Силиконовый маг - Хэмбли Барбара - Страница 3
- Предыдущая
- 3/79
- Следующая
Именно в этой темноте обозначилось какое-то движение, и женщина в сером, сложив руки на груди, загадочно улыбнулась.
Два стражника ввели в комнату человека, который был выше их ростом. Когда сама Джоанна стола рядом с ним, то голова ее доходила человеку только до плеча. Лицо мужчины исхудало от истощения, полуседые волосы были всклочены, глаза блестели каким-то нездоровым блеском.
Женщина в серой робе сделала шаг вперед, причем Джоанна отметила ее холодные стальные глаза.
— Итак, Антриг Виндроуз, — полувопросительно произнесла она, и приведенный кивнул".
Человек напряженно щурился, и Джоанна поняла, что он близорук. Но очков на нем не было. Сняли?
— Антриг Виндроуз, признаешь ли ты себя виновным в преступлениях, которые ты, как установлено, совершил?
Антриг раскрыл было рот, но потом передумал отвечать. Пот лил по его лицу. Но Джоанна знала, что это был Антриг — она сразу узнала бы его лицо из тысячи других лиц.
— Герда, можешь делать со мной все, что только вздумается, но только учти, что даже если вы и убьете меня, этим не избавитесь от грозящей вам опасности. Сураклин…
Один из стоявших сзади часовых сильно толкнул Виндроуза в спину, кольнув его чем-то острым и Антриг пошатнулся, но второй охранник вовремя подхватил его, не дав упасть на пол. В этом стражнике Джоанна с удивлением узнала Кериса, внука архимага Солтериса.
Женщина, которую назвали Гердой, подошла к пленнику еще ближе.
— Можешь не повторять нам имя своего учителя и хозяина, оно и так хорошо известно нам, — холодно заметила она, — и не пытайся уверить нас, что все мы зависим от тебя. Все равно ты уже во всем признался. А теперь, как положено процедурой, мы же соблюдаем все законы и требования, мне нужно, чтобы ты повторил свое признание.
Антриг отвел глаза в сторону, и по его телу прошла судорога.
— Нет, — еле слышно произнес он.
— Так ты не признаешься в нарушении Первого постулата Совета Кудесников, который запрещает использовать свою волшебную силу во вред Совету, какой бы благородной не казалась цель волшебства? И при этом не вмешивался в мирские дела людей?
— Признаюсь, — кивнул он, не глядя в глаза Герде.
— Признаешься ли ты в том, что пытался лишить жизни принца-регента при помощи волшебства?
— Да.
— Признаешь ли ты себя виновным в смерти Солтериса Солариса, архимага Совета?
Виндроуз закрыл глаза, явно желая перебороть в себе смесь отчаяния, обиды и горя. Настала мертвая тишина, прерываемая лишь потрескиванием пламени в очаге. Наконец он тихо сказал:
— Признаю.
Епископ кивнул стоявшему возле импровизированного горна кузнецу. Тот поднял кусок железа, который до этого столь старательно обрабатывал молотом. Стражники, державшие Антрига, кстати, по бывшим на них робам, можно было предположить, что это чародеи, поспешно отпрянули назад. Керис же продолжал держать Антрига, хотя при этом и отвернулся.
Ужас наполнил глаза пленника.
— Нет, — безумно прошептал он, пятясь назад.
Керис при этом толкнул его вперед.
— Герда, в этом нет необходимости. Ведь магическая печать висит на стене Башни Тишины. Я не могу прикоснуться к ней, не могу проскользнуть мимо нее, никому из волшебников это не под силу…
— Но тем не менее ты сумел удрать оттуда, — саркастически воскликнула Герда. Отблески пламени играли на блестящей поверхности железного ошейника, который кузнец держал клещам. — Эта печать есть знак Бога Мертвых. Это смерть силы, затухание энергии. Ты не сможешь удрать до того, как совершится твоя казнь.
— Ничего подобного, — упрямо сказал Антриг, глядя расширенными глазами на ошейник с нанесенным на него странным клеймом. — Я клянусь, что не стану даже пытаться сбежать. Ведь ты ничего не смыслишь, ты же не волшебница. Пожалуйста…
Кузнец, звякнув ошейником, сделал шаг вперед. Четверо стражников поставили Антрига на колени, крепко держа его за плечи, голову, руки, оголили чародею шею. В это время кузнец надел на Виндроуза ошейник и щелкнул сзади миниатюрным замком. Печать на ошейнике произвела впечатление и на Кериса, ведь он тоже с рождения обладал какой-то волшебной силой. И теперь губы его стали синеватыми от ужаса. Парень старался не смотреть на ужасный ошейник, отведя глаза в сторону. Как только кузнец покончил со своим делом, стражники с силой швырнули Виндроуза на грязный пол и отошли назад.
Подобную сценку Джоанна видела каждый раз. И все время она пыталась мысленно подойти к нему. Но ноги у нее оказывались словно ватными, и она не могла двигаться при всем желании. Даже ее крики ужаса как бы застревали в горле. Ощущения были жуткими. А потом… потом все покидали эту комнату-камеру, оставив тяжело дышащего Антрига лежать на полу возле потухающего очага.
Уже на выходе, задержавшись, Керис поинтересовался:
— А для чего это?
Епископ уставилась на него своими холодными глазами.
На сей раз можно было разглядеть, что глаза Кериса излучали настоящую ненависть.
— Ведь он и так во всем признался и был осужден императором, инквизиторами и Советом Кудесников. Для чего это нужно просто ограничивать его силу, а не попросту прикончить? Или кто-то вдруг решил, что Совет Кудесников неправомочен решать такие дела?
— Керис, но ты же послушник при совете, то есть их ходячее оружие,
— холодно отозвалась Герда, — а меч обычно не спрашивает руку, почему она рубит того, а не другого.
— Но Солтерис был еще моим дедом, будьте вы все прокляты, — прохрипел в бешенстве он.
— Керис, — откуда-то из темного прохода появилась фигура госпожи Розамунд. Именно под руководством этой женщины был схвачен Антриг, — если ты стал послушником, то не позволяй себе слишком многого. С этого момента у тебя больше нет деда, так т знай. Тебя не должно также касаться, кто из членов Совета и почему отдал тот или иной приказ относительно Антрига. Ты исполняй свои обязанности.
Антриг спрятал лицо в ладони, словно это могло помочь ему скрыться от своих мучителей. Джоанна видела, как два раза его пальцы инстинктивно пытались сорвать ошейник, что было, конечно же, невозможно. Чародей дрожал всем телом, и Джоанне казалось, что он плачет.
Тем временем пламя в очаге погасло, и яркие угли рдели в темноте. Кузнец и подмастерье ушли, их услуги больше тут были не нужны. Герда в последний раз бросила взгляд на узника и вышла, сопровождаемая одетыми в черное послушниками. Керис же продолжал стоять на прежнем месте, глаза его горели какой-то сумасшедшей злобой.
Наконец внук архимага решительно направился к распростертому на полу Антригу.
Виндроуз лежал, не издавая ни звука. Только по тому, что его тело продолжало судорожно вздрагивать, можно было понять, что он скорее жив, чем мертв. Его черная роба была во многих местах разорвана, и Джоанна видела, что чародей страшно исхудал, вот уж действительно кожа да кости.
Керис, наклонившись над узником, вытащил кинжал. Антриг поднял голову с торчащими во все стороны космами волос. Схватив Виндроуза за руку, Керис отшвырнул его к стене. Блики, плясавшие на угольках, блестели и на поверхности лезвия кинжала, на вспотевшем лице Антрига и на злополучном ошейнике.
И вдруг Антриг поднял голову и внимательно посмотрел, но не на находящееся в каких-то сантиметрах от его головы лезвие ножа, а в глаза Кериса. Он с видимым усилием приподнял руку, и Джоанна увидела, что все его пальцы покрыты ссадинами и ранами, некоторые из которых да сих пор кровоточили. Сжав зубы, он приподнял рукав на левой руке, обнажив вздувшиеся вены. Он явно желал, чтобы Керис перерезал ему эти вены своим кинжалом.
— Пожалуйста, — прохрипел Антриг, — я посчитаю для себя это великой честью.
Но Керис только пнул его ногой и выпрямился. И всякий раз, видя эту сцену, Джоанне казалось, что сейчас Керис примется с остервенением пинать Виндроуза. Но Керис, отвернувшись, со свистом засунул кинжал обратно в ножны. Затем внук архимага медленно направился к выходу, отблески пламени играли на рукоятке его ножа. Все, Антриг остался один на один со все сгущавшейся темнотой.
- Предыдущая
- 3/79
- Следующая
