Великое восстановление наук, Новый Органон - Бэкон Фрэнсис - Страница 80

Далее следуют два свойства, о которых все говорят и которые имеют широкое распространение, именно те свойства, в силу которых тела движутся по направлению к большим массам и собраниям однородных им тел. И это явление, как и все остальные, люди исследуют или легкомысленно, или неправильно, ибо ходячая школьная философия считает достаточным различать естественное и насильственное движения и утверждать, что естественным движением тяжелых тел является движение вниз, а легких тел -- вверх. Но такого рода спекуляции мало обогащают философию, ибо термины "природа", "искусство" и "насилие" являются лишь игрой слов и пустяками. Между тем ведь следовало бы не только отнести это движение к природе, но и стараться найти в этом же движении специфические свойства и стремления естественного тела, ибо имеется много других естественных движений, возникающих из самых различных состояний вещей. Поэтому вопрос этот должен был бы быть исследован с учетом всех различий. Мало того, можно утверждать, что те самые движения, которые они называют насильственными, более соответствуют природе, чем те, которые они называют естественными, если считать более соответственным природе то, что сильнее, или даже то, что больше находится в соответствии с законами Вселенной. Ибо это движение падения и подъема вверх не представляет собой чего-либо непреложного и не имеет даже универсального характера, а лишь, если можно так выразиться, локальный, будучи приурочено лишь к определенным областям. Оно, кроме того, подчинено другим движениям. Сказать же, что тяжелые предметы движутся вниз, а легкие -- вверх, это то же, что сказать, что тяжелые предметы тяжелы, а легкие легки. Ибо то, что выражено в предикате, уже по смыслу самого термина содержится в субъекте. Но если под тяжелыми предметами философы подразумевают плотные, а под легкими -разреженные, тогда они делают некоторый шаг вперед, но доходят, скорее, до познания дополнительного и сопутствующего явления, чем до познания причин. Те же, кто, с другой стороны, объясняет стремление тяжелых тел таким образом, что, мол, они стремятся к центру земли, а легких -- что они стремятся к небесным сферам и областям как к свойственным им местам, конечно, высказывают нечто определенное и даже устанавливают определенную причину, однако это всецело ошибочно. Места ведь не являются силами, а на тело нельзя действовать иначе как через другое тело; и всякое быстрое движение тела, которое представляется нам как бы стремлением найти себе место, на деле есть стремление не просто занять какое-нибудь место или положение, но положение по отношению к некоторому другому телу. ......

ОПЫТЫ ИЛИ НАСТАВЛЕНИЯ

НРАВСТВЕННЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ

ПОСВЯЩЕНИЕ

К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ "ОПЫТОВ" 1597 Г.

М-ру Антони Бэкону

Любезный брат мой! Я поступаю ныне подобно тем владельцам садов, которые, имея плохих соседей, собирают плоды, прежде чем они созреют, опасаясь, чтобы их не разворовали. Эти плоды моих размышлений готовы были выйти в свет. Задержать их выход было бы хлопотно и могло подать повод к толкам; пустить их на волю судеб значило бы подвергнуть их опасности искажения или приукрашивания, как вздумалось бы любому их издателю. Вот почему я почел за лучшее издать их самому так, как они некогда вышли из-под моего пера, что не грозит никакими неприятностями, разве что автора их упрекнут в слабости. Я всегда был того мнения, что изъятие своих произведений из обращения (за исключением особых случаев) может быть поступком столь же тщеславным, как и навязывание их читателю. Так что я в этом случае сам явился себе цензором и не нашел их ни в чем противными религии или же вредными для нравов, но, скорее, как кажется мне, целительными. Единственно, почему я выпускаю их неохотно, это потому, что они будут подобны новым полупенсовым монетам: серебро в них полноценно, но монеты очень уж мелки. Но раз уж они не остались со своим создателем, а хотят гулять по свету, я представляю их тебе, как ближайшему мне по крови, посвящая их, каковы они есть, нашей любви; она во мне так сильна (уверяю тебя), что я иной раз желаю себе твои недуги, дабы ум твой, столь деятельный и сильный, мог служить ее величеству, а я имел возможность посвятить себя всецело созерцанию и занятиям, которые всего более мне по душе. Препоручаю тебя всевышнему. Писано в моей адвокатской конторе на Грейс-Инн, 30 января 1597 года.

Любящий тебя брат Фрэнсис Бэкон

ПОСВЯЩЕНИЕ

К ИЗДАНИЮ "ОПЫТОВ" 1612 Г.

Генриху, принцу Уэльскому,

герцогу Корнуэльскому и графу Честерскому

Ваше высочество!

Разделив жизнь свою на две части -- созерцательную и деятельную, -- я желал бы преподнести ее величеству и вашему высочеству скромные плоды обеих этих частей. Обстоятельные трактаты требуют досуга пишущего, равно как и досуга читателя, между тем как ваше высочество заняты своими королевскими делами, а я -- постоянной службою. Это и вынудило меня избрать иной род -кратких очерков, примечательных, скорее, содержанием, нежели тщательностью отделки, которые я назвал "Опытами". Слово это новое, сама же вещь отнюдь не нова. Ибо послания Сенеки к Луцилию, если хорошенько в них разобраться, не что иное как "Опыты", т. е. отрывочные размышления, хотя и облеченные в форму посланий. Я знаю, что эти мои труды недостойны вашего высочества: ибо что может быть вас достойно? Но я питаю надежду, что они, как малая толика соли, возбудят в вас аппетит, не пресыщая. И хотя они касаются вещей, наиболее обычных и в жизни людей, и в их сочинениях (чего удалось мне достичь, я не знаю), однако я старался избегать в них пошлости и черпать больше из опыта, нежели из книг; так что они не являются ни повторением, ни пустыми вымыслами. Как бы то ни было, я смиренно прошу ваше высочество благосклонно принять их и заключить отсюда, что если я так стремлюсь доказать свою преданность вашему высочеству по собственному своему почину, то тем более готов я служить исполнению приказаний ваших.

Желая вашему высочеству всех благ вашего высокого сана, остаюсь вашего высочества смиренным слугою.

Фр. Сент-Албан

ПОСВЯЩЕНИЕ

К ИЗДАНИЮ "ОПЫТОВ" 1625 Г.

Моему милостивому господину

светлейшему герцогу Бэкингему, лорду-адмиралу Англии

Милорд!

Соломон сказал: "Добрая слава подобна драгоценному благовонию". Такова, несомненно, будет судьба вашего имени в потомстве. Ибо вы равно возвеличены судьбою и собственными заслугами и посеяли много доброго, чему суждено жить долго. Сейчас я выпускаю в свет мои "Опыты", которые из всех моих сочинений получили наибольшее распространение; надо полагать, потому, что они ближе всего к практическим делам и чувствам людей. Я увеличил их число и улучшил достоинство, так что они представляют совершенно повое сочинение. Преданность моя вашей светлости и милости, оказанные мне вами, побуждают меня предпослать ему ваше имя как в английском, так и в латинском изданиях. Ибо я надеюсь, что латинское издание (будучи на языке международном) будет жить, покуда живут книги.

Мое "Восстановление" я посвятил королю; мою "Историю Генриха Седьмого" (которую я ныне тоже перевел на латинский) и части "Естественной истории" -принцу; а эти "Опыты" -- вашей светлости. Они принадлежат к лучшим плодам, которые божьей милостью могло принести мое перо. Да сохранит Бог вашу светлость!

Вашей светлости преданный и верный слуга

Фр. Сент-Албан I. Об истине

"Что есть истина?" -- спросил насмешливо Пилат и не стал дожидаться ответа. Разумеется, есть люди, которые испытывают восторг от неопределенности и головокружения и считают, что они попадут в рабство, если станут придерживаться какого-либо неизменного убеждения, что истина повлияет на свободу воли как в мыслях, так и в поступках. И хотя секты такого рода философов исчезли, еще остаются нерешительные умы, которые сохраняют эту привычку, хотя они и не пользуются таким влиянием, какое имели философы древности. Но ложь попадает в фавор не только потому, что для обнаружения истины нужно преодолеть трудности и приложить труд; и не потому, что, когда истина обнаружена, она налагает ограничения на мысли людей; а в силу естественной, хотя и порочной любви ко лжи, как таковой. Одна из более поздних философских школ греков занималась этим вопросом и зашла в тупик, не зная, что же во лжи есть такого, что она нравится людям, хотя она и не доставляет им наслаждения, как поэтам, и не приносит им барыша, как торговцам, а просто нравится ради самой лжи.