DOOM: По колено в крови - Хью Дэфид Линн аб - Страница 5

• Предыдущая
• 5/70
• Следующая

Минут десять я бродил между строениями базы, пока не наткнулся на небольшой наземный вездеход на гусеничном ходу, который кто-то предусмотрительно здесь оставил. Фобос настолько невелик, что я мог бы и на своих двоих добраться до промышленной зоны, особенно если учесть отсутствие силы тяжести. Однако вездеход мог пригодиться для эвакуации тех, кто остался в живых. Кроме того, далеко не последнюю роль играл фактор времени.

Хоть клаустрофобией я и не страдаю, белые стены замкну-тогс( пространства — особенно в ракете, доставившей нас на Марс, — меня прилично утомили. Пролететь сквозь миллион миль пустоты в малюсенькой жестянке, чтобы в конце пути оказаться почти в такой же коробке — совсем не тот способ покорения космического пространства, о котором я мечтал.

По крайней мере, в тот день, проведенный на Марсе, нам было что посмотреть. Купола, покрывающие постройки, сделаны там из толстенного, изолирующего пластика, но когда смотришь сквозь них, создается впечатление, что они не толще мыльного пузыря. Беда лишь в том, что вокруг пустота бескрайности, упирающаяся на горизонте в такую же пустоту темно-багряного неба. Тем не менее эта панорама завораживала меня так же, как вид звездного неба. Мне казалось, что здесь должно быть интересно. Фобос с марсианской базы тоже можно было разглядеть, хоть он казался лишь одной из ярких звездочек, неспешно скользившей по небосводу. Луны такого размера в темную ночь едва ли хватило бы, чтобы разогнать мрачные мысли.

Теперь же, когда я вел вездеход под черным, пустым небом Фобоса, у меня впервые за последнее время возникло чувство, что после отлета с Земли я снова стал свободен. Почти полный диск Марса медленно проплывал вверху, величиной своей превосходя самую что ни на есть полную Луну, — кроваво-красный, как будто впитавшей в себя кровь, пролитую солдатами всех армий во времена бесчисленных битв, — тупая, идиотски-пустая, чудовищная рожа, лик бесконечности, морда монстра.

По контрасту с ним серая, унылая поверхность Фобоса выглядела, как ломкие крошки стирального мыла или ссохшаяся овсяная каша; единственным нарушением однообразия ландшафта был Стикни — огромный кратер, покрывавший четверть поверхности марсианского спутника, от которого во все стороны расходились миниатюрные горные кряжи.

Я подумал о том, что вид Марса с Фобоса вполне мог быть последним красочным зрелищем, которое мне довелось увидеть в жизни. Будущее не предвещало ничего хорошего. Мысль о возможной скорой гибели беспокоила меня гораздо меньше, чем страх перед тем, что я не смогу помочь людям, которые были для меня дороже жизни… как это уже, к несчастью, не раз случалось в прошлом.

На Земле таких людей осталось совсем немного, но один человек, находившийся здесь, на Фобосе, значил для меня все. Может быть, я ее и не любил, мне трудно было сформулировать то чувство, которое я испытывал. Я хочу сказать, в прямом смысле слова… точнее, я просто выговорить этого не могу, зная, что она связалась с этим грязным ублюдком — Вильгельмом Доддом. Однако, в сущности, это ничего не меняло — если Арлин попала в беду, самым легким для меня было бы отдать за нее свою жизнь. Хотя, естественно, исполнение долга вовсе не означает, что я ищу смерти — наоборот, это значит, что я должен оставаться в живых так долго, как только возможно, чтобы найти ее и вытащить из передряги. И остальных «лис», конечно, тоже.

Странное то было ощущение — гигантский Марс и наше Солнце, сжавшееся до размеров далекого, пламенного шарика, быстро закатывающегося за близкий горизонт по мере того, как я приближался к промышленным конструкциям, расположенным за линией терминатора, в непроглядной тьме черной ночи.

В тот момент, когда я выехал из зоны притяжения и попал в нормальное гравитационное поле Фобоса, где сила тяжести была близка к нулевой, в желудке моем что-то булькнуло, перевернулось и завертелось, к горлу подкатила тошнотворная волна. Теперь следовало быть очень осторожным — я не знал, при какой скорости можно оторваться от поверхности марсианского спутника. Не исключено, что при гораздо большей, чем та, что доступна вездеходу. Но у меня не было никакого желания закончить жизнь на орбите Фобоса — уж там-то гусеницы вездехода помочь не смогли бы никак!

Очень хотелось въехать на этом вездеходике прямо в очистные помещения фабрики, но пришлось оставить его в гараже перед входом. В зоне очистки, где притяжение достигало половины земного, я почувствовал себя гораздо лучше. Под поверхностью марсианской луны располагались сооружения, где находились морские пехотинцы роты «Фокс» или их останки.

Перед долгим спуском вниз я пообещал себе действовать как можно тише и осторожнее. В самом начале службы в десантных частях нередко приходится сталкиваться с необходимостью научиться врать самому себе. Шум, конечно, был, причем источником его служил я сам. Даже при половинной гравитации ботинки слегка поскрипывали. Каждый такой звук воображение усиливало до кошмарного скрежета, казалось, издаваемого гигантским грызуном, хватавшим меня зубами за пятки. Светлый прямоугольник пространства внизу неуклонно увеличивался.

Сначала я хотел воспользоваться лифтом, на поостерегся — мало ли с кем я в нем встречусь. Запасная лестница казалась более безопасным вариантом.

Одним из достоинств такого типа стационарных конструкций является то, что, пока там работает небольшой генератор, не возникает проблем ни с воздухом, ни с освещением. Можете себе представить мое огорчение, когда, спустившись наконец в большое помещение, я сразу же заметил признаки серьезных неполадок: свет едва мерцал, звуков насосов, перегонявших воздух по помещениям, не было слышно.

И все-таки даже такого освещения хватало, чтобы разглядеть длинный, пустой коридор, где я оказался. Никаких явных признаков недавних вооруженных столкновений здесь не было, но я был настороже. И тут поблизости раздался резкий шипящий звук. Не раздумывая, совершенно автоматически, зажав в руке пистолет, я пригнулся к полу и занял оборонительную позицию. Однако тревога оказалась ложной — из отверстия в трубе просто вышел под напором горячий воздух. В такие моменты, после того как безотказно срабатывает реакция, самое главное расслабиться.

Я осторожно подошел к поврежденной трубе, чтобы не обжечься новой струей пара, и стал внимательно ее осматривать. В конце концов я обнаружил кое-что любопытное. Труба была повреждена тупым металлическим предметом, а на полу как раз под этим местом расплылось пятно цвета ржавчины.

Идти вперед можно было только в одном направлении, что я и сделал. Коридор вел к комнате, откуда осуществлялся контроль всего уровня — или этажа, где располагались производственные помещения. Могу поклясться, что из них до меня донеслось не то рычание, не то ворчание. Так что убирать пистолет обратно в кобуру желания не возникало. Кроме того, мне совсем не нравилось, что сжимавшая его ладонь сильно потела.

Ступая как можно тише и осторожнее, я пошел дальше. Впереди все было видно ясно и отчетливо — неприятных сюрпризов там не предвиделось. Но хоть никаких звуков до слуха моего больше не доносилось, лучше я себя от этого чувствовать не стал. В конце концов я добрался до отсека с приборами контрольного управления и уже собрался было распахнуть дверь, как за спиной почувствовал что-то неладное и тут же отскочил в сторону, пытаясь смотреть сразу в двух противоположных направлениях — как двуликий Янус. Однако ничего подозрительного не вырисовывалось. По крайней мере я не увидел никаких признаков опасности.

Помещение, где были сосредоточены приборы контроля и управления, оказалось пустым, но там стоял какой-то странный запах лимона с гнильцой. После месяцев, проведенных в казармах — будь то в Кефиристане, на Марсе или в космической ракете, — привыкаешь к запаху краски и дезинфекции. Однако это было что-то совсем иное и очень неприятное.

Оборудование находилось в рабочем состоянии — за исключением систем связи, вдребезги расколоченных. Меня осенило: в комнате могло храниться оружие, еще с тех времен, когда Фобос был только ракетной базой. Что-нибудь более солидное, чем десятимиллиметровый пистолет, и в значительной степени увеличивающее мои шансы на приспособление к той обстановке, в которой я оказался.

• Предыдущая
• 5/70
• Следующая