Долина Новой жизни - Ильин Федор Николаевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/105
• Следующая

На следующее утро ему надо было произвести осмотр некоторых работ. Я воспользовался его любезным приглашением сопутствовать ему. Нам подали прекрасный открытый автомобиль. Кроме Чартнея и меня в нем поместился на переднем сиденье рядом с шофером Гри-Гри, с которым я вчера познакомился. Мы все были одеты в широкие теплые пальто и плоские дорожные кепки; ноги были укутаны пледом. Автомобиль с места пошел хорошим ходом. Гудки его сирены резко раздавались среди высоких домов. Улицы кишели уже многолюдной толпой.

Быстрое движение автомобиля всегда приводило меня в хорошее настроение. Так и теперь – я чувствовал себя превосходно. Я вдыхал полной грудью свежий лесной воздух, и сердце мое билось сильнее. Мои спутники, по-видимому, чувствовали себя тоже хорошо. Чартней начал философствовать о величии природы и красоте мироздания. Он был хорошо знаком с литературой, часто ссылался на Джона Рескина и цитировал его.

– Человек составляет часть природы, и последняя оказывает на него могущественное влияние. Прекрасная природа облагораживает человека и возвышает его душу.

Гри-Гри, обернувшись к нам со своего сиденья и улыбаясь счастливой улыбкой, докончил:

– Человек подчиняет себе природу и должен быть благороден и весел независимо от того, какое влияние оказывает на него природа.

– Это вы говорите, – воскликнул Чартней, – о силе внушения, массовом гипнозе, об инструментальном веселье, которое заставляет вас резвиться наподобие телят в поле, не сознавая – отчего. Нет, дорогой мой, с таким механическим производством благородства и веселья далеко не уйдешь. Но, впрочем, мы много уже спорили на эту тему.

Я восторгался местностью.

После узкой, глубокой выемки мы оказались у самого шлюза. Тихая водная поверхность в рамке гранитной набережной лежала перед нами. Рядом стояло здание водоподъемной станции. Слышался резкий звук – это работали громадные насосы.

Поворот дороги – и мы промчались под мостом, состоящим из трех громадных труб, вздымающихся кверху на гору, каждая диаметром, по крайней мере, в два-три метра.

После крутого подъема автомобиль обогнул высокую скалу и, пронизав небольшой туннель, вынесся на узкий карниз, вырубленный на отвесном обрыве. Вдали, на горизонте, сквозь дымку легкого тумана едва-едва обрисовывался Главный город с его громадными многоэтажными домами. Величественный мир гор справа и слева как бы приблизился и стал яснее и резче.

– Я никогда не сравню поездку на автомобиле с полетом на аэроплане, сказал Чартней. – Здесь чувствуешь себя более связанным с пейзажем, так сказать, составляешь часть его, между тем как виды с птичьего полета страдают оторванностью, все представляется как на географической карте. К счастью, перелет на вершину хребта, туда, куда мы теперь направляемся, невозможен на аэроплане. Распространение энергии со станции в Новом городе достигает только тысячи метров.

Гри-Гри опять повернулся к нам и засмеялся.

– Иначе, быть может, кто-нибудь попытался бы улететь от нас. А этого делать нельзя. Будет время, когда Ворота откроются, – тогда дело другое.

Скоро мы достигли второго шлюза. Здесь производили поправку каменной стены, облицовывающей выемку в горе. Эта стена была размыта грунтовыми водами, и ее надо было разобрать. Работу производили сотни две рабочих.

Гри-Гри спрыгнул с автомобиля и крикнул нам, что он остается здесь.

Стараясь, чтобы шофер не услышал его, Чартней тихо сказал:

– Как отдельные индивидуумы, эти люди не представляют ничего, значение массы их – велико. Я их сравниваю с муравьями.

Дорога извивалась и подымалась все выше и выше. Шлюз следовал за шлюзом. Лес скоро кончился, и пошли луга. Снег лежал уже здесь не только по ложбинам и впадинам, но покрывал всю землю; говорливые ручейки бежали повсюду. Солнце сильно припекало. Навстречу то и дело попадались нагруженные доверху автомобили. На одном из них на клади расположилась компания безобразных существ, помесь обезьяны с человеком. Я спросил Чартнея, говорит ли он по-французски.

– О, да.

– В таком случае нам лучше продолжать беседу на этом языке.

– В противоположность другим, я вовсе не желаю стеснять себя в разговорах и мало забочусь, какого мнения будет Куинслей о моем образе мыслей, – отвечал Чартней, откидываясь назад и закуривая папиросу. – Все, что доставляется из Европы и Америки, – продолжал он, переходя на французский язык, – идет сюда, на вершину этой горы, которая называется Высоким Утесом. Здесь производится разгрузка аэропланов дальнего следования. Сообщение поддерживается постоянно с одним из пустынных островов в Индийском океане, куда прибывают зафрахтованные Куинслеем суда. Команда на них состоит исключительно из местных жителей. Так сохраняется полная тайна нашей Долины. Таким путем и вы, мсье Герье, прибыли сюда. Аэропланы с бензиномоторами охраняются на Высоком Утесе стражей, состоящей из этих человекоподобных уродов.

В это время автомобиль после крутого подъема покатился по плоской равнине, вдоль набережной последнего шлюза. Насосная станция стояла в глубокой выемке, так что крыша ее возвышалась над окружающей землей. Налево от шлюза громоздились высокие голые скалы. Автомобиль остановился. Чартней, выскочивший из автомобиля первым, разминал затекшие от сиденья ноги.

– Мсье Герье, – обратился он ко мне, – у меня есть свободные полчаса, чтобы пройтись с вами, затем на несколько часов я должен буду проехаться на место постройки, вы же можете закусить у начальника станции, с которым я вас познакомлю.

Я изъявил свое полное согласие.

Мы пошли вдоль скал направо от шлюза. Через пять минут пути я увидел нечто вроде ворот, поставленных между двух скал. Они были открыты, и несколько грузовых автомобилей только что выехали из них. По обеим сторонам ворот стояли на часах звероподобные люди, держа в руках ружья с примкнутыми штыками.

– Туда нас не пустят, – засмеялся Чартней и прошептал на ухо: – Если бы кто-либо хотел бежать, это единственный путь: аэроплан – и до свиданья. – Он захохотал. – Но, увы, на Высоком Утесе никогда еще не побывал ни один чужестранец, по крайней мере, в бодрствующем состоянии. Мы все прошли этот пункт усыпленными.

Обратный путь был совершен без всяких приключений. Я был очень доволен поездкой, с чувством поблагодарил Чартнея. Мы расстались: я отправился ночевать в Колонию, а он остался у себя на квартире, в Новом городе. Оказалось, моя служба протекала вся в мастерских на берегу озера и поэтому не требовала переселения со старой, насиженной уже квартиры в Колонии.

Я часто встречался с Чартнеем, который постоянно был в разъездах по новым строящимся шлюзам.

Через две недели я получил письмо, запечатанное в небольшой, изящной формы конверт. В нем была карточка, на которой я прочел: «Мсье Герье, сим извещаю вас, что 10 февраля сего года дочь моя, мисс Мэри Смит, вступает в брак с мсье Тардье. Венчание будет происходить в часовне около Американского сеттльмента в семь часов вечера; Элеонора Смит».

Как странно мне было читать эти строки и видеть эту толстую карточку с золотым обрезом в обстановке Долины Новой Жизни! Мне кажется, что англичане способны носить фраки и смокинги и посылать пригласительные карточки даже в аду.

Конечно, я с удовольствием поеду на это венчание. Желание видеть мадам Гаро усиливалось с каждым днем. Теперь я получил возможность осуществить его. Я боялся только, что не вытерплю до этого срока.

Наконец настал долгожданный день.

Я провел его на работе. Последнее время мне приходилось бывать на постройке третьего шлюза. Здесь шли землечерпальные работы.

Мои новые приспособления были пущены полным ходом. Воздух сотрясался от звона цепей, визга колес и стука молотов. Многочисленные насосы откачивали грунтовые воды. Удивляли планомерность и спокойствие работы. Не слышно было обычных криков, не видно было суеты и беспорядочной толкотни. Гигантский шлюз создавался с такой быстротой, что общие очертания его менялись с каждым часом. Всевозможные машины, которые я видел здесь, выполняли всю работу при участии самого незначительного количества людей.

• Предыдущая
• 31/105
• Следующая