Мастер сыскного дела - Ильин Андрей - Страница 19

• Предыдущая
• 19/48
• Следующая

— В Чеку захотел, саботажник?! А вот я тебя, белогвардейщину окопавшуюся, теперь же заарестую да на тот свет враз спроважу!

И вновь смачно сплюнул.

— А плеваться-то при том зачем? — возмутился Мишель.

— Иначе нельзя — иначе не поверят. Плевок на носки башмаков, равно как сморкание через перста с последующим обтиранием их об одежду, есть форма, выражающая принадлежность к касте избранных, коей ныне является пролетариат, — объяснил Валериан Христофорович. — Я вас когда еще призывал сию науку освоить, а вы лишь надо мной насмехались! А без того я разве бы вам сокровища сыскал?

Да ведь не сыскали еще!..

— Что же вы предлагаете? — спросил Мишель.

— Я так думаю, что надобно встретить сей эшелон да допросить всех, кто при нем будет. Сами-то мы не справимся, надо Чека в помощь призвать, но то уж, милостивый государь-товарищ Фирфанцев, по вашей части...

Минуту, может, думал Мишель. Да сказал:

— Ладно, пусть так и будет — мы с вами отправляемся на вокзал, а Паша покуда мукой на Ордынке поторгует.

— Я? — опешил Паша-кочегар.

— Точно так! — ответил Мишель. — Ведь я так мыслю, что человек, пришедший за украшениями, спекулянта в лицо не знает, а пароль он нам назвал. И коли кто заявится да фразу условную произнесет, то можно будет его тут же брать!

— Да кто ж поверит, что он спекулянт? — усомнился, косясь на бравого матроса, Валериан Христофорович.

— Так — да, не поверит! — был вынужден согласиться Мишель. — Но коли его в косоворотку одеть или гимнастерку линялую...

— Что?!. Кого?!. Меня?!. — взъярился Паша-кочегар. — Меня, матроса Балтфлота, портяночником рядить! Да к тому ж ворованный у Советской власти продукт продавать! Да не быть тому никогда, хошь прибейте меня!

— А на то вашего желания никто не спрашивает! — резко ответил Мишель. — Валериану Христофоровичу тоже не пристало в кожанки рядиться да сквозь пальцы сморкаться — да ради поиска истины пришлось! Нам об общем деле надобно радеть, а не о шкуре собственной! И коли вас не устраивает сей маскарад — так скатертью дорога!

Думал, будет того довольно, но Паша-кочегар вдруг сжал свои, пожалуй, что с голову Мишеля, кулаки да проорал в ответ, глазищами зыркая:

— А ты чего глотку здесь дерешь, будто трюмный боцман? Что, золотопогонное прошлое заговорило? Я в семнадцатом Зимний брал, а ты в то время где был?

— Ну что вы в самом деле распетушились? — заохал Валериан Христофорович. — Ну коли хотите, давайте я в спекулянта обряжусь, мне незазорно будет.

— Вам-то куда? — ответил Мишель. — Какой вы спекулянт!..

Да вновь оборотился к все еще кипевшему Паше-кочегару:

— Я назначен над вами командиром, и покуда им являюсь, вам придется мне подчиняться, как если бы вы были матросом, а я командиром корабля. Или у вас во флоте все такие анархисты были?

— Но-но, ты флот не марай! — строго сказал Паша-кочегар. — На флоте порядка поболе было, чем у вас. Коли для дела надо — я не отказываюсь, но тельник не сниму, хошь вы меня самим Дзержинским стращайте — то ж душа морская!

— Ладно, тельник оставьте, — миролюбиво разрешил Мишель...

К ночи они с Валерианом Христофоровичем были на товарной станции, да не одни, а с отрядом чекистов. Чекисты все как один были в кожанках и с маузерами в деревянных кобурах и, верно, поминутно плевались и сморкались сквозь пальцы, так что Валериан Христофорович, коли не обращать внимания на его добрые глаза, очень на них походил. Если кто и выделялся, так только Мишель в своем старом гражданском платье.

— Учитесь, сударь, сей премудрости! — учил его старый сыщик. — С волками жить — по-волчьи выть!

Ждали всю ночь, прикорнув тут же на скамьях и тюках. Поездов было мало, и, как только они услышали далекий свисток паровоза, все насторожились.

— Кажись, идет!

К пакгаузу, фырча паром, подъезжал состав из восьми вагонов. Перед платформой замедлил ход. На платформе в ряд стояли напуганные грузчики, которые то и дело озирались на притаившихся за мешками чекистов.

Как только поезд остановился и с подножек попрыгали красноармейцы, из-за мешков раздался зычный голос:

— А ну, кидай оружие — Чека!

Солдаты, тут же побросав винтовки, подняли руки.

Но как только на платформу выбежали люди в кожанках, из прицепного пульмана раздались частые выстрелы. Один из чекистов рухнул, будто подкошенный.

— Ах ты контра, гад!

Чекисты, все как один упали, вытащили маузеры и стали палить в вагон, дырявя его, будто сыр.

— Что же они делают-то? — забеспокоился Валериан Христофорович. — Да ведь нельзя же так, ведь свидетели там, а ну как их всех перебьют!

Но чекисты всаживали в стекла купе и в обшивку обойму за обоймой.

— Прекратите стрельбу! — тщетно кричал Мишель. — Живыми их надо брать, живыми!

Но его никто не слушал.

Наконец кто-то из чекистов забросил внутрь вагона гранату, которая докончила дело, после чего лишь все, отчаянно паля перед собой, полезли внутрь. В одном из купе на диванах лежали изрешеченные пулями и осколками два человека в командирских френчах, да на полу догорали какие-то разорванные в клочки бумаги.

Не ушли гады!

— Да как же так можно? — возмущался Валериан Христофорович, собирая из-под ног обгорелые бумаги. — Они же все знали и могли на главаря указать.

— Так ведь они сопротивлялись, товарища нашего вон подстрелили! — отвечали чекисты.

— Да лучше десяток таких «товарищей» потерять, чем одного столь важного для следствия свидетеля! — в сердцах сказал Валериан Христофорович.

— Чего?.. Ты эти контрреволюционные разговоры брось! — насторожились чекисты. — Наш товарищ сотни таких контриков стоит, али тысячи! Или ты за них?..

— Ну что вы, товарищи, все в порядке! — оттирая боком Валериана Христофоровича и тыча его в бок, забормотал Мишель. — Он совсем другое имел в виду, он хотел сказать, что такая контра легкой смерти от пули не заслуживает.

— Это — да, — закивали чекисты. — Жаль они к нам живьем в руки не попались!..

А Спохватившийся Валериан Христофорович стал истово плеваться и сморкаться сквозь пальцы на ноги.

Покуда чекисты опечатывали вагоны, Мишель успел допросить красноармейцев, но те решительно ничего не знали ни о грузе, ни о том, кто его снарядил в Москву.

Лишь когда они покинули станцию, Мишель перевел дух.

— Что ж вы так неосторожно, Валериан Христофорович! — пожурил он.

— Так ведь, почитай, мы все ниточки в руках держали, — вздохнул старый сыщик. — Жандармы на что болваны были, но и те преступников живьем брали.

И верно — был след, да оборвался.

Может, у Паши-кочегара дела лучше сложились?

Мишель с Валерианом Христофоровичем взяли пролетку и помчались на Ордынку. Там среди галдящей толпы с трудом сыскали обряженного крестьянином матроса. Тот сидел на мешке с крупой, злобно поглядывая на снующую мимо него толпу. Коли его спрашивали, почем товар, он отвечал так, что от него шарахались как от чумного, чуть не крестясь.

Да разве так торгуют!

— Постойте здесь! — приказал Мишель.

Задерживаясь подле спекулянтов и приценяясь к товару, подошел к Паше-кочегару, спросил громко:

— Чего за крупу просишь, хозяин?

— Ступай дале — не продается! — ответил тот.

Но подняв глаза, весь просиял.

— Тихо! — одними губами сказал Мишель, наклоняясь к посудине, где была насыпана крупа, и пробуя ее пальцами.

— Да ведь нельзя же так — торговаться надо! — и добавил громко: — Сколь, говоришь?.. А дешевле отдашь?..

— Хошь все забирай! — мрачно ответил Паша-кочегар, отчего тут же стал набегать любопытный народ.

— А крупа откель? — спросил Мишель.

— Крупа-то? Ворованная! — ответил Паша-кочегар. От чего народ вновь схлынул.

Мишель выпучил глаза, незаметно показав продавцу кулак. Прошептал:

— Я ж тебя под трибунал!

На что продавец лишь скривился.

И тут Мишель заметил шустрого, с хитрованскими повадками парнишку, что грыз семечки и ловко сновал меж спекулянтов, явно кого-то выискивая глазами.

• Предыдущая
• 19/48
• Следующая