О всех созданиях – прекрасных и удивительных - Хэрриот Джеймс - Страница 44

• Предыдущая
• 44/76
• Следующая

– Семь-По-Три? – она задумчиво улыбнулась. – Она такая прелесть! Видите ли, она семь раз подряд рожала по три котенка, вот я и подумала, что такое имя ей подойдет. Как по-вашему?

– Да-да, бесспорно! Великолепное имя, ну просто великолепное!

Моя симпатия к миссис Бонд укрепилась еще больше, когда я заметил, как ее заботит моя безопасность. Черта довольно редкая у владельцев домашних животных, а потому я ее особенно ценю. Мне вспоминается тренер скаковых лошадей, с испугом ощупывающий путо своего питомца, только что могучим ударом копыта вышвырнувшего меня из стойла, – уж не повредил ли он ногу? И маленькая старушка, казавшаяся совсем крохотной рядом с ощетинившейся, оскалившей зубы немецкой овчаркой, – и ее слова: «Будьте с ним поласковее! Боюсь вы сделаете ему больно, а он такой впечатлительный!» И фермер, угрюмо буркнувший после тяжелейшего отела, который сократил мне жизнь по крайней мере на два года: «Совсем вы корову замучили, молодой человек!»

Миссис Бонд была другой. Она встречала меня в дверях и сразу вручала кожаные перчатки с огромными раструбами, чтобы уберечь мои руки от царапин, – от такой предусмотрительной заботливости на душе становилось удивительно легко. Этот ритуал прочно вошел в мою жизнь: я иду по садовой дорожке, а вокруг бесчисленные внешние кошки посверкивают глазами, юркают в кусты; затем мне торжественно вручаются перчатки с раструбом, и я вступаю в благоуханную кухню, где в пушистом вихре внутренних кошек почти невозможно разглядеть мистера Бонда и его газету. Мне так и не удалось выяснить, как мистер Бонд относился к кошкам, – собственно говоря, я не помню, чтобы он хотя бы раз открыл рот, – но у меня сложилось впечатление, что он их как бы вовсе не замечал.

Перчатки были большим подспорьем, а иногда и подлинным спасением. Когда, например, недомогал Борис, иссиня-черный внешний кот, настоящий великан и мой bete noire[4] во всех смыслах этого выражения. Про себя я был твердо убежден, что он сбежал из какого-то зоопарка. Ни до ни после мне не доводилось видеть домашних кошек такой неуемной свирепости и с такими буграми литых мышц. Нет, конечно, в нем крылось что-то от пантеры.

Его появление в кошачьей колонии было для нее подлинным бедствием. Я редко испытываю неприязнь к животным. Если они бросаются на людей, то лишь под воздействием панического страха. Но только не Борис! Это был злобный тиран – и я начал навещать миссис Бонд гораздо чаще из-за его привычки задавать таску своим единоплеменникам. Я без конца зашивал разорванные уши и накладывал повязки на располосованные бока.

Помериться силами нам довелось довольно быстро. Миссис Бонд хотела, чтобы я дал ему дозу глистогонного, и я уже держал наготове зажатую пинцетом маленькую таблетку. Сам толком не знаю, как мне удалось его схватить, но я все-таки взгромоздил Бориса на стол и перепеленал его с поистине космической быстротой, слой за слоем навертывая на него плотное полотно. На несколько секунд я уверовал, что сумел с ним совладать, он уже не вырывался, а только жег меня полным ненависти взглядом больших сверкающих глаз. Но едва я сунул пинцет ему в рот, как он злобно укусил инструмент, и я услышал треск материи, рвущейся изнутри под рывками могучих когтей. Все кончилось в один момент. Из кокона высунулась длинная нога и полоснула меня по кисти. Я невольно чуть разжал пальцы, стискивающие черную шею, Борис тотчас впился зубами в подушечку ладони сквозь кожаную перчатку – и был таков. А я, окаменев, тупо уставился на зажатый в пинцете обломок таблетки, на свою окровавленную ладонь и бесформенные лохмотья, в которые превратилась крепкая минуту назад простыня. С тех пор Борис смотрел на меня с омерзением, как, впрочем, и я на него.

Но это было одно из маленьких облачков, лишь кое-где пятнавших ясное небо. Мои визиты к миссис Бонд продолжали меня радовать, и жизнь текла тихо и безмятежно, если не считать поддразнивания моих коллег, отказавшихся понять, с какой стати я так охотно трачу массу времени на орду кошек. Это отвечало их общей позиции: Зигфрид относился подозрительно к людям, заводящим домашних любимцев. Он не понимал их и проповедовал свою точку зрения всем, кто соглашался слушать. Сам он, правда, держал пять собак и двух кошек. Собаки разъезжали с ним в машине повсюду, и он собственноручно каждый день кормил их и кошек, никому не доверяя эту обязанность. Вечером, когда он устраивался в кресле у огня, вся семерка располагалась возле его ног. Он и по сей день столь же страстно восстает против содержания животных в доме, хотя, когда он садится в машину, его бывает трудно различить среди машущих собачьих хвостов нового поколения, а кошек у него заметно больше двух, к тому же он обзавелся несколькими аквариумами с тропическими рыбками и парочкой змей.

Тристан лишь раз наблюдал меня в действии у миссис Бонд. Он вошел в операционную, когда я вынимал из шкафчика длинные пинцеты.

– Что-нибудь любопытное, Джим?

– Да нет. У одного из бондовских котов в зубах застряла кость.

Тристан обратил на меня задумчивый взор.

– Пожалуй, я съезжу с тобой. Давно не имел дела с кошками.

Мы уже шли по саду к кошачьему общежитию, как вдруг меня охватило смущение. Мои прекрасные отношения с миссис Бонд объяснялись, в частности, бережной внимательностью, с какой я относился к ее питомцам. Даже с самыми одичалыми и злобными я неизменно был ласков, терпелив и участлив. Причем без малейшего притворства. Меня искренне заботило их здоровье. Тем не менее я испугался, как отнесется Тристан к такому пестованию котов и кошек?

Миссис Бонд, выйдя на крыльцо, мгновенно оценила ситуацию, и встретила нас с двумя парами кожаных перчаток. Тристан взял предложенную ему пару с некоторым удивлением, но поблагодарил хозяйку с обаятельнейшей из своих улыбок. Удивление его еще возросло, когда он вошел на кухню, понюхал тамошний ароматный воздух и обозрел четвероногих ее обитателей, захвативших почти все свободное пространство.

– Мистер Хэрриот, боюсь, кость застряла в зубах у Бориса, – виновато сказала миссис Бонд.

– У Бориса! – Я даже поперхнулся. – Но как мы его изловим?

– А я его перехитрила! – ответила она скромно. – Мне удалось заманить его в кошачью корзину на его любимую рыбку.

Тристан положил ладонь на большую плетеную корзину, стоявшую посредине стола.

– Так он здесь? – спросил он небрежно, открыл запор и откинул крышку. Примерно треть секунды скорченный зверь внутри и Тристан снаружи мерились напряженными взглядами, а затем глянцевая черная бомба бесшумно взвилась из корзины и пронеслась на верх высокого буфета мимо левого уха своего освободителя.

– Черт! – сказал Тристан. – Что это такое?

– Это, – ответил я, – был Борис. И теперь мы будем его опять ловить.

Я взобрался на стул, медленно завел руку на верх буфета и самым своим обольстительным тоном заворковал «кис-кис, кис-кис».

Через минуту Тристана осенила блестящая мысль: он внезапно взмыл в воздух и ухватил Бориса за хвост. Но лишь на миг. Могучий кот сразу вырвался и вихрем понесся по кухне – по шкафам, шкафчикам, занавескам, круг за кругом, точно мотоциклист на вертикальной стене.

Тристан занял стратегическую позицию и, когда Борис пролетал мимо, попытался ухватить его рукой в кожаной перчатке.

– А, чертов кот! Улизнул! – огорченно крикнул он. – Но сейчас я его!.. Ну, что, черный олух… Черт! Никак его не ухватишь.

Смирные внутренние кошки, напуганные не только летящими на пол мисками, сковородками и консервами, но и воплями, и прыжками Тристана, в свою очередь заметались по кухне, сбрасывая на пол, что не успел сбросить Борис. Шум и суматоха достигли такого предела, что даже мистер Бонд заметил, что в кухне что-то происходит. Во всяком случае, он на секунду поднял голову, с легким недоумением взглянул на пушистую метель вокруг и снова погрузился в газету.

Тристан, раскрасневшийся от охотничьего азарта и усилий, вошел во вкус, и я весь внутренне съежился, когда он восторженно скомандовал.

• Предыдущая
• 44/76
• Следующая