Врата Валгаллы - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/74
• Следующая

Размеренные тяжелые шаги Эреншельда. Торопливая трусца сопровождающих его адъютантов. Характерная, обманчиво-ленивая поступь командира десантной эскадры. Главный инженер. Главврач. Легкая щегольская ниточка Клайва Эйнара. Звуки. Эхо. Авианосец – не что иное, как огромная пласталевая коробка, в которой резонирует все на свете. Включая боль, отчаяние и смертный страх.

Это заседание проводилось малым кругом, в персональном кабинете вице-адмирала. Конференц-зал для собиравшейся компании был бы слишком велик. Адъютант включил мониторы на стенах, чтобы командиры приданных «Фреки» крейсеров могли участвовать в совещании виртуально.

– Приветствую вас, господа, – сказал Эреншельд, садясь во главе стола. – Поговорим о сложившейся ситуации. Я располагаю персональными докладами всех начальников служб. Следует, я думаю, провести перекрестное ознакомление. Капитан Краун, начнем с вас.

Ланселот Краун щелкнул клавишей считывателя, отправляя на аналогичные устройства присутствующих материал своего отчета.

– Еще перед началом боевых действий аналитические расчеты предполагали, что в случае продолжительного массированного наступления нашим узким местом становится ограниченность людских ресурсов. Наши потери на сегодняшний день составляют, – он перевел взгляд на равномерно струящиеся на мониторе строки, – тридцать процентов личного состава. Его наиболее квалифицированной части. Пилотов, – у него странно онемели губы. Далеко не каждый, с кем сталкивала его служба, способен был спровоцировать его на проявление эмпатии. Краун считал себя уравновешенным человеком. Тем не менее, сейчас он отчетливо ощущал и служебную панику Тремонта, и его вполне человеческую боль.

– Анализ записей с фотопулеметов позволяет утверждать, что противник несет более тяжелые потери: как в технике, так и в личном составе. То, что они могут позволить себе интенсивную атаку такой продолжительности, какую мы имели возможность наблюдать, и такой численности, заставляет предполагать, что противоборство на нынешнем этапе сводится к одной схеме. А именно: кто первым ляжет под грузом потерь. Мне кажется... я убежден, – поправился он, бегло глянув ниже, – капитан Тремонт лучше доложит о состоянии дел во вверенном ему подразделении.

Тремонт дернул углом рта. Он готовился, но, тем не менее, как всегда, оказался не готов.

– В целом, несмотря на многочисленные трудности, авиачасть пока справляется со своими задачами. Проблем с материалами, благодаря поддержке базы, нет. Состояние техники хорошее, претензий к инженерным службам нет, боеприпасов достаточно. Состояние личного состава... близко к критическому. Нагрузка на пилотов – предельная.

– Расшифруйте подробнее.

– Тридцать процентов, – повторил он. – Это чертовски много, прошу прощения, вице-адмирал, съер... Пилоты совершают по шесть боевых вылетов в сутки. Парни практически не вылезают из кокпитов. И примите во внимание, по мере того, как их становится меньше, возрастает кубатура патрулирования, а как следствие – нагрузка на нилота. Чтобы ослабить нагрузку на истребителей, патрулирование относительно безопасных секторов ведут штурмовые авиакрылья, пересаженные на истребители. Попытки чередовать очередность патрульных вылетов ни к чему не привели. Потому что при каждой атаке приходится вводить в бой все резервы. Только вчера, – он непроизвольно вздохнул, – я опять объединил две эскадрильи.

– Ничуть не сомневаясь ни в героизме наших пилотов, ни в их профессиональной подготовке, замечу все-таки, что парии выполняют свой долг.

Клок черных волос на голове Тремонта встопорщился, Краун потянул было того за рукав, по командир летной части досадливым движением освободился.

– Я сам пилот, и я представляю, что такое – шесть вылетов в сутки. Два инсульта прямо в кабинах. Обоим – по двадцать пять. Я каждый день принимаю кассеты с самописцев: комэски не могут поставить роспись, у них трясутся руки. Гросс ходит, держась за стенку коридора. Эстергази слепнет, а я не могу отправить его вниз, потому что у меня нет не только лучшего пилота, но даже вообще лишнего.

– Лучший снайпер у вас все еще Эстергази? Или ремесленная хватка опрокинула наконец княжеский гонор?

Тремонт сморгнул, сообразив должно быть, что преступил границу допустимого.

– Княжеский гонор пока на высоте. Гросси отстает... прилично. Да и в общем зачете Шельмы против Кинжалов выглядят повеселее. Выглядели, во всяком случае, до вчерашнего дня.

– Я подал Императору представление на рыцарские звания и Серебряных Львов для лучшей эскадрильи, – задумчиво молвил вице-адмирал. – И это оказались, само собой, Шельмы. Нас могут не понять.

Чиф летной части по-волчьи приподнял верхнюю губу.

– Я немедленно спишу Эстергази, если вы позволите мне боевые вылеты. А лучше присвойте ему внеочередное звание и поменяйте нас местами. У него получится.

– Сам Эстергази согласен?

– Нет. Но он – офицер и подчиняется приказам.

– Бросьте, Винсент. Смешно завидовать двадцатипятилетнему мальчишке. Все равно вы его счет не превысите.

Шутка не возымела действия.

– Не ерундите, Тремонт.

– Прошу прощения, вице-адмирал, съер, – Тремонт, как Краун и опасался, пошел вразнос, и теперь его уже не остановить, не привлекая внимания главкома. – Парии, конечно, выразят надлежащие чувства по поводу званий и наград, но было бы намного полезнее для дела, если бы в ближайшее время что-то кардинально изменилось. Мы не можем более контролировать такой сектор космоса. Мы уже, – он поморщился, – пропустили внутрь системы несколько бомбардировщиков. Это не вина моих пилотов, и это не имеет, осмелюсь заметить, никакого отношения ни к отваге, ни к героизму.

– Ваших пилотов никто не винит, капитан Тремонт. Равно как и лично вас. Для орбитального и планетарного оборонных комплексов Зиглинды два-три звена бомбардировщиков не должны составить серьезных затруднений. В любом случае, это не то, за что с нас снимут головы.

– Съер, если сегодня-завтра на «Фреки» не возрастет число боеспособных пилотов, чтобы дать людям хоть малейшую передышку, либо если мы не уменьшим им сектор ответственности, «железный щит» системы просто рухнет.

Вице– адмирал задумчиво глядел на начальника летной части. Отечные старческие пальцы барабанили по поверхности стола.

– Новость, которую я сообщу, вероятно, порадует капитана Тремонта. В состав действующего флота спешно готовится вступить новейший авианосец «Валькирия». Он намного мощнее «Фреки» и способен нести в полтора раза больше истребителей. В ближайшее, – он подчеркнул это слово интонацией, – время он вместе с приданными ему крейсерами и эсминцами примет на себя контроль над своим сектором ответственности. Соответственно сузится зона наша и «Гери». Поверьте на слово, «Гери» приходится не слаще нашего.

Тремонт дернулся, сглотнул, пробормотал: «Благодарю вас, съер» – и сел, ни па кого не глядя. Он явно казался себе глупцом, не ко времени и не к месту вылезшим с эмоциями. Положив ладонь на стол, Краун просигналил: «Все в порядке», но друг только отмахнулся.

– Съер вице-адмирал, – спросил Краун, – в связи с полученными ободряющими новостями мы можем планировать расстановку пилотов хотя бы в две смены?

– Как только «Валькирия» доложит, что заняла позицию в своем секторе – немедленно. Кстати, капитан Краун, информация по вашему ведомству. Сегодня во второй половине дня ожидается прибытие резерва второй очереди. Решите этот вопрос с капитаном Тремонтом.

– Слушаюсь, съер.

– Пара слов по политической ситуации, – продолжил Эреншельд, словно инцидент с начальником летной части не стоил большего внимания. – Ни Новая Надежда, ни Земли по-прежнему не изобличены как виновники происходящего. Это ставит нас в невыгодное положение: каждый из них настолько боится вхождения Зиглинды в состав потенциального противника, что готов вмешаться в конфликт на уровне открытых военных действий. Мы не раз этим пользовались, сохраняя суверенитет. В данном случае этот рычаг не сработает. И коммандер Лаки сейчас расскажет нам – почему.

• Предыдущая
• 30/74
• Следующая