Пожар любви - Хэндленд Лори - Страница 32
- Предыдущая
- 32/74
- Следующая
Чарли поднял руку, и Анжелина замолчала. Улыбка медленно сползла с ее лица, когда она увидела выражение его глаз.
– Позвольте уточнить. Вы говорите, что иногда видите ангела?
Она кивнула.
– В ваших снах? Она снова кивнула.
– И он говорит вам, что надо делать? – Да-»Отлично, – подумал Чарли, – эта женщина заставляет меня не только везти ее в Мексику, но еще и выслушивать ее монашеские бредни про ангелов, которых она видит во сне».
– И этот ангел сказал вам, что вы призваны помочь мне?
– Правильно. Вы и есть моя миссия.
– Я – ваша миссия... – пробормотал Чарли, и боль, возникшая было у задней стенки горла, переместилась вниз, и его голос вдруг стал утробным. Ему самому никогда не нравился этот звук.
– Да. Я очень рада. Прежде я никогда не думала о миссии. Хотя призвание у меня, конечно, было. Но сестры в своем большинстве имеют видения и таким путем узнают о своем призвании... Если только их не принудили идти служить церкви.
Чарли наконец взорвался. Ему надоело слушать эту ерунду. Он обрушил на нее самый длинный поток слов, который произносил когда-либо за последние годы.
– Послушайте, сестра. Никакая я для вас не миссия. У меня есть все, чтобы мы оба оставались живыми и на один шаг опережали и блюстителей закона, и «охотников за головами». Я собираюсь доставить вас к вашему семейству, и когда сделаю это, я исчезну. Не Бог послал меня вам. Это моя, все моя собственная глупость, которая не позволила мне оставить женщину в трудных для нее обстоятельствах. Если вы перестанете смотреть на меня так, будто я проявил потрясающее геройство, то увидите перед собой никчемного, не достойного никаких оправданий человека, каким я в общем-то и являюсь. И ни одна приличная женщина не потратила бы и пяти минут на разговоры со мной, если б только ей подвернулся выбор...
Лицо Анжелины бледнело по мере того, как удлинялась его тирада. Когда Чарли остановился, чтобы перевести дыхание, она прошептала:
– Это неправда.
– Но вы же знаете, что это так. Я низкий, совершенно не достойный этого приятного, безмятежного «я-люблю-всех» отношения к себе. Вы знаете, что я никчемный. И моя мать знала это, и моя сестра тоже. Проклятие! Да будь я проклят, если сам Господь Бог не знает об этом. Вы – единственная, кто до сих пор не получила Его послания на мой счет, сестра. Так вот, слушайте, потому что я могу сказать об этом только один раз. – Он подошел к ней вплотную, а она стояла неподвижно и смотрела на него широко раскрытыми глазами. – Меня не только невозможно спасти, я даже не заслуживаю, чтобы меня спасали.
Чарли круто развернулся и зашагал прочь, от Анжелины, от ее удивленного лица и мягкого страдальческого вздоха, от маленькой искры надежды, которой она стала для него в этом темном и мрачном мире.
Дни тянулись бесконечным кошмаром жары, пыли и однообразия пейзажа Западного Техаса, открывавшегося перед ними. Ночи казались слишком короткими и заполненными калейдоскопическими картинами воспоминаний тяжелых дней и слишком путаных образов, которые никак нельзя было разобрать.
Со времени их последнего спора Чарли в разговорах с Анжелиной не выходил за пределы тем, связанных с их путешествием. Она могла бы подумать, что он считал ее наполовину сумасшедшей. И это глубоко ранило ее. Она доверила ему одну из самых важных своих тайн, поскольку и он доверил ей некоторые свои тайны. Но в тех случаях, когда она пробовала понять его и поддержать, он общался с нею как со сбежавшей из сумасшедшего дома психопаткой. Она отчаянно нуждалась в Божественном руководстве.
Анжелина ждала. Но ангел не возвращался. Она надеялась, она просила и, наконец, отчаялась. Впервые в жизни она лишилась Божественной опеки.
Они пересекли Рио-Гранде и ступили на земли Мексики. Анжелина немного успокоилась, думая, что они спаслись, покинув сферу юрисдикции американских законов и полиции, их повсюду преследовавшей. Если им повезло, то рана Дрю Уинстона заставит его потерять их след и он, в конце концов, откажется от своих поисков. Но Анжелина помнила, сколько ненависти слышалось в голосе рейнджера, и знала, что эта ненависть не даст ему легко отказаться от мести.
На ночь они разбили лагерь в долине, с трех сторон окаймленной скалистыми холмами. Поблизости бежал маленький ручей, который мог обеспечить их пресной водой – и для того, чтобы напоить лошадей, и для долгожданного пополнения истощившихся запасов.
Обед опять прошел в молчании. Как и прежде, они пообедали высушенной бараниной, которую Чарли позаимствовал из запасов рейнджера. Всякий раз, когда это только удавалось, Чарли старался подстрелить кролика и зажарить его на костре. И все же, после долгих дней однообразного путешествия, Анжелина ловила себя на том, что постоянно думает, какими вкусными вещами ее угостят дома – свежеиспеченным хлебом, свежими фруктами, охлажденным лимонадом и мясом всех видов, если только оно не сушеное, не вареное и не убитого перед самой едой животного.
Чарли встал, нарушив мечты Анжелины, и привычно направился проведать лошадей. Вернувшись, он присел на свою походную постель и снова стал смотреть на огонь, совершенно не обращая на Анжелину никакого внимания так же, как он делал каждый вечер.
Анжелина думала о том, как бы ей начать разговор, но в предыдущие вечера все ее попытки наталкивались на угрюмые, если не открыто грубые ответы. Близость, когда-то существовавшая между ними, ушла в прошлое, и поэтому Анжелина пребывала в недоумении, как это исправить. Ее откровение по поводу своей миссии вывело его из себя и сделало холодным и безразличным к ней. А поскольку взять свои слова обратно она не могла, то что ей оставалось делать? Как же теперь помочь ему, если он не позволяет ей этого?
Эти мучительные вопросы вертелись у Анжелины в голове, когда она лежала в своей походной постели, неотрывно глядя на точеный профиль Чарли. Наконец веки сомкнулись, и сон одолел ее.
Когда Анжелина снова открыла глаза, на горизонте уже забрезжил рассвет. Чарли не было. Путешествуя с ним, она уже знала о его привычке обходить лагерь в разное время в течение ночи, и поэтому особенно не взволновалась. Она встала и потянулась, чтобы размять затекшие мышцы. Из сумки со скудным выбором туалетных принадлежностей она вынула маленький обмылок и расческу, которую дала ей Луанна, и направилась к ручью, скрытому со стороны их лагеря несколькими камнями высотой по плечо.
Проходя мимо одного из этих камней, Анжелина остановилась как вкопанная при виде, открывшемся перед нею. Сама того не сознавая, она отступила на несколько шагов, пока не скрылась за камнями. Понимая, что должна вернуться на их стоянку и забыть о том, что увидела, Анжелина, тем не менее, не удержалась, чтобы не выглянуть из-за камня еще разок.
Чарли лежал в мелком ручье; его длинные золотые волосы свободно струились по воде. Он плавал, лежа на спине, повернув лицо навстречу восходящему солнцу. Розоватый свет нарождающегося дня косыми лучами падал на его грудь, отбрасывая на бронзовую кожу тени оттенка зрелого персика.
Анжелина затаила дыхание, словно прикованная на месте. Очарование запретного притягивало ее. И она вдруг обнаружила, что не может перестать глядеть на него, хотя ее рассудок взывал прислушаться к здравому смыслу. Она выдохнула, не в силах больше сдерживать дыхание. «Отчего мне вдруг стало так жарко, ведь солнце пока не встало, и ночная прохлада все еще охватывает землю?»– подумала она. Ей часто доводилось наблюдать за плавающими братьями. Но она видела в братьях только мальчиков, да они и до сих пор оставались мальчишками, – теперь она это поняла. «А Чарли – мужчина. Мужчина во всем своем великолепии – сильный, мужественный». И она слишком хорошо понимала, что он – мужчина.
Внезапно Чарли встал и, убрав с лица и пригладив влажные волосы ладонями, направился к берегу. Широко раскрытые глаза Анжелины округлялись по мере того, как Чарли Колтрейн выходил из воды. Если она не ошибалась, он был совершенно раздет. Она могла часами наблюдать, как плавали ее братья, но они никогда не купались без какой-либо прикрывавшей бедра одежды. Ее любопытство боролось с рассудком, пока не победило смущение. Анжелина отвела глаза в тот момент, когда Чарли достиг мелководья.
- Предыдущая
- 32/74
- Следующая
