Психология любви и секса. Популярная энциклопедия - Щербатых Юрий Викторович - Страница 79

• Предыдущая
• 79/121
• Следующая

Например, в Древнем мире брак не отличался особой чувствительностью и романтизмом. Имущественная сторона вопроса была главенствующей как в Древней Греции, так и в Древнем Риме. Иоганн Блох писал по этому поводу в своей «История проституции»: «Греческий брак ни в каком отношении не отличался индивидуальным характером. Напротив, он во все времена был браком по расчету в худшем смысле этого слова. Решающее значение для него имели главным образом материальные соображения. Брак был «необходимым злом», а заключение брака по взаимной склонности, ввиду замкнутой жизни девушек, наблюдалось очень редко. Правило же составляли денежные браки и подходящие браки по расчету. Последствием такого порядка вещей была полная подчиненность женщин в семье и отстранение их от всех интересов мужчин вне дома. Дело доходило до того, что им запрещалось даже посещение театра, а мужья обращались с ними с большой строгостью».

Государство при этом строго следило за сохранением супружеской верности со стороны женщин — вовсе не из моральных соображений, а из-за неизбежных проблем, связанных с имущественными спорами при рождении ребенка от другого мужчины. Женщина была обязана рожать своему мужу наследника, поэтому за ней следили особенно строго, а при супружеских изменах заодно наказывали и мужчину — за соблазнение. Мужчины должны были спать только со своими женами, которых презирали, ибо не видели в них достойных себе людей (предварительно собственноручно низведя их человеческое достоинство до уровня рабынь). В итоге заниматься сексом со своими женами древним грекам было неинтересно, а с чужими — опасно для жизни. Выход из этого тупика нашел греческий правитель Солон. Как писал Блох, «запретив удовлетворение полового инстинкта, признанного им самим необходимым, со свободными женщинами, он, будучи последовательным, должен был предоставить мужчинам для этой цели несвободных женщин. И Солон действительно предназначил для занятия проституцией «женщин, которые продаются публично», то есть рабынь. Он ввел принудительные государственные меры: 1) для защиты брака и предупреждения нарушения супружеской верности и 2) для неограниченного удовлетворения внебрачных половых вожделений.

Таким образом, произошло как бы провозглашение государством связи между принудительным браком и проституцией. Солон легализует проституцию, чтобы защитить брак! Он обосновывал свои законы для урегулирования и защиты семейной жизни возвышенным взглядом на сущность брака, который не должен был, по его мнению, быть ни платным промыслом, ни продажным товаром. Напротив, мужчина и женщина должны соединяться лишь по любви, с целью произведения на свет детей. Поэтому государство не могло терпеть брака, заключенного без любви (как писал позже Плутарх, «в таких браках не выполнялись ни цель, ни обязанности, связанные с браком»).

Государственное право надзора и урегулирования брачной жизни, по взглядам Солона, простиралось так далеко, что он даже издал законодательные предписания относительно частоты исполнения супружеских обязанностей, которые обязывали супруга иметь со своей женой, по меньшей мере, три половых сношения в месяц».

На смену Древнему миру, построенному на язычестве, пришла цивилизация, основанная на монотеистической религии, то есть признающая одного всемогущего Бога. В связи с этим семья стала испытывать дополнительное давление со стороны церкви. Вильгейм Райх в своей книге «Сексуальная революция», посвященной социальным влияниям на брак, писал: «На отношения между супругами в современном браке большую роль оказала христианская религия. Отцы церкви, отрицательно относившиеся к сексу, как к чему-то греховному и постыдному, разрешали интимные отношения исключительно между мужем и женой. Отсюда и понятие верности в браке, осуждение измен. Наиболее фанатичные церковники с удовольствием вообще запретили бы секс, но сказал же Господь: «Плодитесь и размножайтесь!», а совершить непорочное зачатие удалось только одной Деве Марии. Поэтому основателям христианской религии пришлось дать своей пастве разрешение на интимные связи, но под контролем церкви (ведь в католических странах даже применение противозачаточных средств считается непозволительным грехом). В качестве примера семейных отношений, основанных на церковных догмах, Райх приводит выдержки из гражданского законодательства, существовавшего в царской России:

Провозглашая и широко пропагандируя сексуальную революцию, Вильгейм Райх гневно обличал практику семейных отношений, основанную на материальном и моральном господстве мужчины. Он писал: «Если семейная любовь является большим человеческим достоянием, она должна проявлять себя в этом качестве. Если привязанная собака не убегает, никто не будет только поэтому считать ее верным спутником. Ни один разумный человек не будет говорить о любви, если мужчина совершает половой акт с беззащитной женщиной, связанной по рукам и ногам. Никто, кроме грязных субъектов, не будет гордиться любовью женщины, если эта любовь куплена за пропитание или завоевана силой. Ни один порядочный человек не примет любви, если она не добровольна. Принудительная мораль супружеских обязанностей и семейного авторитета является моралью трусов, боящихся жизни, и импотентов, не способных пережить благодаря естественной силе любви то, что они хотят обрести с помощью полиции и брачного права».

В послереволюционной России активным борцом за равноправие женщин была А. М. Коллонтай. В 1920 году ее назначили заведовать женским отделом ЦК ВКП(б), после чего ее взгляды на «женский вопрос» приобрели характер государственной политики. В то время в России преобладающей формой брака являлась патриархальная семья, где женщина была полностью подчинена мужу. Коллонтай поставила перед собой задачу освободить жену от власти мужа и для достижения этой цели использовала любые средства, порой шокируя даже окружавших ее революционеров. При этом она активно агитировала массы за «свободный брак», за союз мужчины и женщины вне рамок семьи. Выступая в Свердловске, она заявила: «Для классовых задач рабочего класса совершенно безразлично, принимает ли любовь форму длительного и оформленного союза или выражается в виде преходящей связи». В журнале «Коммунист» за 1921 год она еще более четко сформулировала свое кредо: «В недрах коллектива созреют и новые невиданные формы взаимоотношений между полами, где яркая здоровая любовь примет многогранную окраску, озаренную ликующим счастьем вечно творящей и воспроизводящей природы… Семья как хозяйственная единица с точки зрения народного хозяйства в эпоху диктатуры пролетариата должна быть признана не только бесполезной, но и вредной».

В интервью датской газете «Политикен Анкер» в 1923 году на вопрос «Вы хотите упразднить домашний очаг?», Коллонтай ответила: «Мать и дети — это одно, а мужчины — это нечто преходящее. Семейная жизнь уже претерпела кораблекрушение. Почему любовь и кухня должны быть пригвождены друг к другу? Уже настало время, когда любовь освободится от тирании кастрюль и тарелок».

В результате такой внедряемой сверху сексуальной революции произошла ломка многих социальных и нравственных норм, существовавших до этого в русском обществе. Вильгейм Райх, посетивший Россию после Октябрьской революции, писал: «Сексуальный кризис» на этот раз не щадит даже и крестьянство. Подобно инфекционной болезни, не признающей «ни чинов, ни рангов», перекидывается он из дворцов и особняков в скученные кварталы рабочих, заглядывает в мирные обывательские жилища, пробирается и в глухую русскую деревню… От сексуальных драм «нет защиты, нет затворов». Было бы ошибкой воображать, что в его темных безднах барахтаются одни представители обеспеченных слоев населения. Мутные волны сексуального кризиса все чаще и чаще захлестывают за порог рабочих жилищ, создавая и здесь драмы, по своей остроте и жгучести не уступающее психологическим переживаниям «утонченно-буржуазного» мира».

• Предыдущая
• 79/121
• Следующая