Слово дворянина - Ильин Андрей - Страница 27

• Предыдущая
• 27/57
• Следующая

— Но Соломон! — взревел фартовый.

— Что Соломон? Я семьдесят лет Соломон, и разве это принесло мне счастье? Четверть, и ни рубля больше!

— Треть! — твердо сказал фартовый, потянувшись было за украшением.

Да Соломон его не дал, отодвинув руки. Верно говорят — что к Соломону попало, того не вернешь!

— Ну ладно, только ради вас, потому что знаю вас за очень порядочного господина... Четверть с половинкой, — вздохнул скупщик. — Или ступайте в иное место, где вам дадут и того меньше!

— Ладно — наживайся, буржуй недорезанный!..

— Может быть, недорезанный, но почему сразу буржуй? Какой я буржуй — я пролетарий! — вздохнул Соломон. — Все евреи — пролетарии, все трудятся от зари до ночи. Или вы видели когда-нибудь еврея при чинах?

По прочим украшениям уже почти и не рядились — видно, у фартового душа огнем горела — желал он поскорей деньги получить да на марух и в карты спустить, чтоб к завтрему, без порток оставшись, вновь чью-нибудь душу безвинную загубить да сызнова к скупщику заявиться.

Соломон сбросил золото в ящик, вытащил из другого и отсчитал деньги. Обрадованный фартовый, не пересчитывая, сунул деньги в карман да бросился к двери.

Сделка была завершена к обоюдному удовольствию обеих сторон и с немалым барышом для Соломона-скупщика. А что до фартового, то ему те камешки и вовсе даром достались, отчего ему было не жаль продешевить...

Застучали шаги. Хлопнула дверь.

Соломон обернул свое лицо к сидящим на стульях посетителям.

— Если вы ко мне, так я вас внимательно слушаю... Мишель толкнул в бок Сашку-матроса.

Тот встал, подошел к столу.

— Узнаешь меня, Соломон?

— Если вас надо узнать — то я могу вас узнать, — пожал плечами ювелир. — Если вы не хотите, чтобы вас узнали, то я вас вижу первый раз в своей жизни!

— Им деньги нужны — сказал анархист.

— А кому они не нужны? — вздохнул Соломон. — Если бы мне не нужны были деньги, разве бы я сидел здесь? Я бы сидел не здесь, я бы сидел — там! — ткнул он пальцем в стену. — Если у вас есть что показать старому еврею — так покажите, если нет — идите себе и дайте старому Соломону немного отдохнуть...

— Как не быть, когда имеются, — сказал Валериан Христофорович, вытаскивая из кармана изъятые у анархистов украшения, кои одолжены были под честное слово. — Вот-с, полюбопытствуйте.

Соломон споро воткнул в глаз лупу и стал так и сяк вертеть украшения.

— И какая будет ваша цена? — равнодушно спросил Соломон. Хоть руки его чуть дрожали.

Валериан Христофорович назвал цену. Соломон назвал свою — в пятую часть запрашиваемой.

— Но ведь вы продадите их гораздо дороже! — возмутился, причем искренне, Валериан Христофорович.

— Но ведь я вас тоже не спрашиваю, откуда вы их взяли! — в свою очередь возразил Соломон. — Это ваше дело, откуда вы их взяли — это не мое дело. Вы хотите продать вещь, Соломон готов ее купить, не спрашивая, откуда она.

— Это мои фамильные украшения, — заверил его Валериан Христофорович.

— Тогда — простите великодушно, что вас не признал в потемках! — притворно всплеснул руками ювелир. — Тогда скромного еврея Соломона своим визитом почтил сам самодержец российский.

И шутейно поклонился.

Валериан Христофорович растерялся.

— Сие украшение принадлежало ранее семейству Николая Романова, и коли вы утверждаете, что оно ваше фамильное, то, выходит, вы он и есть! — сообщил ювелир. — Наш государь-император. Потому что императрица — навряд ли. Хотя теперь такое время, что может быть всякое.

— Вы уверены? — не утерпел, спросил Мишель.

— Также, как в том, что я Соломон, — утвердительно ответил ювелир. — Я полвека имею дело с драгоценностями, был поставщиком двора его величества, и мне ли не знать, что я им продавал.

Ах вот оно в чем дело!

— Поверьте — я даю хорошую цену! Наверное, Николаю Романову дал бы больше, вам — не могу-с. Или я не знаю настоящую цену?.. Или вы не знаете, какие неприятности я буду иметь, если меня возьмет Чека?

Или мы будем теперь торговаться за такие пустяки?

— Ну хорошо, — махнул рукой Валериан Христофорович. Тем более что зачем торговаться, коли он ничего не собирался продавать.

Ударили по рукам...

А как Соломон взял украшения да дал за них деньги, тут-то все и произошло!

Мишель подошел к столу и, вытащив из кармана мандат, громко, хоть никого здесь посторонних не было, сказал:

— Милиция, граждане! Оставайтесь все на своих местах!

При его словах у ювелира из глаза выпала и покатилась по столу лупа.

— Так я и знал! — сокрушенно сказал он. — Теперь никому верить нельзя, даже порядочным на вид людям!

Где-то в коридоре грохнула входная дверь, выпала из косяков, и в комнату ввалился Паша-кочегар, держа на вытянутой руке болтающего ногами фартового.

— Он это, утечь хотел, так я его пымал.

— Молодцом! — похвалил Мишель. — А теперь, не в службу, а в дружбу — сходите, сыщите где-нибудь понятых, дабы нам теперь обыск учинить и опись составить.

То, что кочегар найдет понятых, Мишель не сомневался. Такому только скажи, он полгорода сюда доставит!

— Я счас, мигом, — заверил Паша, выбегая вон.

— Погодите, не надо понятых! — вдруг крикнул ему вслед Соломон, хоть поздно уж было. — Догоните его!.. Зачем нам с вами лишний шум? Он вам нужен? Или мне нужен? Или мы не можем поладить миром?..

Мишель удивленно оглянулся на скупщика краденых драгоценностей. Никак он ему взятку посулить хочет?

— Ежели вы относительно откупа, так это зря, я мзды никогда не брал и ныне не собираюсь, — твердо сказал Мишель, дабы расставить все точки над i. — Но коли вы отдадите присвоенные вами ценности добровольно, вам это непременно зачтется.

А покуда он так говорил, Валериан Христофорович зашел за стол да открыл ящик конторки. Открыл да присвистнул.

— Полюбопытствуйте, милостивый государь!

А и было чем! В ящике лежал снаряженный «маузер», а подле него две гранаты. Не прост ювелир-то!

Мишель потянулся было к гранатам...

— Оставьте все на своих местах, — вдруг иным, приказным тоном сказал Соломон. — И послушайте доброго совета старого еврея — ступайте себе подобру-поздорову!

Это было уже внове — чтобы преступники словивших их сыщиков подобру-поздорову отпускали!

— Вы, как видно, плохо представляете, что вам за все за это может быть! — качая головой, строго сказал Мишель.

— Это вы плохо представляете... — вздохнул ювелир. — Ну да как желаете-с!..

И, сунув в рот два пальца, будто откусить их хотел, оглушительно свистнул.

И тут враз все переменилось! Потому что в комнату влетел, вышибив спиной дверь да перекувырнувшись через голову, Паша-кочегар. Влетел, кувыркнулся да головой об стол стукнулся так, что дух из него вон! А уж за ним из дверей и из подсобки, что за столом была, полезли какие-то вооруженные люди, тыча в Мишеля, Валериана Христофоровича и Сашку-матроса револьверами.

— Ложись! На пол ложись, не то враз стрельнем! Сопротивляться было бесполезно, потому что поздно.

Мишель, как есть, хлопнулся на живот, прикрыв голову руками. Услышал, как рядом, так что половицы вздрогнули, рухнул всем своим весом Валериан Христофорович.

Подле его лица прошлись чужие башмаки, чьи-то невидимые руки, обшарив карманы, бесцеремонно выдрали из них оружие и мандат, охлопали бока.

И ничего-то не было понятно! Вот как вышло-то!.. Только что они обыск учинять собирались, а ныне лежат лицами в грязь, под уставленными на них «наганами», не чая живыми остаться. Кто ж знал, что Соломона целая шайка бережет!

Рядом зашевелился Валериан Христофорович.

— А ну — не возись! — прикрикнули на него. — Не то счас пристукнем!

Мишель, чуть повернувшись, скосил взгляд в сторону. Увидел сплющенное, прижатое к половицам лицо Валериана Христофоровича. Его обращенный к нему страдальческий взгляд...

— Теперь все, теперь, сударь, нас непременно прибьют! — тихо, одними губами, прошептал Валериан Христофорович.

• Предыдущая
• 27/57
• Следующая