Князек - Хэррод-Иглз Синтия - Страница 49
- Предыдущая
- 49/90
- Следующая
– Ах, музыкант? Ну, а плясать ты умеешь?
– Да, сэр, – а еще петь, играть на лютне, на трубе и на гобое...
– Да что ты? – в голосе Джека звучала искренняя заинтересованность. Слова Вильяма произвели на него впечатление. – А из какой ты семьи?
Вильям начал рассказывать, но умолк, лишь заслышав звон, возвещающий время вечерней молитвы.
– Мне надо идти, сэр. Я должен был лишь отвести вас в комнаты – и тут же воротиться.
– Что ж, не смею тебя задерживать. Но мы с тобой непременно должны еще о многом переговорить... А будем мы иметь удовольствие видеть твое выступление?
– О да, сэр... Джек... у меня есть собственный номер, я покажу его на празднестве. Я сочинил четыре песни и завтра исполню их перед Ее величеством...
– Буду с нетерпением ждать. Хорошо, теперь иди. Встретимся за ужином.
Вильям словно летел на крыльях, чувствуя себя счастливым как никогда. Актеры такие добрые, ласковые, милые! Он все на свете отдал бы, чтобы стать одним из них!
Тем же вечером, сразу после ужина актеры сыграли одну из пьес перед государыней. У Вильяма захватило дух, когда он увидал их во всем блеске – в ярких костюмах, в гриме, произносящих страстные монологи, жестикулирующих... После спектакля через одного из слуг Вильяму передали приглашение зайти в актерские апартаменты, и, закончив свои обычные дела, юноша поспешил туда. Он застал их бездельничающими – кто-то уже переоделся и смыл грим, а некоторые были чумазые и полуодетые. Актеры болтали, пили, шутили и хохотали. У Вильяма закружилась голова – атмосфера цехового братства целиком захватила его. А когда Джек, завидев его, простер ему навстречу руки с таким видом, будто только его весь день и ждал, счастью Вильяма не было границ.
В тот вечер он многое узнал о них. У труппы было шесть совладельцев – Джек Фэллоу, Остен Хоби, Кит Малкастер, Бен Уитерс, Вилл Беннетт и Рейнолд Симмонс – и шестеро нанятых лицедеев. К тому же в труппе было множество учеников, подобных Дику Джонсону, – в их обязанности помимо лицедейства входило шитье костюмов, рисование декораций, беготня по мелким поручениям... Платили им гроши – но они счастливы были тем, что учатся у великих артистов.
Джек и Остен были весьма богаты, Кит Малкастер очень беден – виной тому были его многочисленные и требовательные любовницы, а также его собственные аристократические замашки. Остальные – ни то, ни се, хотя поголовно все рассказывали леденящие душу истории о побегах из-под стражи от разъяренных кредиторов, о том, как ночами, по темным крышам они ускользали от погони... Все они прекрасно изучили городские таверны, употребляли множество словечек, непонятных Вильяму – но в его глазах это лишь прибавляло им очарования...
К тому же мальчику льстил искренний интерес к нему Джека. Он с удовольствием слушал рассказы Вильяма о родном доме, о его воспитании, карьере, дарованиях и мечтах – а Вильям, раскрасневшись от счастья и выпитого вина, перестал смущаться и даже по просьбе Джека исполнил одну из песен собственного сочинения. Слушали его в полнейшей тишине и с искренним уважением – как собрата по искусству. Джек и Кит обменялись взглядами, Остен ухмыльнулся в усы и шумно отхлебнул из горлышка пузатой бутыли, а Дик вскочил столь порывисто, что опрокинул стул... Потом все наперебой хвалили Вильяма – ничьи похвалы доселе не были ему так приятны и дороги. В этой дивной симфонии счастья прозвучала диссонансом единственная нота – необъяснимая враждебность Дика Джонсона.
В последний вечер Вильяма пригласили в актерские покои на прощальный ужин. Джек Фэллоу поджидал его у дверей и пригласил сперва пройтись по галерее.
– Мне надо сказать тебе, мальчик, нечто очень важное, – начал Джек. Вильям с радостью последовал за ним. Некоторое время они молча прогуливались по галерее, потом Джек заговорил: – Нынче вечером ты был великолепен. У тебя дивный голос – наверняка тебе это тысячу раз говорили. Но ты еще и на трубе играешь как ангел! Поклясться могу, что видел слезы на глазах Ее величества.
Смущенный Вильям уставился в пол.
– Хорошо, а теперь признайся – ты никогда не подумывал о ремесле актера?
Вопрос был настолько неожиданным, что Вильям уставился на Джека, совершенно пораженный. Но потом до него дошло:
– О, Джек... да, да, да – очень часто! – сказал он – и тут же поверил в собственные слова. – Но отец мой никогда мне этого не позволит. В один прекрасный день я должен буду вернуться домой и принять бразды правления в свои руки – я наследник...
– Ох! Поручусь, ты окажешься бездарным землевладельцем! У тебя редкий дар, мальчик мой, – не пренебрегай им! Твое место на сцене. Грех зарывать талант в землю! Ты думаешь, Господь случайно даровал тебе ангельскую внешность, нежный голос? Думаешь, почему у тебя не растет борода? А отчего не тяжелеет тело? Господи, да неужто ты не видишь сам, дитя мое, – ты рожден для сцены! Ты сможешь играть роли всех героинь, пока молод и нежен, а после – после ты станешь одним из величайших трагиков всех времен! Лучшим, нежели я!
– Лучше вас? – не веря своим ушам, вскричал Вильям – Джек для него был богом сцены.
– Поедем завтра утром с нами! Но только тайно – узнай кто об этом, тебе и шагу ступить не дадут. Я сам берусь выучить тебя всему, что знаю и умею, – и не сомневайся, что мало на этой грешной земле актеров, столь искушенных в господинстве, как Джек Фэллоу! Уже через месяц ты будешь королевой Беренис в «Мести Ирода»! Глаза Вильяма горели:
– О, сэр... о, Джек, да возможно ли это? О, пожалуйста, прошу! Да, я хочу с вами, больше всего на свете!
– Так значит, ты оставишь все и тайно уедешь с нами завтра поутру? – Джек нежно обнял мальчика за плечи.
– Да! Да! – обезумев от счастья, воскликнул Вильям.
– Тс-с-с! Не так громко. Ну хорошо, мальчик, – теперь ты один из нас, и мой воспитанник. А теперь скрепим наш союз поцелуем...
В горячке, овладевшей им, Вильям не обратил внимания на необычность этого предложения. Джек повернул юношу лицом к себе, положив ладони ему на плечи, склонился и запечатлел на нежных губах долгий поцелуй. Джек ощутил запах чистого белья и вербены, а губы Джека были очень гладкие, твердые и вовсе не влажные, как у женщин... Когда Джек выпрямился, то продолжал обнимать юношу, долгим взглядом проникая прямо тому в душу. Да, Вильям восхищался Джеком, уважал и боготворил его – но ему казалось, что этот бездонный взор вот-вот поможет ему понять то, что давным-давно его мучит и чему до сих пор он не мог подобрать имени...
– Хорошо, пойдем и расскажем остальным нашу новость, – произнес, наконец, Джек. Они в обнимку дошли до актерских комнат, где было светло и шумно. Джек объявил всем, что их полку прибыло, – все радостно сгрудились вокруг юноши: похлопывали его по спине, шутили, предлагали выпить... А он стоял, сияя от счастья, сконфуженный, взволнованный, безмолвный. Наконец он обрел свою стаю!
Глава 13
Исчезновение Вильяма сразило Пола наповал. Никто не знал, как он ускользнул из дворца – а тем более, почему он вдруг исчез. Воображение Пола рисовало одну за другой ужасающие картины – мальчик заболел, попал в страшную беду, похищен, ограблен, изнасилован, зверски убит... Месяцами Пол с надеждой ждал весточки от сына с просьбой о спасении. Но вот настало Рождество 1571 года, а от Вильяма по-прежнему не было ни слова – и последняя надежда покинула отца...
Однажды он пригласил Артура в комнату управляющего.
– Твой брат исчез больше полугода тому назад, – начал Пол. Артур кивнул и попытался изобразить заинтересованность. Его вызвали с урока латыни и риторики, которые преподавал ему отец Филипп – самых ненавистных для мальчика. Артуру минуло уже четырнадцать, но он был невысок, строен и довольно хорош собой – рыжеволосый и синеглазый. Портило его лишь унылое выражение лица. Нет, он вовсе не был тупицей – просто его совершенно не интересовала наука. Артур обожал всякие истории о приключениях и, не желая утруждать себя чтением, частенько собирал вокруг себя старых слуг, которые рассказывали ему «преданья старины глубокой». Он любил наведываться в Шоуз и слушать бесконечные рассказы кузена Иезекии о морских сражениях и варварских обычаях туземцев – именно тогда, когда мальчик вспоминал эти захватывающие истории, лицо приобретало отсутствующее выражение...
- Предыдущая
- 49/90
- Следующая
