Любовь по переписке - Хэнсон Джинджер - Страница 6

• Предыдущая
• 6/59
• Следующая

И никогда не поймет. Их связь была случайностью. Он думал, что спит с Сабриной. Совершенно не важно, как ее сердце болит из-за этого недоразумения. Лучше, если он будет считать все произошедшее сном.

Когда он проснется, она не должна быть в его постели.

Она еще немного поерзала, и он сдвинулся так, что она могла дышать. Анджела решила, что не будет больше думать о том, что произошло, и о том, какие могут быть последствия. Никакая медицинская книга не могла подготовить ее к ошеломившей ее эмоциональной и физической реакции, которая лишила ее возможности рационально мыслить. Она не будет об этом думать, а будет просто ждать, пока у нее появится возможность улизнуть с этой кровати и вернуться в свою комнату.

Анджела надеялась, что он никогда не узнает о том, что произошло этой ночью.

– Сабрина...

Что-то прижало ее волосы к шее. Анджела была недовольна тем, что ее разбудили, прервав самое замечательное сновидение, в котором руки и губы Рэнсома доставляли ей такое наслаждение.

– Дорогая Сабрина... – прозвучало опять в ее ушах, и это окончательно ее разбудило, в то время как мужская рука потянулась к ее груди. Открыв глаза, она увидела обнаженного мужчину, прижимавшегося к ее спине. Воспоминания о прошлой ночи вернули ее к реальности.

– Проклятие, – произнесла она тихо. Оказывается, она все-таки уснула в постели Рэнсома.

– Мм... ты пахнешь так прекрасно... но как-то иначе. Это аромат жасмина, да?

Каким-то образом она почувствовала тот момент, когда он открыл глаза. Убрав пальцы, которыми он трепал ее волосы, он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. Она с испугом глядела в пару совершенно обескураженных глаз цвета аквамарина.

– Анджела! – Он вскочил с кровати. – Черт возьми, что вы делаете в моей постели? – Волнуясь, он, вероятно, совсем забыл о том, что был совершенно обнажен.

Она же не могла этого не заметить. После того как она приподнялась на локте, ее глаза оказались на одном уровне с его бедрами. Ни иллюстрации в медицинских книгах ее отца, ни месяцы, проведенные с ранеными солдатами, не подготовили ее к тому, что она увидела.

– О Боже мой, – пробормотала она и лучше поняла, что произошло прошлой ночью.

Рэнсом схватил с кровати самодельное одеяло, сшитое из лоскутов, и обернул его вокруг талии.

– Боже, неужели вам не стыдно? – Он отошел от кровати и, дойдя до другого конца комнаты, обернулся к ней. – Что вы делаете в моей кровати?

– Это совсем не то, что вы думаете. – Она прижалась к деревянному изголовью кровати и натянула простыню до самой шеи.

– Вы понятия не имеете, о чем я думаю. Но сейчас я хочу получить объяснения. Почему вы оказались в моей постели?

Она еще никогда не видела его таким озлобленным. Спазм сдавил ее горло, она не могла произнести ни слова.

– Я жду.

– Вы... очень громко кричали.

Он недоверчиво приподнял брови, но не сделал ни шагу. Анджела немного успокоилась. Злость его не грозила перейти в физическое насилие. Тиски, сжимавшие ее горло, ослабели, она глубоко вздохнула.

– Я зашла посмотреть, что случилось.

Вид у него был мрачным, он смотрел на нее сердитым взглядом.

«Боже мой, ну почему я уснула?» – подумала Анджела, а вслух произнесла:

– Я пыталась разбудить вас, успокоить. Вы с кем-то сражались.

Ее простое объяснение уменьшило его злость, брови его опустились.

– Мне, наверное, снились военные кошмары. – Одной рукой он придерживал одеяло, другой провел по нестриженым волосам. И опять внимательно взглянул на нее.

– Но это не объясняет, каким образом вы до сих пор остаетесь в моей постели.

– Вы не дали мне уйти. – Она выбрала самый простой ответ.

Он покачал головой и отошел еще на шаг назад.

– Скажите мне, что ничего серьезного не произошло.

Теперь наступила ее очередь говорить неправду, уверять его, что ничего не случилось. Если он узнает, что лишил ее невинности, он поступит как благородный человек и будет настаивать на свадьбе. Мысль об этом была весьма соблазнительной для Анджелы, но она понимала, что тогда им предстоит несчастная жизнь до конца дней. У нее не было выбора, нужно было лгать.

– Уверяю вас, ничего.

– Я не верю вам. – Он прошел через комнату и вырван край простыни у нее из рук. Не обращая внимания на ее возражения, он приподнял ее ночную рубашку и увидел шрам на правом бедре.

– Это были вы. – Он выпустил из рук край рубашки, как будто она загорелась. – Мне это не приснилось.

– Ужасные шрамы, правда? – Голос ее был непривычно высоким и напряженным от волнения. – Я пыталась заставить лошадь перепрыгнуть через слишком большое количество заборов. – Она опустила рубашку. – Вернее, это был забор и ручей. И я приземлилась в чаще высохшего кустарника. Отец был в бешенстве. – Руки у нее дрожали, но она опять натянула простыню до самой шеи. Теперь, начав говорить, она, казалось, не в состоянии была остановиться. – Я не знаю, что было хуже – выслушивать его разгневанные нравоучения или терпеть боль, когда он зашивал меня. Он чертыхался, уверял, что я доведу его до смерти, если только раньше не погублю сама себя. А после того, как я сломала руку, он решил, что мне повезло, так как отец у меня оказался доктором, особенно если я и в дальнейшем собираюсь калечить себя.

– Хватит, Анджела. Почему вы не остановили меня? – Этот вопрос прервал ее нервный монолог.

Она разозлилась, не желая брать на себя всю вину за произошедшее.

– Остановить? Как я могла остановить вас? Вы тяжелее и намного сильнее меня. – Она не могла вслух признаться в том, что его руки и губы лишили ее всякой возможности сопротивляться.

– Как это могло случиться? – Теперь он в недоумении ходил по комнате. Разноцветное одеяло болталось вокруг его длинных ног. – Боже мой, я же жених вашей сестры. Я люблю Сабрину.

– Я знаю.

Эти спокойно произнесенные Анджелой слова заставили его остановиться и подойти к ней. Он присел на край кровати, уперся локтями в колени и опустил голову на руки. Тишину в комнате нарушало только щебетание птиц за окном.

Она смотрела на его опущенную голову, и ей безумно хотелось утешить его, но она понимала, что если коснется его сейчас, то уже никогда не позволит ему уйти.

– Мы должны пожениться. – Эти его слова прорезали утреннюю тишину.

Ей необходимо было находиться на каком-то расстоянии от опасного искушения. Выскользнув из кровати, она подошла к французской двери, ведущей в заднюю галерею. Босыми ногами Анджела ощущала прохладу деревянного пола. Отодвинув занавески, она подумала о том, что их обязательно надо будет заменить, когда они с тетей Джулией вернутся из Пенсильвании.

За окном утреннее солнце освещало когда-то процветавшую землю. Серый туман скрывал разрушения, совершенные федеральными властями, пытавшимися в течение трех лет оккупации поставить ее любимый Средний Теннесси на колени.

Но мир принес и свои проблемы.

Клятва верности, вина за покушение на президента, беззаконие... Иногда она была рада, что ее отец не дожил до того, чтобы увидеть разоренной свою родину. В ее поле зрения попал Джексон, виляющий хвостом. Он стоял рядом с мужчиной под тенью большого дерева. Если Джексон принял его как своего, можно было ничего не опасаться. Но Анджела не могла понять, кто это. Она наклонилась ближе к двери, прищурилась и внимательно всматривалась в фигуру мужчины.

– Не может быть! – Она открыла дверь, хотела выйти, потом вспомнила, что на ней была одна ночная рубашка, остановилась и добавила: – Я сейчас спущусь вниз.

Рэнсом поднял голову как раз в тот момент, когда Анджела подбежала к кровати и разыскала на ней свою шаль.

– Мы обсудим это все попозже, – проговорила она через плечо, набросив шаль и выбегая из комнаты.

Шаль закрывала ее спину только до половины. А ночная рубашка, ставшая прозрачной от времени и бесконечных стирок, облегала нижнюю часть ее тела. И если этого было недостаточно для привлечения внимания мужчины, то ее красивые черные волосы спускались на шаль и рубашку и заманчиво шевелились при каждом ее шаге.

• Предыдущая
• 6/59
• Следующая