Криминальный отдел - Ильин Андрей - Страница 17

• Предыдущая
• 17/40
• Следующая

На мгновение Григорьев даже растерялся. Сексот показал зубы. Да не просто зубы, а медвежьи клыки. Или он действительно стал бизнесменом, что из каждой ситуации пытается извлечь материальную выгоду, или догадался, что на этот раз следователь выступает не от лица органов.

— В общем, так, дискутировать с тобой я не буду. Завтра к полудню узнаешь, что просил. И на обычном месте…

— А если не узнаю?

— Если не узнаешь? То все равно узнаешь…

В дверь котельной забарабанили Ногами.

— Завтра! В час дня. На обычном месте! — грозно повторил следователь. — А сейчас гони товар и будь здоров.

Продавец, вздохнув, передал следователю маленький, со спичечный коробок, полиэтиленовый пакетик.

— А не мало? На те деньги, что я тебе дал, — спросил Григорьев. — Может, ты еще обвесом покупателей занимаешься?

— Какие деньги? Гражданин начальник! — зло сказал продавец. — Я и так…

— Смотри у меня, если, не дай бог, недовес обнаружу. И если завтра к полудню…

— Не уверен я, гражданин… Дверь котельной отворилась мощным пинком ботинка.

— Ты что, гад, делаешь? — грозно спросили сверху три недавно вышедших из котельной парня.

— А что случилось? — поинтересовался Григорьев.

— То самое! Эта сволочь нам вместо «травки» какую-то лабуду подсунула. Вроде использованного банного веника. А тебе?

— Еще не знаю. Не пробовал.

— А ты попробуй.

Парни угрожающе надвинулись на продавца.

— Гони деньги обратно!

— Какие деньги? Какой веник? Хороший товар…

— Деньги давай! Лепила!

— Что, совсем никуда товар? — озабоченно спросил Григорьев.

— Дерьмо. Полное дерьмо! — подтвердили парни.

— Тогда я тоже лучше деньги возьму, — вздохнул следователь и внимательно посмотрел на продавца.

— И ему тоже деньги отдавай! — прикрикнули парни. — И нам!

— Какие деньги? Он мне вообще денег не давал, — возмутился продавец.

— Ну да, а товар ты мне за просто так подарил? За красивые глазки? — показал всем желающим Григорьев пакетик. — Так не бывает.

— Не бывает, — подтвердили парни. — Гони деньги!

— Тогда пусть вернут товар, — потребовал торговец. — Без товара деньги не отдам.

— Угробить его, и всех дел, — предложил один из парней.

— Давай деньги, и разойдемся миром, — еще раз предложил Григорьев.

— Не, миром уже не пойдет, — сказал один из парней и саданул торговцу кулаком в ухо.

Тот вскрикнул. И с ненавистью посмотрел в глаза следователю.

— Я завтра, завтра к полудню верну, — сказал он.

— Нет, к полудню поздно, — сказал Григорьев.

— К полудню поздно! На хрена нам к полудню. Где тебя искать в полдень? — заголосили они, тыча кулаками под ребра проштрафившегося продавца.

— Сам видишь. Обстоятельства изменились. Покупатели говорят, завтра поздно. Говорят, надо прямо сейчас.

— А ты чего? Ты чего в стороне? — спросил кто-то из парней. И, изловчившись, пнул ненавистного работника подпольной торговли ногой в живот.

— А что, мне тоже?

— Конечно. Он же всех нас. Он же и тебя…

Григорьев демонстративно засучил рукав. Показывая, что вынужден. Чтобы не выйти из образа.

— Я вспомнил! — что есть сил заорал избиваемый сексот. — Я готов. Я прямо сейчас.

Но парни его уже не слушали. Парни вошли в раж.

— Эй, мужики! — попробовал урезонить их Григорьев. — Пустите меня. Мне тоже надо.

Но его не слышали и не слушали.

— А ну разойдись! — заорал Григорьев и ткнул ближайшего парня кулаком под почки. — Дай мне! Дай я с этим гадом потолкую.

— Пусти его. Ему тоже надо, — сказал один.

Парни расступились.

Григорьев сгреб продавца в охапку, поднял на уровень лица и тихо сказал:

— Ну?

Тот зажмурил глаза.

— Убьют ведь, — пожалел Григорьев. И слегка ударил лбом по близкой переносице.

— Советская, семнадцать. Спросишь Гришку, — быстро ответил перепуганный торгаш.

— Тогда падай и умирай. Чтобы выжить, — прошептал следователь. И, размахнувшись, не без удовольствия въехал своему сексоту в живот. И вторым ударом в подбородок.

Тот плюхнулся на землю и замер, неестественно вывернув руки и ноги.

— Убил. На хрен! — тихо выдохнул кто-то из парней.

— Да ну! — не поверил Григорьев. И слегка три раза пнул поверженного обидчика носком ботинка в ребра. Тот не шевельнулся.

— Точно, убил! — ахнули парни. — Теперь амба! — и опрометью бросились к лестнице.

— Чего стоишь? Беги, дурак! Беги, пока мусора не нагрянули! — крикнули они на ходу.

И разом, втроем, выдавились сквозь дверь наружу.

— Живой? — спросил Григорьев.

— Это нечестно, — тихо сказал «умерший» продавец.

— Что нечестно? Спасать тебя от возмущенных покупателей?

— Таким способом информацию выбивать нечестно.

— А банные веники вместо товара всучивать честно? Впрочем, возможно, я ошибаюсь. И потому предлагаю вернуть твоих гостей обратно. Чтобы продолжить прерванную дискуссию о правилах торговли.

Ну что? Пока они не успели далеко убежать…

Сексот молчал.

— Вот и лежи. Раз умер. И в следующий раз думай, когда, с кем и по какому поводу торговаться…

Дверь не открывалась.

Грибов надавил на кнопку звонка еще раз. И не отнимал палец секунд тридцать.

С внутренней стороны послышался какой-то шум.

— Проверка из жэка. По жалобе, — крикнул Грибов. — Открывайте! Тишина.

— А то я вызову участкового и слесаря.

Отступил от двери, чтобы дать возможность рассмотреть себя получше, и изобразил самое недовольное, ограниченное и самоуверенное, на какое только был способен, выражение на лице. Которое должно было убедить любого сомневающегося, что он не врет, что он есть тот самый, отправленный на разбор жалобы чиновник жэка.

— Ну все, иду за участковым… Дверь приоткрылась.

— Чего тебе?

— Вы что же это такое творите! — закричал «работник жэка», с порога пытаясь перехватить инициативу разговора в свои руки. — Всех нижних соседей залили! Они на лодках по квартирам плавают! Где у вас протечка?

— Какая протечка? — слегка опешил жилец, быстро оглядывая лестничную площадку. — Нет у меня никакой протечки…

Лестничная площадка была пуста, и жилец слегка успокоился. И попытался закрыть дверь.

— Как это нет протечки? — возопил жилищно-коммунальный службист. — А отчего тогда у соседей вода? Позвольте удостовериться!

И попытался протиснуться в дверь.

— Ты чего это? — удивился жилец.

— Удостовериться! — настырно повторил гость. — Как предписано. Хоть даже с милицией.

— Ладно, заходи. Только по-быстрому.

«Он или не он? — напряженно соображал следователь. — По словесному портрету и той единственной нашедшейся у жены фотографии — похож. Но по возрасту и по внешнему виду… По возрасту и виду этот лет на пятнадцать-двадцать старше. Или на двадцать алкогольных гекалитров старше?

Он? Или не он?

И что это за туфли в коридоре? Детского размера».

— Ванна, вон она, — показал жилец, захлопывая и закрывая на засов входную дверь.

А зачем закрывать на засов? Если через мгновение выпускать гостя обратно на лестницу. Привычка? Или он чего-то боится?

Ванна была грязная. И сухая. Но главное, что в ней, кроме стоящих на полу пустых бутылок, на веревочной сушилке висело платье. Очень небольшого размера платье. Которое если и полезет, то только на миниатюрную женщину. Или девочку.

— Тут все в порядке. Пройдемте на кухню.

На кухне, за столом, над пустыми уже гранеными стаканами и разложенной на газетах маринованной килькой, сидели три небритых мужика. По всем признакам, давно сидели.

— Кто это? — настороженно спросил один из них.

— Из жэка. Воду посмотреть. Соседи написали.

— Из какого такого жэка?

— Из вашего. Из семнадцатого, — нагло соврал гость.

— Из какого жэка? Я сам в жэке работаю. И всех там знаю. Таких там нет.

— Я из другого семнадцатого.

— А наш не семнадцатый. Наш сорок третий.

• Предыдущая
• 17/40
• Следующая