36 стратагем. Тайная книга военного искусства») и в опубликованном в Тайбэе труде «Саньшилю цзи мибэнь цзицзе» («Тайная книга 36 стратагем с толкованиями»). Все это относится к первой из толковательных притч. Что касается второй притчи, потребовались длительные исследования, прежде чем было обнаружено первое указание — в одной из статей У Гу в журнале «Шэхой кэсюэ чжаньсянь» («Фронт общественных наук». Чанчунь, 1978). Там цитировалась фраза, включающая формулировку Стратагемы № 1, из слегка фантастического исторического романа «Шо Тан» («Рассказы эпохи Тан»). Но я не нашел этой фразы ни в одном доступном тайваньском или китайском издании этого романа — все они основаны на одном и том же обработанном и сокращенном издании XIX в. Не более полезными оказались для меня западные синологические библиотеки. Наконец в 1986 г. в одной из пекинских библиотек я нашел издание романа, датированное 1736 г. И тут мои поиски увенчались успехом: передо мной лежала вторая версия, слегка сокращенный перевод которой приведен выше. Стратагема была названа здесь прямо в заглавии главы романа: «Мань тянь чжи Тай Цзун го хай» («Стратагема обмана императора переправила императора Тай Цзуна через море»). Итак, лишь погрузившись в прошлое Китая, можно расшифровать Стратагему № 1.

Чжугэ Лян (181–234), называемый также Кун Мин, в «Стратагеме открытых городских ворот» сидит на городской стене и, играя на цитре с гнутой декой, отгоняет своими боевыми мелодиями наступающего врага. В 26 лет Чжугэ Лян еще не был женат. По тем временам это был уже весьма брачный возраст. Каждый день он занимался науками и играл на цитре с гнутой декой. Ему было и так хорошо. Его старший брат и невестка чего только не предпринимали, чтобы наконец ввести к нему, сироте, супругу. Но уже семь раз не воспользовался он случаем жениться. Из-за этого его невестка устроила ему сцену. Чжугэ Лян попытался ее унять: «Я боюсь спать с кем-либо в одной постели и при этом видеть разные сны».

Невестка настаивала: «Брак — это небесное установление. Тут нельзя быть таким же разборчивым, как при покупке осла или лошади. В самом деле! Уже семерых подобных феям девушек предложила я тебе. И ото всех ты отказался! Не собираешься ли ты ждать, пока родится на свет единственная, предназначенная тебе?»

Чжугэ Лян знал, как хотели его брат и невестка, чтобы он завел семью. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как сказать: «Пожалуйста, невестушка, поищите еще для меня!»

Невестка отвечала: «Я подумываю о восьмой дочери семейства Чжу, что у восточных городских ворот».

Чжугэ Лян спросил: «А как обстоят дела с ее совершенствами и талантами?»

Невестка подняла его на смех: «Совершенства? Таланты? Необразованность для женщины — добродетель!»

Когда она заметила, как качает головой Чжугэ Лян, она продолжала настаивать: «Я так решила! Никаких отговорок! Я не выйду из этой комнаты, пока ты не скажешь «да».

Чжугэ Лян проговорил: «Если бы только моя невестка не ставила на первое место красивую внешность!»

Невестка продолжала уговоры: «Старая пословица гласит: «Искусный муж, красивая жена!» Ты — человек с большими талантами. Тем более тебе подобает прекрасная супруга. Или ты хотел бы жениться на уродине?»

Чжугэ Лян произнес: «Да нет, она не обязательно должна быть уродлива. Однако, когда ты сказала «уродина», мне кое-что пришло на ум».

Невестка тут же захотела узнать, о ком он подумал.

Чжугэ Лян пояснил: «У моего учителя Хуан Чэнъяня есть дочь. Ее зовут Хуан Чжэнъин. Я слыхал, что она обладает обширными знаниями и возвышенным умом…»

Невестка прервала его: «Что? Хуан Чжэнъин? Да ведь она прозвана Уродиной. С детских лет она выглядит страшилищем. Кожа у нее темная, как у рыбы вьюна. Уже много лет я ее не видела. С тех пор, наверное, она стала еще безобразнее».

Чжугэ Лян выслушал этот поток слов с улыбкой, но молча. Потом он проговорил: «Пока девушка созреет, это все может еще восемнадцать раз перемениться…»

Невестка снова прервала его: «Чем больше она изменялась, тем уродливее становилась!»

Чжугэ Лян сказал: «Невестушка, ухо не столь достойно доверия, сколь глаз. Я читал ее стихи. Пожалуй, она бы мне подошла. Прошу вас, повидайтесь с ней».

Хуан Чжэнъин и впрямь не была красоткой, но она была умна и прилежна. Помимо повседневных занятий рукоделием, она посвятила себя изучению книг. Ей минуло уже 24 весны, но никто еще не добивался ее руки, что причиняло ее отцу немалое беспокойство. От дочери это не укрылось. Тут неожиданно прибыла невестка Чжугэ Ляна. Фальшиво улыбаясь, она обратилась к отцу Хуан: «Я слышала, что в вашем саду выросли невиданно великолепные цветы. Нельзя ли мне взглянуть на них?»

Прямодушный отец провел ее в сад, где как раз в это время находилась его дочь со своей красивой служанкой. Невестка, увидев их издали, решила, что та из двух девушек, которая красива, и есть дочь, и внутренне порадовалась такому полному изменению внешности. Затем она открыла отцу истинную причину своего посещения. Дочь, слышавшая разговор сквозь заросли, крикнула: «Если ваш деверь вправду хочет меня в жены, пусть явится сам и составит обо мне представление! Чем раньше, тем лучше!»

Так и оставшись при своем заблуждении, невестка Чжугэ Ляна теперь знай поторапливала его, чтобы он как можно скорее отправился из своего жилища в горах Лунчжун к семейству Хуан в Синлян. Она взялась его сопровождать. По дороге она все подстегивала коней. Они дико неслись вперед и — о ужас — сбили Мын Гунвэя, друга Чжугэ Ляна. Поднявшись на ноги, он спросил о причинах спешки. Услышав правду, он торопливо воскликнул: «Только не на этой девушке! Она на редкость уродлива».

Невестка возмущенно одернула его. Тогда он обратился с предупреждениями к Чжугэ Ляну, которому желал в жены лишь прекраснейшую девушку в мире. Чжугэ Лян спросил, а как обстоит у Хуан Чжэнъин с образованием. Что касается искусности, начитанности и возвышенного ума, друг мог отозваться о девушке только в самых похвальных выражениях. Невестка с удовольствием слушала эти восхваления. Добравшись до Синляна, они услышали доносившиеся изнутри жилища семейства Хуан звуки игры на цитре — играла хозяйская дочь. Мелодия свидетельствовала о самом возвышенном образе мыслей, неподвластном превратностям судьбы.

«Какая прекрасная игра!» — воскликнул Чжугэ Лян.

Отец девушки, узнав голос своего ученика, поспешил навстречу и ввел прибывших в гостиную. Чжугэ Лян пожелал увидеть дочь хозяина дома. За ней послали, но она заставила себя долго ждать. На самом деле она разглядывала Чжугэ Ляна из-за занавеси. Его выразительное лицо и статная фигура произвели на нее впечатление. Чтобы проникнуть в его сущность, она передала ему через свою красивую служанку стихотворение. По дороге служанка попалась на глаза невестке, которая как раз бродила по дому, пытаясь разыскать хозяйскую дочь.

Увидев служанку, она воскликнула: «А, вот ты где». Та, догадавшись о недоразумении, быстро удалилась. Чжугэ Лян принял стихотворение и прочел его:

Сквозь занавеску увидела я господина лицо.

Но по лицу не смогла разглядеть, что он в сердце таит.

Чтобы знакомство ближе свести, надо бы поговорить.

В храм четырех сокровищ приди, там тебя буду ждать.

Четыре сокровища означают четыре принадлежности ученого: плитку для растирания туши, тушь, бумагу и кисть. Чжугэ Лян сразу понял, что его приглашают в библиотеку. Там его встретили две девушки, одна красивая, другая уродливая. Они пригласили его присесть. Сначала красивая спросила о его имени, возрасте и прочем. Затем заговорила уродливая: «Вы слывете человеком больших талантов. Почему же вы, в вашем возрасте, еще не обзавелись семьей?»

Чжугэ Лян вежливо ответил: «В наши тревожные времена нелегко завести семью. Я пребываю в постоянных заботах о государственном благе, и мне трудно думать о браке».