Воздушные стены - Хэмбли Барбара - Страница 23
- Предыдущая
- 23/68
- Следующая
Джил смутно припоминала Майо Трана, который хромал, опираясь на свой посох, между Алвиром, Джованнин и Минальдой. Она не помнила, чтобы кто-нибудь спускался по грязной дороге.
Но это тоже могло быть сном.
Джил лихорадило, она еле поднялась и пошла к двери Святилища. Из тени дверного проема она оглядела огромную келью размером около десяти тысяч квадратных футов, хотя суждения Джил о таких вещах никогда не отличались точностью. Вся эта темная громадина освещалась только тремя свечами, горящими на голых каменных плитах центрального алтаря, и в мерцающем слабом свете этих свечей чудовищная палата словно растворялась в столбах, галереях и балконах, что возвышались один над другим, словно каменное кружево. Миниатюрные капеллы балансировали на фантастических башенках и беспорядочно установленных платформах, вьющихся кверху ступенчатой спиралью, над целой армией неподвижно застывших демонов, святых, ангелов, зверей и чудовищ, выглядывающих из джунглей ручной работы. В непроглядной тьме не было видно ни души, но Джил слышала, как они пели, словно капелла перекликалась с капеллой через жуткий мрак пустоты.
Она уже слышала это раньше, по дороге из Карста, – все эти благословения и заупокойные, всенощные и заутрени. Откуда эти корни, идущие из всеобъемлющей Пустоты, думала она, и куда они ведут? Как изменялись идеи? Восходили ли они к Платону? Или к чему-то еще, чему-то совершенно невообразимому? Она подумала о том святом в приемной, чьи до удивления круглые глаза выражали скорее страх, чем боль. Был ли это христианский святой, что кончил свои дни, доставшись гадюкам на второй завтрак?
Она знала, что все это не более чем умные игры и что она не в состоянии ни на йоту уменьшить опасность от Дарков, не может предотвратить надвигающийся раскол между Алвиром, Джованнин и Архимагом. Но Джил была ученым, и ни занятия со стражей, ни то, сколько человек она убила, и что бы она о себе потом не думала, не могли поколебать ее страсть к учению. И никто, за исключением Ингольда, никогда не понимал ее – ее жажду знаний ради самих знаний. С ее стремлением восстановить давно минувшие события, с ее шумными поисками самых отдаленных истоков этого Мира.
– Джил-Шалос!
Она испуганно повернулась. Словно в бредовой дымке в свете пустого дверного проема возникла аббатиса Джованнин, как ангел в лихорадочном бреду, бесплотная и безжалостная в кроваво-красном свете своей епископской мантии, создание нечеловеческой красоты, мудрости и верности Богу. Однако в голосе ее не было ни тени тепла.
– Вам плохо? – спросила она медленно. – На суде вы выглядели больной, и сейчас, я вижу, вам не лучше.
– Просто небольшой жар от раны, – оправдывалась Джил. – Я буду на ногах через пару дней.
Длинный костлявый палец обследовал, не прикасаясь к перевязи и стягивающим ее ремням, больное плечо Джил.
– Боюсь, одним днем не обойтись, – сказала она. – Ваше плечо может доставить неприятности.
Из Святилища докатилась новая волна поющих голосов. «За упокой души Бендла Стуфта», – предположила Джил. Рядом с ней аббатиса, подняв голову, взыскательно прислушивалась. В золотом тумане света Джил разглядывала это лицо. Высокие брови бросали тень на глаза фанатика, упрямство высушило щеки и превратило губы в тонкую полоску. Красивые маленькие уши, изящные, словно раковины, украшали стриженую голову. Морщинистая старая шея была все еще стройна. Это натолкнуло Джил на мысль, что в молодые годы Джованнин Нармелион, должно быть, была удивительно привлекательной женщиной, олицетворяющей дисциплину, хотя женщины с таким холодным и трезвым складом ума очень редко от чего-нибудь зависят.
– Ваше Преосвященство? – спросила она мягко, словно из забытья. – Как было построено Убежище?
Аббатиса обдумывала ответ совсем не так, как это делали приятели Джил из стражи. В конце концов она прервала молчание.
– Не знаю. Что само по себе странно, – добавила она. Ее длинные пальцы ласкали черные камни дверного проема. – Потому что это наш приют и наш дом.
– А кто-нибудь знает?
Джованнин покачала головой.
– Вряд ли. Считали, что я слишком много знаю для наследницы престола, тем не менее я не могу сказать ни слова.
Джил понимающе улыбнулась.
– Да, я тоже слишком много знала.
Тень ответной улыбки тронула своенравные губы.
– В самом деле?
– О да. Я была последовательней в моей стране. Мне кажется, это именно то, чем я и хотела всегда быть. У Церкви есть какие-нибудь записи, упоминающие о строительстве Убежища? Как оно было построено и кем?
Аббатиса сложила руки, задумавшись. Позади нее, в Святилище, Джил заметила движение. Одетые в серые рясы монахи поднимались по узким ступеням, тускло освещенные янтарным светом кадил. Они исчезали в темноте, но их голоса оставались, словно звуки ветра в ущелье.
– Возможно, – сказала Джованнин в конце концов, – большинство записей пришло из прошлого, но они касаются педагогики и содержат другие наставления, не затрагивая инженерного дела. Записи, которые мы сами, а не лорд Алвир, доставили сюда в Убежище, восходят ко времени Ренвета, но не думаю, что они продолжались во Времена первого нашествия Дарков. Может быть, лишь некоторые из них. – Должно быть, она увидела, как лицо Джил просветлело. – Для вас это так важно?
– Да, – бесхитростно ответила Джил. – Эти записи могут навести на след, на какую-нибудь информацию не только об Убежище, но и о Дарках. Кто они, почему приходят, почему уходят?
– Возможно, – согласилась аббатиса после долгого раздумья. – Но в основном там обыкновенные отчеты об урожае, о том, кто родился и был похоронен, был год влажным или засушливым. А вот насчет Дарков... – она нахмурилась, и ее темные прекрасные брови сошлись вместе, резче обозначив морщины на сильном одухотворенном лице. – Я слышала, что цивилизации прошлого несли зло и были уничтожены. При всем своем всесилии и великолепии они занимались гнусными делами. Я верю, как и верила раньше, что нашествие Дарков – наказание, ниспосланное Богом, на срок, им определенный. Книга Иаба говорит, что Бог позволит Злу на какое-то время во имя благих целей безраздельно властвовать на земле, – она пожала плечами. – Я прожила долгую жизнь, и меня учили никогда не обсуждать волю Господа Бога.
– Может быть, – сказала Джил. – Но очень похоже, что множество страданий и боли можно было предотвратить. Если бы Бог не хотел, чтобы мы учились у истории, он не дал бы нам руки, чтобы писать, и глаза, чтобы читать.
– Колдовская софистика, – спокойно ответила аббатиса. – Как раз то, что соблазнило и погубило их. Нет, я не осуждаю твое возражение, ведь у меня нет доказательств о твоей верности друзьям-колдунам. Но я сомневаюсь в полезности борьбы с Божьим умыслом. Его воля исполняется медленно, но так же неотвратимо, как неотвратимо наступают на север льды.
– Но кто, – настаивала Джил, – может знать Божью волю?
– Не я, конечно. И я не вижу никакого злого умысла, чтобы учиться у истории. Я не принадлежу к тем монахам, которые призывают сжечь все книги и читать молитвы только по памяти. Знание – это сила; и о Дарках, и о королях, которые узурпировали себе даже то, что по праву принадлежит Богу, и о колдунах и магах, которые в него совсем не верят и кого дьявол использует в своих собственных интересах. Мы можем объединить знание со знанием, их силу с нашей.
– Как Руны на оковах? – спросила Джил с едва заметной горечью.
– Это запрещенный прием, – ответила аббатиса. – Руны на оковах могут быть выбиты, чтобы связать и разрушить колдовские силы. И я слышала, что это применяется. Но зло в любом случае разрушает даже доброе намерение. Поиски Лохиро могут привести к злу.
– Вы не думали, что его колдовские силы от Бога?
Ее тон, казалось, был более пылок, чем она того желала. Джованнин бесстрастно разглядывала ее. Джил казалась не более чем бестелесной тенью с горящими глазами.
– Вы бросились на его защиту, – вымолвила она наконец. Ее голос выражал только спокойный интерес питона, выбирающего себе жертву. – Держитесь от него подальше, дитя мое. Для человека, продавшего душу Сатане, у него слишком большие способности и обаяние. Но он совершил это, и именно поэтому он все это и приобрел. Сатана прибирает к рукам людей, которые либо по неведению, либо из-за гордыни не осознают того, что совершили. Он соблазняет их властью. Но я стара, Джил-Шалос, я видела других колдунов – злобных отщепенцев, упрямых, честолюбивых, своекорыстных. Если бы ты когда-нибудь встретила такого, того, кто служит и открыто приветствует силы Разрушения, ты бы никогда снова не подумала, что этими способностями их наделял Бог.
- Предыдущая
- 23/68
- Следующая
