Козырной стрелок - Ильин Андрей - Страница 7

• Предыдущая
• 7/98
• Следующая

Бежать!.. Чуда не случилось. Случился размен жизней по курсу один к четырем. Одной жизни командира на четыре жизни его подчиненных. Борец выиграл по чужому лотерейному билету.

Бойцы Борца вступили в игру. Бойцы Борца ввязались в бой.

Четверо полуслепых, с выжженными слезоточивым газом зрачками мужчин бросились врукопашную на здоровых, готовых к бою, превосходящих их численностью врагов. Бросились не для того, чтобы победить, чтобы подороже продать свою жизнь.

Сделка не состоялась. Четверо бойцов погибли, не причинив врагу никакого вреда. Их, следуя приказу о соблюдении тишины, убили бесшумно, костяшками кулаков, носками и каблуками десантных ботинок. Их убили всех, потому что они этого хотели. И потому, что их все равно надо было убить.

Бойцы погибли, сами того не зная, прикрыв отход своего, бежавшего с поля боя командира.

— Где пятый? — спросил командир штурмовой группы, подведя баланс смертей.

Пятого, капитана Борца, не было.

— Он ушел, — сказал один из бойцов. — Ушел через окно в кухне, убив Дроздова. Я видел мертвого Дроздова и видел отпечатки подошв ботинок под стеной.

— Как могло такое случиться? Чтобы он ушел? — спросил командир у бойцов.

— Мы не думали, что кто-нибудь сможет. Там был газ...

— Как вы это допустили? — потребовал ответа майор Проскурин у командира штурмгруппы.

— Он не должен был уйти. Он должен был ослепнуть, по крайней мере, на полчаса, — попытался оправдаться командир.

— Почему же он не ослеп?

— Мы нашли тряпку. Она пахла мочой.

— При чем здесь моча?

— Я предполагаю, что он протер ею глаза. Сразу. Как только почувствовал присутствие газа. И это ослабило его действие...

— Как это произошло? — спросил генерал Трофимов майора Проскурина. — Как так произошло, что вы не перекрыли пути возможного отступления противника?

— На подготовку операции было отпущено слишком мало времени. Я не имел возможности проработать все возможные варианты развития событий. И не мог перекрыть все направления из-за нехватки личного состава. Нам недоставало людей...

— Не финти. И не пытайся обманывать меня, а главное, себя, — прервал майора генерал. — Ты понадеялся на газ?

— Да. На газ. В том числе и на газ. И на прапорщика Дроздова. Я предполагал, что газ выведет личный состав противника из строя. И что прапорщика Дроздова будет довольно...

— А еще, ты знаешь, на что понадеялся? На авось. На то, что кривая вывезет. А она вишь куда завернула.

— Виноват.

— Напишешь на мое имя подробный рапорт. После. А сейчас приложи максимум усилий, чтобы исправить свою ошибку. Разошли подвижные группы для поиска беглеца...

— Уже.

— Что уже?

— Уже разослал.

— Шустрый ты, когда поздно.

— Виноват, — единственное, что нашелся ответить майор.

— Виноват. За что и получишь. По полной программе... Потом. А пока, как можно быстрее, завершай здесь все дела. Негоже нам здесь, рядом с трупами, торчать! Сколько тебе осталось?

— Немного. Зачистка прилегающих территории, двора и дома практически завершена. Через десять-пятнадцать минут...

На прилегающих к даче территориях и во дворе рассредоточившийся и изображающий случайных прохожих личный состав тщательно заметал отпечатки автомобильных протекторов в колее дороги и следы обуви на обочинах. В доме специальными губками стирал со стен, пола и мебели отпечатки пальцев, случайные пятна и грязь.

Шла обычная для таких случаев капитальная приборка, предусмотренная и регламентированная специальными, сугубо для служебного пользования инструкциями, предназначенными для ознакомления младшим и средним командным составом подразделений Второго спецотдела Первого Главного управления безопасности.

Безопасность не могла позволить себе роскошь оставлять на месте преступления следы. Безопасность должна была оставаться вне подозрений.

Бойцы-уборщики трудились на совесть, не пропуская ни единого сантиметра потенциально опасных поверхностей. Потому что знали одно неписаное, но свято исполняемое правило — если следователи МВД отыскали и запротоколировали твой пальчик, значит, ответственность нести придется тоже тебе. Вину на суде брать на себя. И срок тянуть самому.

И это в лучшем случае. Потому что в худшем случае и в особо щекотливых делах виновников утечки информации чистят, зарывая их, занесенные в картотеку МВД пальчики, вместе с хозяевами в землю па глубину не менее трех метров или сжигая в крематории.

— Этого, как его, Иванова, нашли?

— Да. Он был в ковре.

— Вытащили?

— Вытащили.

— Где он?

— В коридоре.

Генерал молча встал и прошел в конец коридора, перешагивая и обходя многочисленные лужи крови.

Гражданин Иванов сидел на полу, привалившись спиной к стене и безвольно уронив руки между ног.

— Здравствуйте, — приветствовал его генерал.

— Зда... — выдохнул воздух Иван Иванович, не поднимая головы.

Гражданин Иванов для выяснения обстоятельств и подробностей его похищения, допроса и освобождения был бесполезен, как шкаф, в котором он недавно сидел.

Недалеко от Иванова лежали завернутые в шторы, не менее бесполезные хозяйка дачи и ее любовник. Один сверток уже не шевелился.

— Живы? — поинтересовался генерал.

Майор наклонился и нащупывал на руке одного из «свертков» пульс. Пульс был очень слабый. Пульса практически не было.

Майор покачал головой.

— Умер, что ли?

— Пока нет. Но почти. А скоро окончательно. Добавлять к военным трупы гражданские было не резон. По мертвым бойцам Петра Семеновича расследование должны будут вести военные следователи. Которые это дело, чтобы сор из избы не выносить, успешно замнут. По гражданским, вполне вероятно, — УВД.

И вообще, кто считает, что спецы не переживают по поводу лишних трупов — очень ошибается. Каждый лишний труп — дополнительное расследование, которое неизвестно куда выведет. Особенно гражданский труп. Родственникам которого не заткнешь рот извещением о «гибели при исполнении служебных обязанностей».

— Слушай, майор, они кого-нибудь из твоих бойцов видели? — поинтересовался генерал.

— Нет. Никого. Как бы они увидели, когда они в мешках...

— Не видели, говоришь? Тогда давай так, тогда пусть он, — кивнул генерал на Иванова, — их освобождает. Его они уже знают, а нам светиться не след. Нас здесь не было.

Ивана Ивановича подхватили под руки, подтащили к пленникам, сказали:

— Развяжешь здесь и здесь. И пойдешь туда, — и быстро Ретировались.

Иван Иванович стоял на коленях на полу и мучительно размышлял о том, что ему нужно делать. Кажется, развязать вот этот узел. И раскрутить эту тряпку.

Иван Иванович зубами распустил узел. И смотал тряпку. На месте тряпки он увидел жадно хватающие воздух синие губы. Женские губы. И женские, наполненные ужасом глаза.

Женщина, в свою очередь, увидела окровавленное, разбитое, с лохмотьями кожи лицо человека, которого неизвестные вооруженные люди извлекли из ее шкафа. И которые потом ее...

— Это вы! — испуганно выдохнула женщина. Человек, стоя на коленях, зубами распускал узел на веревках, стягивающих тело ее любовника.

— Так вы?..

Развязав узлы на теле второго пленника, Иван Иванович вспомнил, что ему надо идти «туда», встал и, пошатываясь, побрел по коридору.

— Так, значит, вы... Так это вам... Спасибо... Спасибо! — крикнула вдогонку освобожденная женщина и зарыдала.

Иван Иванович открыл дверь и шагнул на крыльцо. Его тут же подхватили под руки, приподняли и потащили к лесу. Очень быстро потащили. Так быстро, что переставлять ноги Иван Иванович не успевал, и они волочились по земле.

Иван Иванович не понимал, кто, куда и зачем его тащит. Честно говоря, ему было все равно, куда и зачем его тащат. Иван Иванович висел на чужих руках, ни о чем не думая и ничего не боясь. В это мгновение он ощущал себя бездушной пластмассовой куклой.

Которой на самом деле и являлся.

Генерал Трофимов раскладывал на полу, на огромном листе ватмана пасьянс. Не из карт. Из картонных карточек. На которых были обозначены имена, клички, должности, звания и профессиональная принадлежность десятков людей. Он перекладывал карточки с места на место, соединял, разъединял, смешивал, снова раскладывал и снова соединял линиями взаимного интереса и взаимных связей.

• Предыдущая
• 7/98
• Следующая