Тьма перед рассветом (И никакая сила в мире...) (Другой перевод) - Макбейн Лори - Страница 61

• Предыдущая
• 61/146
• Следующая

Глаза герцога, напоминающие пламя свечи в темной комнате, остановились на хрупкой фигурке дочери. Скоро беременность уже станет заметна, подумал он, а значит, он ни за что на свете не решится расстроить её, пока она в таком положении. Он перевел взгляд на Данте Лейтона и вяло произнес, — А вот мне всегда казалось, что значительно интереснее владеть чем-то действительно драгоценным, чем сотней менее дорогих безделушек. Вы скорее всего, не согласны со мной? — спросил он вкрадчиво, так что Данте едва почувствовал намек, граничивший с предупреждением.

Он бестрепетно встретил взгляд узких, как щелочки, глаз. — Наконец-то, ваша светлость, мне и с вами удалось найти что-то общее. Лицо Доминика потемнело, но он предпочел промолчать.

— У меня есть просьба к вам обоим, — начала герцогиня чуть смущенным тоном, постаравшись не обращать внимания на омрачившееся лицо мужа. — Если бы вы согласились ещё раз совершить обряд венчания в нашей маленькой церкви и ещё раз произнесли брачные обеты … Для вас это пустяк, а для меня … Люсьену кажется, что это не так уж и важно, но это важно для меня, и не потому, что я смогу присутствовать при церемонии венчания, а просто … потому … — Она не смогла продолжать, словно была слишком взволнована.

— Это потому, что кто-то менее снисходительный и доброжелательный, чем вы, сможет оспаривать законность рождения нашего ребенка? — пришел ей на помощь Данте.

— Но это же ужасно! — возмутилась Рея, её рука метнулась ко все ещё плоскому животу. — Нас же обвенчали в церкви. И все было абсолютно законно.

— Не смотрите, что Люсьен молчит, — пожала плечами герцогиня, — он думает то же самое, что и я. Мне хорошо известно, как рождаются на свет жестокие, гнусные сплетни. И так уже было предостаточно слухов вокруг твоего имени, дорогая, а то, что вы венчались в Индиях, только подлило масла в огонь.

Сабрина Доминик бросила взгляд на мужа. Она ничуть не сомневалась, что он до сих пор строит планы, прикидывая, как бы объявить недействительным брак дочери. Онадогадывалась, что уж ему-то совсем ни к чему делать его абсолютно законным. Но сама она уже поняла, что они бессильны.

— Я не смогу оставаться в стороне, когда имя моей дочери у всех на устах. Я не позволю никому разрушить её счастье грязными сплетнями, — заявила герцогиня и её щеки вспыхнули от гнева.

Рея обменялась с Данте вопросительным взглядом и чуть заметно кивнула, когда он сказал, — Мы с женой сочтем за честь ещё раз повторить наши обеты здесь, в её родном доме. Мне хорошо известно, как Рея всегда страдала из-за того, что вы и его светлость не могли присутствовать на нашем венчании, — добавил он, донельзя обрадованный. Повторное венчание должно поставить раз и навсегда крест на любых попытках её отца аннулировать их брак.

— Я так рада. И наш священник тоже будет счастлив, ведь его так расстроило известие о вашей свадьбе. В конце концов, именно он когда-то крестил тебя, дорогая, и я подозреваю, что добрый старик и не мыслил себе, что кто-то другой будет тебя венчать. Он так расстроился, что я даже испугалась, — герцогиня всегда с большой теплотой говорила об их приходском священнике, который был духовным пастырем всей семьи Домиников ещё со времен блаженной памяти последней вдовствующей герцогини. Правда, та, к величайшему сожалению духовного отца, громогласно объявила, что не нуждается в его советах.

— Я бы хотела так же устроить по этому поводу грандиозный бал и представить моего зятя всему здешнему обществу по всем правилам и с законной гордостью, — заявила герцогиня. — Я хочу, чтобы все знали о том, что мы вполне одобряем мужа, которого избрала себе наша дочь и гордимся тем ребенком, которого она вскоре произведет на свет.

— Дорогая моя, — заметил Доминик со слабой улыбкой, которая чуть искривила его тонкие губы, — Если ты считаешь необходимым, чтобы наша дочь и лорд Джейкоби повторили свои клятвы перед нами и нашим священником в надежде положить конец сплетням, так тому и быть. Тем не менее я совершенно уверен, что устроив большой прием, позвав полный дом гостей, уже и так взбудораженных глупой болтовней, ты добьешься как раз обратного результата — а именно, дашь новую пищу досужим сплетникам. — Впрочем, он прекрасно отдавал себе отчет, что раз Сабрина вбила себе что-то в голову, у него нет ни малейшего шанса.

Поднявшись на ноги, герцог налил себе ещё бокал бренди. Хотелось бы ему знать, о чем в эту минуту думал Данте. Если Рея и он вновь произнесут свои брачные клятвы в их маленькой церкви, бывшей свидетелем венчаний бесчисленных поколений Домиников, включая и его собственное, тогда герцогу ничего не останется, кроме как приветствовать капитана Морского Дракона в качестве нового члена семьи.

Давно растаял последний снег и в огромном камине тлел только крошечный кусок святочного полена. Как это всегда водилось на Рождество, его сожгли в соответствии с торжественным ритуалом, фейерверк сопровождался веселым пением рождественских гимнов, за которыми последовало празднество. Уже давно исчезли ветки падуба и омелы, украшавшие гигантский холл в замке, армия горничных и лакеев скребла и чистила, наводя везде порядок, как будто мартовские весенние ветры, ревущие и бушующие в окрестных холмах и сотрясающие то и дело оконные рамы, заставляли их суетиться больше обычного.

Это было время, когда зарождается новая жизнь, новые надежды.

Сверкающее золото ослепительных нарциссов и нежная зелень лишь вчера лопнувших почек, ещё даже не успевших развернуться, громко заявляли о близком приходе весны. Скоро холмы и долины покроются пышным разноцветьем полевых цветов, засверкают тут и там звездочки маргариток и невзрачницы, яркие белые пятна на фоне темно-синих, лиловых и розовых облаков вероники, водосбора и пятнистого аронника.

Данте Лейтон, стоя в полном одиночестве у одного из высоких окон замка, вдруг заметил черного дрозда. Ветер тащил птицу к зарослям молодого кустарника по ту сторону маленького пруда, где, окруженная древними кедрами, уединенно стояла крошечная средневековая церковь. Под этими сводами, в свете бледных лучей зимнего солнца, едва пробивающихся через маленькие, цветные стеклышки, он и Рея Клер снова произнесли свои брачные клятвы. За их спиной сбившись в плотную толпу на пышно украшенных скамьях эпохи самого короля Иакова I в молчании застыли все члены семейства Домиников и Флетчеров. Лица их потемнели, когда Данте громко объявил Рею Клер своей женой отныне и навсегда, повторяя без колебаний слова, которые торжественно произносил старенький отец Солли. Вытянувшись во весь рост за своей кафедрой, одетый в черную сутану священник был страшно похож на древнего мага, со своим сморщенным, как печеное яблоко, лицом, освещенным лишь неровным, колеблющимся светом горевших на алтаре свечей .

А теперь легендарный капитан Морского Дракона, сердце которого ни разу не дрогнуло при оглушительном грохоте корабельных пушек, дрожащей рукой попытался пригладить спутанные, торчащие во все стороны волосы. Данте дрожал от страха, дрожал так, как никогда в жизни и с этим страхом он был бессилен справиться.

Наверное, в сотый раз он бросил встревоженный взгляд в сторону спальни, где в полусумраке слабо мерцали все оттенки голубого, бледно-желтого и серебряного, а за высокими окнами, скрытыми тяжелыми шторами из бледно-голубого дамаста, прятались мокрые деревья. Под кроватью с пышным балдахином лежала Рея Клер, давая жизнь плоду их безумной страсти. Данте почувствовал, как судорогой жалости и нежности сжало его горло при воспоминании о её отчаянных криках утром, когда схватки только начались. Он вспомнил, как храбро она попыталась улыбнуться ему, как потемнели и расширились от боли глаза и бледный лоб покрылся каплями пота.

Его тут же выставили из комнаты, на его встревоженные вопросы никто не обращал ни малейшего внимания, Роули с герцогиней поспешили к постели, где стонала Рея, а перед его носом плотно закрыли дверь. Вспомнив, как все это было, Данте сделал большой глоток бренди и тоскливо уставился на стакан, которых он успел осушить уже немало. Вкуса он не почувствовал — коньяк обжег горло, а спустя мгновение по телу разлилось блаженное тепло. Прижавшись к стеклу пылающим лбом, он проклинал себя за то, что осмелился даже коснуться этого такого любимого тела.

• Предыдущая
• 61/146
• Следующая