Лицо ангела (Ангельский облик) - Иден Дороти - Страница 14

• Предыдущая
• 14/29
• Следующая

Вид был вполне естественным для художника, только что оторвавшегося от мольберта. Но отчего он вспотел? От жары или от возбуждения? День был совсем не жаркий. Может быть, ему пришлось спешить по узкой лестнице?

Мэг сама не смогла бы объяснить, с чего в тот день она была так наблюдательна и почему испытывала неловкость.

— Мистер Уилтон просил передать, — сказала она, протягивая Гансу конверт.

— Что это?

— Чек, я думаю.

— О, да, конечно. Очень мило. Но заходите, мисс Берни. Разве вы не хотите посмотреть мою мастерскую?

К Гансу вновь вернулась уверенность. Его явно успокоило сознание того, что гость не вторгался в его личную жизнь. По крайней мере, именно так Мэг поняла его улыбку и гостеприимство. Теперь Ганс выглядел даже слегка заискивающим.

— Знаете, как я хочу написать ваш портрет, мисс Берни! Надеюсь, вы будете так великодушны и уделите мне внимание. — Он подал руку. — Вы знаете, для человека с моим желанием творить отсутствие таланта — это трагедия. Но я верю, что в один прекрасный день все получится. Я чувствую это душой. Лица, подобные вашему, пронимают меня насквозь. Господи, какую чушь я несу! Поднимайтесь, мисс Берни.

Отказаться было неприлично, и Мэг пошла вслед за маленьким человечком в потрепанной одежде вверх по узкой темной лестнице. Какая у него мощная шея и какие мускулистые короткопалые руки! Где-то в доме отчаянно мяукала кошка. Она была заперта или голодна.

Наверху Ганс открыл одну из дверей и провел Мэг в мастерскую со скошенным потолком, которая занимала весь верхний этаж. На стенах красовались несколько акварелей, написанных Гансом для рождественских открыток. В углу возвышался подиум для натурщиц — дань тщеславию посредственного художника, который сам признавал, что не может быть хорошим портретистом.

— А можно посмотреть чей-нибудь портрет? — спросила Мэг.

— Да, конечно.

Перебрав несколько холстов, Ганс достал портрет маслом, на котором Мэг узнала Клайва Уилтона, сурового, напряженного и неживого. Затем он вытащил ещё один портрет — мрачной толстухи, пояснив:

— Это барменша из «Короны». Вы понимаете мои проблемы? Я верно передаю сходство, но жизнь и душа от меня ускользают. Хотя я постоянно совершенствуюсь. Мисс Берни, у вас в глазах такой замечательный свет! Может быть, ваше лицо принесет мне удачу?

Мэг видела, что портреты выполнены довольно профессионально. Но говорил Ганс совершенно правильно: портретам не хватало жизни. Они производили гнетущее впечатление. Никто не мог понять, почему Ганс надеялся, что однажды в эти портреты каким-то чудом можно будет вдохнуть жизнь.

— Вы когда-нибудь писали миссис Уилтон? — как бы невзначай поинтересовалась Мэг.

Ганс резко обернулся.

— А почему вас это интересует?

— Вы же сказали, что не упускаете случая писать красивые лица. А Луиза была красавицей.

Ганс долго раздумывал, потом пожал плечами и медленно произнес:

— Да, я её писал. Отличная модель, но результат ни к черту.

— Можно взглянуть? Мне хочется узнать, как она выглядела до аварии. Я поискала её фото, но, похоже, в доме нет ни единой.

— Наверно, Клайв их уничтожил. Считал, что лучше не напоминать Луизе, как она выглядела раньше. То же получилось и с портретом. Клайв настоял, чтобы забрать портрет, хотя он вышел неудачным. Луиза постепенно привыкнет к новому лицу, а старое он сохранит в своей памяти.

— Но ведь не мог он не сохранить хоть один снимок для себя? Память не так уж надежна…

Мэг говорила так уверенно, что Ганс бросил на неё многозначительный взгляд.

— Вы, вероятно, пытаетесь вызвать в памяти лицо любимого, мисс Берни? Но я понимаю, что вы имеете в виду. Черты лица ускользают, когда пытаешься их вспомнить. — Голос Ганса звучал мягко и понимающе. — Но Клайв человек решительный, и как решил, так и сделал. Возможно, он думал, что так ему легче будет принять новую Луизу. Ведь вся эта история стала огромной трагедией для них обоих.

— Она его так любит… — непроизвольно вставила Мэг.

Ганс покосился на нее, но не сказал ни слова. Не сказал даже, что Клайв тоже любит жену. Только стал поворачивать картины обратно к стене. Тут снова замяукала кошка, её пронзительные вопли разносились по всему дому.

— Она где-то заперта? — спросила Мэг.

— Кошка принадлежит моей экономке. Мисс Барт куда-то вышла, а кошку в таких случаях она запирает, пока не вернется. Не знаю, почему мисс Барт решила, что кошка, которую так хорошо кормят, захочет убежать. У старушки полно всяких причуд и фантазий. Она всегда чего-то боится. Зрение у неё слабеет — вполне естественно для её возраста, — и она ни за что не выйдет на улицу, если день не пасмурный, как сегодня. Вбила в голову, что яркий солнечный свет вреден. А в результате проводит все больше времени в своей комнате и запускает и дом, и меня.

— Но вы её держите у себя?

— Пока — да. Надеюсь, у неё это пройдет. А если нет, нам придется расстаться. У мисс Барт есть сестра в Норфолке, можно уговорить её забрать. Но я пока этого не сделаю. Ведь я люблю это забавное создание и не обращаю внимания на её причуды. В конце концов, они есть у каждого. Просто большинство умеет их скрывать.

— Я думаю, жестоко заставлять кошку так страдать, — с трудом выдавила Мэг, которую просто жуть брала.

— Господь благословит ваше доброе сердце, — восхищение во взгляде Ганса смутило Мэг. — Теперь я понимаю, в ваших глазах светится душа. Мне бы очень хотелось попытаться написать по-настоящему хороший портрет. Я могу договориться с Клайвом, чтобы он выделил вам время для позирования. Пожалуйста, скажите «да», мисс Берни. Тем самым вы проявите ко мне большее участие, чем думаете.

Ганс казался невинным и восторженным, как ребенок, и Мэг добродушно кивнула.

— Ладно, если вы действительно так этого хотите.

Как замечательно, если бы Гансу все-таки удался приличный портрет! Ничто в его страсти не давало Луизе повод для дурных предчувствий. В доме все выглядело обычным, за исключением истошно вопящей кошки и растерянности хозяина поначалу. Но сейчас Ганс казался столь естественным и раскованным, что Мэг уже с трудом в это верила.

Уходя, Мэг ожидала встретить полуслепую мисс Барт, возвращавшуюся домой. Но улица была пуста. Мэг дошла до конца и только тогда обнаружила, что идет не в ту сторону. Площадь с церковью и библиотекой были в другом конце. Мэг поняла это видневшемуся вдалеке церковному шпилю. Еще раз минуя дом Ганса, она непроизвольно взглянула на темные окна.

За кружевной занавеской в окне маленькой гостиной Мэг увидела рыжую кошку, которая прыгнула на подоконник и выглянула на улицу. Должно быть, это и была кошка мисс Барт. Ганс, наконец, выпустил её, невзирая на запрет хозяйки; видимо, не смог дольше выносить её мяуканье. Но почему он этого не сделал, пока Мэг была в доме?

Библиотекарша подняла темные, слегка косившие глаза, и холодно взглянула на Мэг. Прежде чем та успела открыть рот, она сказала:

— Не говорите ничего. Вы — новая секретарша.

— Откуда вы знаете?

— Разве вы не заметили, что здесь все на ладони? Кем же ещё вы можете быть? — в голосе не было враждебности, только циничная снисходительность. — Кроме того, в вас каждая жилка выдает, что вы из Лондона. Мне нравится ваше платье.

— А вы, конечно, Дженни Хоуард.

— Почему «конечно»? Не говорите, что Клайв вам рассказывал обо мне. Вряд ли он хвастается своими неудачами. — Внезапно Дженни заинтересованно подалась вперед. — Скажите, как он вам? Для меня он так и остался большой загадкой.

— Но я приехала сюда не для этого. Я только секретарь.

— Вы очень хорошенькая, Саймон не преувеличивал.

— Саймон вам рассказывал обо мне?

Дженни внимательно посмотрела на Мэг.

— Да, и могу добавить, что не в его манере говорить о женщинах. Значит, вы действительно произвели впечатление.

— Мне кажется, здесь каждый только и говорит о других. Но это ничего не значит.

— Когда как, — загадочно ответила Дженни, все ещё продолжая разглядывать Мэг. — Но вы блондинка. Странно, я просто не могу понять Клайва. Уж если он предпочитает брюнеток, то и окружал бы себя ими.

• Предыдущая
• 14/29
• Следующая